Междуглушь - Нил Шустерман

— Да, но все они принадлежат живому миру, — подчеркнул Милос. — Мы ими воспользоваться не можем.

Мэри со значением вложила книгу в руку юноши.

— Ну же, Милос, — сказала она с улыбкой, которую, появись она не у Мэри Хайтауэр, а у любого другого человека, можно было бы назвать змеиной, — ты же умный парень…

Она отослала Милоса почиститься. После этого он должен был присоединиться к ней на свободном от слизи променаде левого борта, с другой стороны корабля.

Милос никак не мог прийти в себя — настолько круто изменились обстоятельства. Они все покидают Чикаго — это раз, затем — война с Шоколадным Огром, и, наконец, Алли — возможно, она тоже окажется в гуще всей этой заварухи. Но опять-таки — всё складывается неплохо! На войне ему наверняка представится случай стать для Мэри абсолютно необходимым. А что если он, Милос, приведёт к ней Алли — пусть хотя бы и в качестве пленницы? Сколько очков это ему прибавит!

Променад левого борта был зеркальным отражением променада правого борта, если не считать того, что здесь сохранялась мебель, которой корабль был оснащён изначально. Мэри упоминала, что собирается выкинуть её и превратить помещение в игровую комнату для самых маленьких, но пока до этого у неё не доходили руки.

Когда появился Милос, чистый и сияющий, Мэри уже открыла шампанское и налила его в два бокала.

— Вообще-то я на дух не выношу спиртного, — сообщила она, — но, полагаю, сегодня у нас достаточно поводов для праздника, и мы можем себе кое-что позволить.

Милос был озадачен.

— Не выносишь спирт из дýхов? — недоумевающе спросил он. — А разве из них можно выгнать спирт?

— Я не пью алкоголя, — пояснила Мэри. — А ты о чём подумал?

Милос хоть и смутился, но прыснул — его рассмешила собственная ошибка. Мэри это понравилось.

— Скажи тост, — потребовала она. — За что мы выпьем?

— За Правительницу Востока и будущую Правительницу Запада, — предложил он. — За прекрасную охотницу за потерявшимися душами.

Мэри, казалось, несколько помрачнела, услышав этот тост, однако она со звоном коснулась своим бокалом его бокала. Она пригубила, поставила бокал на стол и отошла от Милоса.

— Что-то не так? — спросил он.

Она приостановилась, выглянула в окно…

— Спасать детей не всегда легко, — сказала она. — Но ведь цель оправдывает средства, ты согласен?

— Да, иногда.

Он осторожно приблизился к ней.

Она по-прежнему смотрела в окно — весьма удобный способ не встречаться глазами с Милосом.

— Нам предстоит много работы, но прежде чем мы приступим к ней, ты должен кое о чём узнать, и я, со своей стороны, тоже.

Она вызывала его на откровенность.

— Хотя я терпеть не могу вмешиваться в дела живого мира, иногда без этого не обойтись. Неподалёку отсюда находится магазин электротоваров. Там продаются такие ящики — кажется, их называют телевизорами, — и они часто показывают различные новости и происшествия. — Она принялась потирать ладонями свои предплечья, как будто ей было холодно. — Мне понадобилось проверить одну свою догадку, и я пошла туда. Показывали репортаж о страшной автомобильной аварии, просто ужасающей. Свидетели утверждали, что водитель специально свернул на тротуар, чтобы задавить нескольких пешеходов, но сам он говорит, что абсолютно ничего не помнит, совсем ничего. Представляешь?

Милос пригубил шампанского, чтобы скрыть своё волнение.

— Да, в живом мире иной раз такое случается…

— Бывает, — согласилась Мэри. — Но я думаю, что это был вовсе никакой не несчастный случай. И ещё мне кажется, что водитель в тот день был не совсем самим собой.

Милос пока держал своё мнение при себе.

— А… кто-нибудь потерял в этой катастрофе жизнь?

— Какое любопытное выражение. Как можно потерять жизнь, если точно знаешь, где она в результате оказывается? Да, двое детей покинули мир живых — если ты это имеешь в виду. В новостях любезно показали их фотографии, но я видела их лица раньше — когда Джил принесла обоих в инкубатор. Конечно, они спали, но я всё равно узнала их.

Наконец, она повернулась к нему.

— Ты знал, не так ли? Не лги мне, Милос.

— Мне очень, очень жаль…

Вот и всё, что он сумел выдавить из себя.

— Чего тебе жаль — что я обо всём узнала или что ты не рассказал мне, что амулет Джил — сплошная ложь?

Он уставился на шампанское в своём бокале, чувствуя, как все его надежды лопаются, будто пузырьки. Милос понятия не имел, чего ему теперь ожидать от Мэри. Что она с ним сделает? Прогонит взашей? Сбросит обоих — и его, и Джил — с того же причала, с какого отправился в своё путешествие Мопси? «Прямота и честность, — размышлял он, — вот что она ценит выше всего». Поэтому вместо того чтобы зря расходовать воздух, пытаясь обратить происшедшее в свою пользу, он честно и прямо поведал ей правду.

— Я боялся признаться тебе. Думал, что ты тогда обвинишь всех скинджекеров за то, что делает Джил. Опасался, что ты прогонишь нас. Что ты прогонишь меня. Но я не такой, как Джил!..

Однако вместо того, чтобы выкинуть его за дверь, Мэри деликатно коснулась своим бокалом его бокала и промолвила:

— Неужели ты и вправду считаешь меня настолько недальновидной, чтобы прогнать тебя, Милос?

Он предположил, что на этот вопрос ответа не требуется, поэтому ничего и не ответил. А она продолжала:

— Но это многое меняет… Поскольку у нас нет необходимости ждать, когда же произойдёт несчастье, я, пожалуй, повышу квоту Джил.

— Повысишь… квоту Джил?.. — У Милоса отнялся язык.

— Чем больше возможностей нам представится спасти невинных детей из лап живого мира, тем лучше, разве ты не согласен?

Слова Мэри вертелись и кувыркались у него в мозгу, и он знал — у них, как у монеты, две стороны — сторона ужаса и сторона чуда. На какую они упадут? Ещё он инстинктивно чувствовал, что его нынешний выбор определит всю его дальнейшую послежизнь. В его судьбе наступил решающий момент. Милос всю жизнь считал себя, по сути, хорошим, порядочным человеком. Да, надо признаться, он был склонен ставить собственные интересы превыше всего, но всё же при этом всегда поступал так, чтобы наряду со своими нуждами удовлетворять и нужды других.

— Милос, что с тобой? Ты меня слышишь?

Ужас или чудо? На какую сторону упадёт? Он всё ещё не был уверен, однако принудил себя улыбнуться и подступил к ней поближе.

— Ты не перестаёшь удивлять меня, — сказал он, и это была чистая правда.

— Я понимаю, что скинджекеры не могут заниматься своим ремеслом вечно, — проговорила Мэри. — И ведь Джил делает это гораздо дольше тебя…

— Джил здесь, в Междумире, уже больше двадцати лет, а я — только четыре. Полагаю, ей недолго осталось скинджекить.