Контора - Нил Роуз

Я медленно отступил к двери.

– Ну что же, спасибо за совет.

– Прошлой ночью я последний раз с ней спал, ей-ей. Эта уловка больше не сработает. – Он начал яростно выравнивать ряд бутылочек, и я выскользнул за дверь. В этот момент из дамского туалета, находившегося напротив, как раз кто-то вышел, и я увидел сморщенную восточную женщину, которая сидела там возле раковины. На вид ей было около девяноста двух лет. «Свинья!» – злобно зашипела она на меня.

Вечер тянулся, но я так хорошо держался, что никто ничего не заметил. Мы с Элли почти не разговаривали, и я старался не смотреть в ее сторону. Она беседовала с другими и выглядела при этом так ослепительно, что мне хотелось простить ее и забыть все, что случилось. Но потом я бросал взгляд на бедную Ханну, которая смеялась, в то время, как у нее на душе скребли кошки, и понимал, что Элли вовсе не та, за кого я ее принимал, и в душе у нее пусто. Я подумал, не сделать ли мне драматическое заявление за столом, но тут же осознал, что это никому не поможет.

Позже, когда заиграл оркестр и все пошли танцевать, Куки опустился на стул, который освободила Элли.

– Черт возьми, приятель, ты кошмарно выглядишь.

Я оцепенел. Он слишком хорошо меня знал.

– Что ты хочешь сказать? Я прекрасно себя чувствую.

– Ну, конечно! Меня-то тебе не провести, Фортьюн. Я знаю, когда у тебя что-то не в порядке.

Я огляделся.

– Не здесь. Пошли со мной в сортир.

Мы вместе вышли из-за стола, и Ханна закричала, что Элли нужно быть осмотрительней: у нее есть соперник. Элли лишь взглянула на нас с подозрением.

В туалете не было никого, кроме моего нового друга координатора. Я быстренько выложил свои новости Куки.

Он потер подбородок.

– Да, горбатого могила исправит. Координатор так хватил кулаком по раковине, что бутылочки зазвенели.

– Если вы с самого начала им не покажете, кто хозяин, они будут постоянно пользоваться вашей добротой, – прошипел он, выпучив глаза. – О, вам никогда не получить жидкое мыло, если вы не будете ползать перед ней на коленях и умолять.

Куки начал искать запасной выход, но я пояснил ему, что это всего лишь еще один пример антагонизма между мужчинами и женщинами. Сильно озадаченный, он спросил меня, что я собираюсь делать.

Я вздохнул.

– Не думаю, что у меня есть выбор, и это меня убивает. А ты что думаешь?

– Ты же знаешь мое мнение об Элли. Я бы сказал, что ты счастливо отделался. – Я наклонил голову, не в силах совладать с болью, и Куки обнял меня за плечи. – Ну же, дружище! Выше голову! В любую минуту могут подать пирог со свечами в честь твоего дня рождения.

Я снова полез в бумажник и бросил в корзиночку еще несколько монет.

– Она действительно заставляет тебя ходить на задних лапах и лаять, как собака, – сказал координатор, и в тоне его прозвучала такая угроза, что я незамедлительно представил себе, как он засовывает свою бывшую любовницу в унитаз и спускает воду до тех пор, пока она не потонет.

Напряженно улыбаясь, мы обратились в бегство.

– А ты еще считаешь, что у тебя проблемы, – сказал Куки.

Вечер получился омерзительный, но я кое-как дотерпел до конца благодаря этим трудолюбивым датчанам и их пивоварням.

Немало времени ушло на переоценку Элли. Особенно противной мне теперь казалась ее манера причмокивать во время еды. Раньше я этого не замечал, но сейчас просто взбесился. Разве так уж трудно держать закрытым этот пухлый рот, когда жуешь? А как жадно она набрасывалась на еду, заглатывая ее с такой скоростью, будто кто-то собирался выхватить у нее изо рта кусок!

Да и уши у нее были очень уж заостренные – совсем как у той женщины из фильма «Вулкан».

Вид у нее был усталый, под глазами залегли тени. Да и морщинки наметились. А вот с румянами она перестаралась.

На спине у Элли было зловещее красное пятно – его становилось видно, когда она наклонилась вперед. А что это на голове, в самой середине? Уж не крошечная ли это залысина?

После полуночи, когда винный бар уже заканчивал свою работу и вечер, слава богу, подходил к концу, Ханна вдруг пригласила всех в нашу квартиру. Поймав мой злобный взгляд, она слегка покачнулась и хихикнула:

– Ты же сам говорил, чтобы я чувствовала себя как дома, – напомнила она мне с сияющей улыбкой.

Двое моих коллег из «Баббинггона» отказались, сославшись с добродетельными ухмылками на то, что им нужно попозже заглянуть в офис, и они бы хотели сначала забежать домой. На какое-то мгновение у меня возникла безумная мысль сбежать в офис, но потом я рассудил, что, если меня обнаружат под рабочим столом пьяным, это вряд ли благоприятно скажется на моих перспективах стать компаньоном. Подобное поведение было бы приемлемо, если бы я уже достиг вершины (некоторые компаньоны, будучи трезвыми, не могли бы проконсультировать клиента даже насчет того, как перейти улицу), – но никак не раньше.

Остальные были обеими руками за то, чтобы продолжить вечер у меня дома, так что не успел я оглянуться, как мы уже оказались в моей квартире. Накачавшиеся Люси и Эш танцевали под «Оазис» в центре гостиной, а Куки и Ханна были заняты тем, что проливали водку в раковину: они пытались сделать необычные коктейли, руководствуясь книгой, которую преподнесла мне Люси в качестве подарка. Мы же с Элли сидели на разных концах дивана, мрачно уставившись друг на друга.

– Сегодня почти так же весело, как на твоем дне рождения, когда тебе исполнилось семь, – пробурчала она.

Элли никогда не дает мне об этом забыть. Мои дни рождения отмечались каждый год. Моя мама обожает что-нибудь праздновать. Если бы я не положил этому конец, мы бы по-прежнему ежегодно наполняли наши бокалы в честь Дня, Когда Хомячок Гарри Вошел в Семью Фортьюнов (она даже покупала ему в этот день особые орешки). На самом деле правильнее было бы устраивать вечер памяти Хомячка Гарри, Сидевшего в Автомобиле с Дистанционным Управлением, Который Врезался в Фонарный Столб – и Таким Образом Чарли Узнал, для Чего Существуют Ремни Безопасности.

Мама всегда выдумывала что-нибудь новенькое. Так, моей популярности в школе сильно навредило празднование моего семилетия в шикарном кафе, где возле каждого прибора были разложены карточки, чтобы все знали, кому где садиться, а также были отпечатанное меню и самодельный песенник, с помощью которого мои одноклассники должны были меня воспевать. «В следующем году тебе будет восемь, но все уже знают, что ты – чудо» – вот на этой строке все и закончилось. Папа храбро продолжал играть на крошечном электронном органе «Касио», но ответом ему было гробовое молчание – даже Элли не издала ни звука.

На следующий год мама сняла кинотеатр. Вероятно, киномеханик перепутал фильмы, но мне и двадцати моим приятелям показали «Дом животных». То, что мы узнали за эти полтора часа, определили наши отношения с женщинами на ближайшие двадцать с лишним лет – и это многое объясняет. К счастью, мама сидела в фойе, болтая с парой других мамаш. Она просовывала голову в зал как раз в те немногие моменты, когда показывали невинные сцены, и одобрительно кивала, радуясь, что все так тихо себя ведут. Моему папе и двум другим отцам было поручено следить за нами. Они были не меньше нас ошеломлены матерящимися похотливыми бабами на экране, поэтому ничего не сказали. В течение многих лет, если кто-то в нашей компании вел себя не лучшим образом, мы цитировали этот фильм, задавая вопрос: «Грег, зайка, разве он должен быть таким мягким?»