Бубновый валет - Фридрих Незнанский

— Помогите! — успела заорать во все горло Настя. Боковое стекло с ее стороны было поднято, но, судя по силе крика, какие-то звуки просочились вовне, так как она успела заметить некоторое шевеление в среде гаишников возле желтой башенки. Это было последнее, что она успела заметить, потому что похититель, матерясь, уткнул ее голову в кожаную подушку подголовника, заглушая крики, и, крутя руль одной рукой, рванул вперед так быстро, как только мог автомобиль.

По крайней мере, Насте стало ясно: в канаву ее за непредусмотренную выходку не сбросили, следовательно, похитителям она зачем-то нужна. Зачем — это тоже понятно: если сказали, что от Дениса, значит, собрались его шантажировать. Ею, Настей. Ну, это им даром не пройдет!

9

Кирилл Шестаков чувствовал себя приманкой. Сейчас он не боялся Абрама Файна. Наоборот, с каким удовольствием, ворвавшись в бункер, он взглянет прямо в его загнанные глаза и напомнит ему сцену в Архангельском: наша взяла! Чуть большую проблему представляли художники: ему на какую-то секунду стало жаль этих бедолаг, гнувших спины в подземелье ради денег, вместо которых получат в награду тюремные сроки. Трудновато будет встретиться с ними лицом к лицу… Чувство жалости было мимолетным: Шестаков не привык думать о ком-то, кроме самого себя. Собственные страдания казались ему более значительными. Художники не пропадут: на зоне малевать будут! А вот как ему, Кириллу, выкрутиться из ситуации с Рубежовым и Сальским? По его спине пробежала струйка ледяного пота. Паша и Жора подчинялись Шестакову лишь постольку, поскольку видели в нем источник благ и мостик на вожделенный Запад. Стоит им заподозрить в нем предателя, и… остается надеяться, что усвоенные в спецназе приемы помогали им лишать жизни безболезненно. Впрочем, Кирилл ни на что подобное надеяться не хотел. Он хотел надеяться на то, что уцелеет.

Согласно предварительной договоренности, Шестаков должен был привести Файна на место преступления, где его могли бы застать с художниками и полотнами, в числе которых будет неизвестная картина Бруно Шермана, снятая с потолка чулана Васильевны. Сам же Шестаков отступит в безопасное место, в то время как представители МВД России примутся расправляться с охраной. Дело предстояло кровавое, тудыть-растудыть! Генерал Грязнов даже заказал для операции группу захвата.

— Послушайте, — предложил Шестакову Слава Грязнов, — а если договориться с охраной по-хорошему? Сказать: «Ребята, вы окружены, никаких перспектив…» Среди них наверняка не все самураи-самоубийцы.

— Сальский им не позволит. Он самоубийца, безо всякого преувеличения. Нет, хуже: убийца и самоубийца сразу. А остальные… Кто-нибудь обязательно сообщит Файну, рассчитывая на хороший куш, и вы лопухнетесь.

Шестаков не был на стороне милиции, но понимал, что сотрудничество для него сейчас — единственное спасение, единственный шанс выжить.

— Постарайтесь подробно описать устройство подземелья в Раменках-2.

— Можно, я лучше нарисую план? Так проще…

Согласно сведениям Шестакова, бункер состоял из двух частей: достроенной и недостроенной, иначе выражаясь, цивилизованной и нецивилизованной. В состав достроенной, цивилизованной части входили двухъярусные лифты, помещения художников для труда и отдыха, особая комната, где функционировало оборудование для фальсификации, огромная камера для хранения продуктов, кинозал и зал общественных собраний, которые ни подо что разумное приспособить так и не смогли, и два туалета. Через туалет пролегал ход в недостроенную часть, выводящую в канализацию. Она также блокировалась охраной, так что в нее так просто не попадешь. Ее, извилистую и дурно пахнущую, Шестаков изучил не слишком хорошо, но подозревал, что художники знакомы с ней лучше, поэтому рекомендовал перекрыть ее в первую очередь.

Намечалось две группы захвата: одна займется самим бункером и его обитателями, другая через канализацию проникнет в ее недостроенную часть, придя на помощь группе номер один, и проследит, чтобы никто не сбежал этим путем. Парни из «Глории» только что отбыли в Раменки на электричке, чтобы провести разведку на местности. Шестакова они не взяли, чтобы не засвечивать его лишний раз.

До одиннадцати часов завтрашнего утра Кириллу Шестакову предстояло терзаться неизвестностью и бесконечно искать причину провала. Что он сделал не так: продал Талалихину картину? Не рассказал о ней Файну? Допустил, чтобы Рубежов и Сальский, поначалу бывшие простыми охранниками, начали диктовать ему условия?

На самом деле ошибку Шестаков совершил в самом начале, когда позволил зависти к людям, обладающим художественным даром, взять над собой верх. И когда он по этой причине попал в сети Файна. Но такое соображение не могло прийти в его умную голову.

…Майкл Майер мог торжествовать победу. По такому грандиозному случаю он имел право даже закурить, и Присцилла не стала бы ругать мужа, разделяя его радость. Но он предпочел всего-навсего откинуться на спинку стула и глубоко, удовлетворенно вздохнуть.

Сработало! Благодаря русским друзьям из агентства «Глория» был вычислен путь переправки полотен в Америку: кто бы мог подумать, что это окажется дипломатическая почта! Но одно то, что фальшивые картины перехвачены, не свидетельствует о том, что Абраму Файну больше не удастся отвертеться. Он может отказаться от всего. Мало ли что Фред Хаген служил у него секретарем? Секретарь имеет право вести дела в обход хозяина, и, если недостойный служащий ввязался в аферу с картинами, Файн в этом ничуть не виноват. Виновато общество, среда и родители, воспитавшие Хагена склонным отклоняться с прямого пути.

Нет, окончательную точку в этой истории поставит только одно: если Файна захватят вместе с подлинниками и фальшивками приобретенных им картин. Идеально, если удастся захватить и мастеров, выполняющих его заказы. Именно этим, судя по пришедшему только что сообщению, собираются заняться объединенные силы «Глории» и МУРа.

Господи, помоги им!

10

— Как же она могла попасться? Чудо в перьях! Почему все женщины такие глупые?

Этот крик души вырвался у Дениса, когда голос по телефону сообщил ему, что Настя похищена и, если он не прекратит дела, связанного с русским авангардом, ей придется плохо. Все телефоны в офисе «Глории» прослушивались, и определить номер было легко, вот только толк от этого оказался невелик.

Но похитители дали верную, хотя и тонкую ниточку: дело «Бубнового валета». Главные действующие лица были известны. И если условием спасения Насти будет штурм Раменок-2, о которых похитители не упомянули, значит, надо штурмовать.

Дениса освободили от участия в надвигающейся операции. Заложницу необходимо было спасти как можно скорее, с принятием экстренных мер. Московским уголовным розыском была обещана группа захвата, как только удастся установить Настино местонахождение. Но как его установить? Сотрудники «Глории» обратились одновременно к Семену Семеновичу и в Дом моды на Кутузовском проспекте, где работает Настя.

— А у Насти сегодня свободный день, — доложила ее сослуживица, отгораживаясь грузом разноцветных тканей, как букетом. — Это у нас что-то вроде библиотечного дня, только мы в него не книжки читаем, а платья смотрим. А в чем дело? Бойфренд ее потерял?