Тоже Sapiens - Сергей Коин

победит самку. Самка… а если дать ассистенту другую самку? Почему инженер жива? Ему же нужна самка. Мы дадим ему нашу самку, и он нас отпустит.

-Самку. Самку… - Я кричу так, чтобы фиттер услышал меня сквозь онемение. - Убей самку! Убей самку. Убей её. Убей. Убей. Убей.

***

Нам повезло, что самка не пришла раньше, когда я был ещё совсем слаб после нескольких часов в том горячечном бреду.

Нам не повезло, что в эту ночь пришлось парализовать фиттера.

Нам повезло, что ручка здесь была нестандартная, старая. И что было пространство для двоих.

Я держал верёвку, намотанную на мои запястья и предплечья, привязанную к дверной ручке, и тянул назад, буквально заваливался. А сзади меня тянула инженер.

Самка была сильна, но не сильнее нас двоих. Возможно она ослабла после ранений, а может мы всегда переоценивали её силу. Ещё, наверное, ей было неудобно дёргать за ручку, но дверь она распахнуть не могла.

Иногда приоткрывала, несмотря на наши общие усилия. Часто просто дёргала так, что, казалось, вырвет мне суставы и порежет верёвкой кожу под рукавом. Но дверь она пока так и не открыла. Кричала, тихо говорила что-то своей глухо мычащей скороговоркой, колотилась... И не могла распахнуть дверь достаточно, чтобы войти. Один раз сделала ошибку: просунула внутрь свою толстенную лапу, но мы почти сразу зажали её. Самка от этого кричала ещё громче, хваталась за верёвку, но сделать ничего не смогла.

При этом она выронила на пол костяной нож, которым даже воспользоваться не успела. Удача. Редка удача.

Редкая неудача была в том, что наше оружие, ракетница, тоже валялось на полу, в нескольких шагах от двери. Просто не повезло, выронил, наматывая на ходу верёвку на руки. Я мог бы поддаться, впустить её в помещение и тут же пристрелить. Но ракетница была далеко. Фиттер её принести не мог, а посылать за ней инженера было самоубийством. Одного меня самка бы пересилила, вошла бы и порвала до того, как инженер нашла бы сраную ракетницу.

И потому я был тут, с верёвкой, впивающейся не то что в кожу, а, казалось, в самые мышцы; с женскими руками, крепко обхватившими меня и тянущими назад; с дверью, которая распахивалась с каждым разом чуточку шире, и делала это чаще. И с криками самки в коридоре.

По крайней мере, мне так казалось, что мы начинаем проигрывать, потому что я ощущал, как выдыхаюсь, как руки инженера слабеют. Я чувствовал в себе какое-то растущее равнодушие: ну порвёт и порвёт, всё равно мы не сможем жить вечно.

И равнодушие такое было страшнее всего.

Но в этот раз самка отступила. Опять сдалась, чуть-чуть не дожав нас. Мы ещё какое-то время держали дверь изо всех уходящих сил, боялись, что она передохнёт и сделает ещё пару попыток. Но так не было. Она ушла.

***

Мы опять бежали из помещения, которое обнаружила самка. Плюнули на всё и вернулись в каюты круизного надмодуля. Если умирать, то в комфорте.

Мы шли два дня, с моей-то ногой, всё ещё перевязанной из-за перелома, с фиттером, который постоянно останавливался перевести дух, присесть, собраться с силами. Я всё надеялся, что он предложит оставить его, пообещает добраться потом… Но нет. Он останавливался сам и заставлял ждать его. Будь нас двое, я бы давно его бросил, но инженер фиттера не оставит. А значит, я буду в меньшинстве. А одному мне не выжить. Поэтому приходилось делать привалы с ними вместе.

Я злился. Не потому, что боялся появления самки… Даже если бы она изменила своей уже и не новой привычке и появилась бы днём — я бы выпустил в неё три ракеты, одну за другой. Просто чтобы или её убить, или лишить нас последнего шанса выжить. Самку я даже ждал, и очень разочаровался, когда мы так и не встретили её по пути. Меня злило, что нам из-за этого полудохлого мудака приходилось тащиться кучу времени, которое мы спокойно могли бы уже проводить в кроватях.

Мы дошли почти за двое суток. Переночевали в каморке, совсем тесной, но зато с защёлкой. Мы даже не стали плестись до дорогих кают, устроились во втором классе.

Вымылись по очереди, и инженер почти сразу залезла на меня. Я был не против, в целом. Завершив переход, и сам хотел… Но был фиттер. Уже настолько слабый, что он не мог инженеру ничего предложить как мужчина. Но он не ушёл, как я ожидал, он остался. Сел в кресло и смотрел на нас. Именно смотрел, внимательно, жадно. Я что-то пытался говорить, но инженер то затыкала меня поцелуями, то говорила, что и фиттеру нужно хоть немного разрядки, пусть и такой. Пассивной.

И потому он сидел и смотрел, как мы трахаемся. Без зависти, без сожаления, а как бы даже и с искренней радостью за нас. И эта радость была отвратительнее всего.

***