Триумф броненосцев. «До последнего вымпела» - Вячеслав Коротин

Изобразив на лице полную бескомпромиссность и не обращая внимания на возмущенные взгляды, Яков двинулся вперед в стиле парового катка, бесцеремонно раздвигая в стороны всех попавшихся на его пути. Однако, подойдя ближе, Яков понял, что, видимо, зря старался – в этой стороне вообще ни у кого ничего не было в руках. Разве что школьник лет десяти в потертой форме был с ранцем, да и у того ранец стоял на земле – видимо, у мальчугана не хватило сил даже просто держать его столько времени.

Еще раз скользнув напоследок взглядом по лицам напряженно слушающих царя «подозреваемых», Яков уже собрался было уходить, когда перед его глазами буквально всплыл НОВЕНЬКИЙ кожаный ранец явно не богатого школьника, стоящий прямо в грязи. Резко обернувшись, Яков увидел, как к стоящему на земле ранцу уже тянется рука долговязого студента. Мир вокруг, казалось, почти замер – студент, схватив ранец, буквально рвал его от земли, явно собираясь метнуть, а Яков, в который раз расталкивая соседей, пытался извернуться так, чтобы успеть этому помешать. В конце концов Яков буквально свалился боком на долговязого, ухватившись-таки за ранец одной рукой. В результате оба в обнимку с ранцем полетели на землю, а еще через долю секунды для Якова наступила темнота…

* * *

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Появившийся откуда-то звук никак не исчезал. Где я? Мысль еще не успела оформиться, а перед открывшимися глазами появился белый потолок. Еще через несколько секунд – накрахмаленный пододеяльник. Голова явно не успевала осознавать то, что видят глаза. Прошла еще, казалось, целая вечность, когда Яков, в конце концов, понял, что находится в постели, а постель, судя по непрекращающемуся стуку и мелькающим за окном телеграфным столбам, едет куда-то вместе с ним на поезде. Впрочем, едва заметив солнечный зайчик где-то в дальнем нижнем углу аккуратно отделанного деревом купе, натренированный въедливым унтером мозг начинающего войскового разведчика тут же определил примерное направление – поезд шел куда-то на восток. Но долго предаваться созерцанию Якову было не суждено – ослабленный организм решил, что на сегодня работы хватит, и снова погрузился в глубокий сон.

– Здравствуйте, Яков Давидович, – появившийся в дверях купе давешний полковник из императорской охраны жестом отослал солдата, – Его Императорское Величество изъявили желание встретиться с вами лично. Однако, – продолжил удобно разместившийся на стуле «сиделки» полковник, – я получил разрешение предварительно кое-что обсудить. Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, ваше высокоблагородие. – Яков и правда был рад приходу начальства, так как надеялся, что ему наконец расскажут, что произошло, так как врач строжайше запретил общавшимся с ним солдатам «волновать» пациента, – мне уже гораздо лучше. Доктор сказал, что с завтрашнего дня можно будет начинать вставать.

– Рад слышать! Поправляйтесь скорее – Отечеству нужны именно такие защитники. Собственно, об этом я и хотел с вами поговорить. Яков Давидович, а знаете ли вы, зачем вас вообще позвали на площадь?

Чего-чего, а именно такого вопроса Яков не ожидал. От того, видимо, наученный армейским опытом мозг решил уйти в глухую оборону и ответить весьма кратко, но по Уставу.

– Никак нет, ваше высокоблагородие!

– Понятно. Так вот, ваше там появление отнюдь не связано с покушением. Да, без награды вы не остались бы, но тем не менее… Вас, Яков Давидович, полковое начальство отметило в числе прочих отличившихся за умелое командование в бою при штурме завода еще до вашего здесь появления. И получили бы вы, как все, Знак отличия военного ордена перед строем. Но когда полковник стал жаловаться на некомплект младших офицеров, то судьба ваша, мой друг, изменилась – Его Императорское Величество предложил ему решить этот вопрос самостоятельно. Начальство рекомендовало к производству в младший офицерский чин прапорщика именно вас. Так что к тому моменту, когда крышка котелка, в которой была сделана бомба, влетела к вам в лоб, соответствующее распоряжение было уже подписано. Так что, господин прапорщик, называйте меня Петром Георгиевичем.

Слегка осоловевший от такого поворота дел, Яков не сразу сообразил, что надо отвечать, когда же тело само начало произносить привычное:

– Рад ста… – он все-таки обрел способность соображать и закончил, как положено офицеру. – …Служу Отечеству!

– Вот и славно. Завтра придет портной, снимет мерки для нового мундира. А то пришлось бы объяснять потом газетчикам, чего это наш герой все еще в солдатском ходит, они-то уже в курсе. К тому же вы же теперь официально служите в Собственном Его Императорского Величества конвое, и форму все равно пришлось бы менять.

– Петр Георгиевич, а что там произошло-то? – поняв, что его наконец-то выпустили из-под плотной опеки доктора, Яков больше не мог сдерживать любопытство. – Как я жив-то остался, если бомба взорвалась? Или не взорвалась? Я уж тут вообще сомневаться стал, была ли она…

– Да, слава Богу, ничего особо страшного. Бомба была. И взорвалась. Только не вся – детонатор снарядный сработал, а снарядная же взрывчатка – нет. Вот и хватило ее только на то, чтобы отправить самого бомбиста на тот свет, а вас в беспамятство. Есть подозрение, что пироксилин для снарядов какой-то другой саботажник специально переувлажнил. Сейчас следователи это проверяют. Но все-таки история про то, как еврей царя спас, не то что по всей стране – по всему миру разошлась. Да не смущайтесь так. Яков Давидович, собственно говоря, вы можете или продолжить военную карьеру, или попросить чего-то для мирной жизни. Но, зная вашу решительность и наблюдательность, хочу сделать вам еще одно предложение… Как вы относитесь к службе в Отдельном корпусе жандармов?

23 апреля 1906 года

Анатолий Васильевич наконец-то добился своего: в результате его грозных криков прекратились всякие глупости, и он имел полную возможность заняться своей главной работой – есть, спать и расти. И он приступил ко всему сразу. С молоком матери в организм младенца вливалось все из вышеперечисленного. Соймонов-младший засыпал в полном удовлетворении.

– Оленька! Солнышко! – нежно шептал Василий, глядя как единственная и неповторимая кормит его сына. – Ты самая лучшая на свете! Только ты могла родить такое чудо!..

– Вась! – громким шепотом цыкнула молодая мать на восторженного супруга. – Немедленно успокойся. Дай покормить и уложить спать, а то еще намучаемся, если снова проснется. Подожди!..

Когда ребенок уснул и был передан на руки Анфисе, которая немедленно отнесла его в кроватку, в другую комнату, где и осталась, лейтенант наконец-то смог от всей души обнять свою жену.

Слегка обалдевший от счастья, после того как впервые увидел своего сына, молодой человек просто затискал и зацеловал свою любимую…

– Васенька, – слегка отстранилась Ольга от мужа, – может, не надо так сразу меня пожирать. Я тебя тоже очень люблю, но подожди до вечера, ладно? Ты надолго? Хоть два дня твой разлюбезный Николай Оттович нам дает?

– Больше, радость моя, много больше, – Соймонов просто лучился счастьем.