Эхо смерти - Нора Робертс

Ева взялась за дело. За тридцать минут она вычеркнула два имени. Один из них в ночь нападения на Патриков был в Рио. Второй пострадал в автокатастрофе во время нападения на Страцца и все еще восстанавливался после перелома лодыжки и прочих травм.

Она запрограммировала автошеф на кофе и изучала следующего кандидата, когда вошел Рорк.

– Смотри-ка, этот парень ходил в школу клоунов. Зачем нужна школа клоунов? Зачем вообще нужны клоуны?

– Кто-то же должен смешить людей…

– Ты серьезно?

Он пожал плечами.

– Да, кое-кто боится клоунов, но многих они развлекают.

– Этот парень пополняет свой заработок в сфере общественного питания, выступая клоуном на вечеринках. Или его заработок в сфере общественного питания пополняет его клоунские гонорары. Трудно сказать. Так или иначе налицо грим, костюмы и склонность пугать людей до смерти.

– Некоторых людей.

– В общем, из моей пятерки только один заслуживает пристального внимания. Остальных я исключил.

– Хорошо. У меня трое из девяти.

Рорк приподнял бровь.

– Ты быстрее меня.

– Я же коп, – не без самодовольства пояснила Ева. – Хочешь еще часть списка?

– Давай.

Он сел за приставной столик – волосы связаны в хвостик, рукава закатаны.

Ева отправила ему еще пятерых и вернулась в свой ритм.

Через какое-то время она откинулась на спинку стула.

– Вот этот парень вряд ли убийца. Во всяком случае, не наш. Однако замешан в чем-то стремном.

– В стремном… завел десяток любовниц? У меня есть такие знакомые. Или стремный в смысле преступник?

– Я думаю, его любовница – еще и напарник. Она много путешествует, открывает подозрительные депозиты – мелкие, но если сложить вместе, то набегает прилично. Каждые шесть недель ездит в Аргентину – где нет ни родственников, ни бизнеса – и открывает крупные депозиты. Деньги потом исчезают, за исключением ровно десяти процентов.

– Переводятся на другой счет, – сказал Рорк. – Отмывание денег, а десятка – ее гонорар.

– Понимаю. К сожалению, у меня нет на них времени.

Однако Ева пометила файл, чтобы позже отправить его тем, у кого время должно найтись.

– Что? – спросила она, заметив усмешку Рорка.

– Несчастный мошенник и понятия не имеет о предстоящих ему новостях. «Сэр, с вас сняты подозрения в убийстве, но теперь вы находитесь под следствием по обвинению в отмывании денег».

– Ему следовало раньше об этом думать.

Она продвигалась дальше и нахмурилась, когда прозвучал сигнал коммуникатора.

– Даллас.

– Привет. – На экране появилась смазливая физиономия Макнаба.

– Ну, как успехи?

– Продвигаемся помаленьку. Ты не поверишь, что жители роскошного района выбрасывают на помойку!

– Ладно. А что с коммуникатором?

– Его только частично измельчило, нам повезло. Но возни будет много. То, что мне удалось собрать, выглядит самоделкой, слепленной из запчастей. То есть совершенно точно, что не все части от одного производителя или от одной модели.

– Хорошо. Отличная работа. Дай мне Пибоди.

– Минуту… Эй, Даллас хочет с тобой перетереть!

– Не хочу я тереть, – пробормотала Ева.

Рорк покачал головой, показал рукой жест, означающий «говорить».

– Почему он так и не скажет – поговорить?

Экран качнулся, когда Макнаб передал коммуникатор. Появилась Пибоди.

– У нас прогресс… ну, Макнаб тебе доложил. А у меня образовался подозрительный тип из первой восьмерки.

– Хорошо. Пришли мне. У нас… – Рорк поднял палец, показывая, что у него есть еще один. – Девять из первых двадцати девяти. Я тебе отправлю.

– Как ты сумела проверить двадцать девять? Я сижу над этим с…

– Рорк помогает.

– А, тогда ясно. Он и правда быстро работает на компьютере.

– Я все равно сделала больше, – выпалила Ева, не успев себя остановить. – Но это неважно. Остановись после десятого, идите домой. Вы оба.

– Двадцать, – сказала Пибоди. – Я нацелилась на двадцать.

– Ладно, двадцать. Прежде чем уйдешь, подозрительных пришли мне. Продолжим завтра.

Ева отключилась, прижала пальцы к глазам.

– Сделай перерыв, – сказал Рорк.

– Нет, не сейчас.

– Тогда нужно подкрепиться. Молоко и печенье.

– Я не пью молоко. Ты в курсе, откуда оно берется? – Ева невольно содрогнулась.

– Оттуда же и сыр в твоей обожаемой пицце.

– Сыр – дело другое. Печенье, пожалуй. Но после того, как сделаю еще пятерку.

– А как насчет соевого молока?

– Соевое молоко, соевое молоко… Повтори несколько раз подряд и услышишь, как противно звучит.

– Верю тебе на слово. – Браслет Рорка пискнул, и он взглянул на экран. – Это из Токио. Мне нужно ответить, потом я вернусь. Съедим печенье и что угодно, кроме молока.

Ева кропотливо изучала следующую пятерку. Взяла еще троих, а потом оттолкнулась от стола и проехала по комнате до своей доски.

Чутье не подвело, подумала она, и логика это подтвердила. Однако остальных все же надо тщательно проверить.

Она вернулась, взяла имена, которые прислали ей другие члены команды, и выстроила их в ряд.

Пока семнадцать. Семнадцать мужчин, чье прошлое, работа и привычки давали основания считать их возможными насильниками и убийцами.

Восемьдесят человек вычеркнуты ею и людьми, которым она доверяла. Еще сорока с лишним предстоит пережить вторжение полиции в их личные дела.

– Прости, задержался, – сказал Рорк, возвращаясь. – Тебе правда стоит сделать перерыв. Пять минут, чтобы дать отдых мозгу и глазам.

Он взглянул на экран на стене, на список имен.

– Ты добавила еще.

– Я разместила то, что прислали другие члены команды. Сделано больше половины.

Он снова посмотрел на нее.

– Ты полицейский до мозга костей.

– Тоже мне, новость.

– И любовь всей моей жизни. Поэтому я знаю тебя, как облупленную. Ты что-то нашла. Кого-то.

– Ну… Там больше одного человека.

– Что ты нашла? – настойчиво спросил Рорк.

– Измены, ложь, подозрительные сделки, постыдные тайны, ошибки, добрые дела, разбитые сердца.

– Ева.

– Жизнь полна противоречий. – Она вздохнула. – Вот уважаемый, высококвалифицированный доктор – на личном уровне не слишком любимый, но уважаемый. Шишка в своем мире. Ему не повезло не только в том, что его убили, но и в том, что расследование его убийства разоблачит его как насильника, возможно, садиста. Жестокий, властный сукин сын, который завладел слабой, очень молодой женщиной и, по сути, сделал ее своей пленницей.