Рыжие волосы, зеленые глаза - Звева Казати Модиньяни

Петер провел рукойпо ее волосам и вновь почувствовал нарастающее влечение.

— Что стобой? — спросил он с ласковым упреком, тихонько отстраняя ее отсебя. — Становишься сентиментальной? Ты же сильная женщина. Ты всегда быласильной. А теперь у тебя больше нет причин для страха.

Петер предоставилМарии самой сесть за руль, когда они выехали в район загородных холмов, пытаясьнайти виллу Моретты.

— Этоздесь, — уверенно объявила она, останавливая машину. — Въехать можновон через те ворота. — Она указала на массивное сооружение из кованогожелеза. — Вилла вон там.

Здание смутновиднелось за деревьями.

— Похоже,здесь никто не живет, — заметил Петер. И действительно, подъездная дорожказаросла травой, несколько фонарей было разбито, а ставни плотнопритворены. — Вилла была собственностью Моретты? — спросил он.

— Она мнеговорила, что вилла сдается внаем какой-то швейцарской фирмой. Может, войдем ипоглядим, что к чему? — предложила она.

— В настоящиймомент мы можем сделать только одно: вернуться домой. Все остальное потом.

Мария вновь завеламотор и тронулась по направлению к Болонье, чтобы выехать на автостраду.

* * *

Они вернулись наозеро к вечерней заре. За лимузином, как всегда, не отставая, следовала машинаохраны. Вилла Петера Штрауса возвышалась на мягко закругленном холме и былаокружена внушительной стеной со стальными воротами, которые открывались припомощи электроники и были снабжены системой видеослежения, определявшейличность визитера. К тому же вход на виллу денно и нощно охраняли двое часовых.

Подъездная аллеяна большом отрезке огибала озеро, от которого была отделена каменнойбалюстрадой, увенчанной вазами, вырезанными из камня и украшенными орнаментом ввиде цветочных гирлянд. Из них свешивались пышные побеги венерина волоса. Вазычередовались с каменными львиными головами.

Затем дорога,вдоль которой тянулись великолепные вековые магнолии, толстые ивы иблагоухающие лимонные деревья, начинала широкими поворотами подниматься вверхко вторым воротам, вновь преграждавшим путь автомобилям. Над воротамивозвышалась надстройка в виде изящной и легкой башенки, ее стены были увитыбогато разросшимися ветвями бугенвиллей. Один из часовых включил электронноеустройство, чтобы пропустить обе машины. Дом был окружен еще и третьей изгородьюс охраняемыми воротами, расположенной вблизи мостика, ведущего в огромныйитальянский сад. Сама вилла пряталась в глубине парка.

Когда Мариявпервые увидела эти грандиозные крепостные сооружения, они показались ейчрезмерными. Но потом, познакомившись поближе с обстановкой дома и составивсебе пусть даже весьма приблизительное представление о величине состоянияПетера, она поняла, что все эти предосторожности просто необходимы. В самомделе, джинсы «Блю скай» были для Петера всего лишь детской забавой. Егоинтересы простирались от медных и серебряных рудников в Южной Америке доавстралийского рынка шерсти и долевого участия в капиталах несколькихшвейцарских банков. Штраус располагал воздушной флотилией, его кораблибороздили океаны. Все это происходило на условиях полной анонимности. В газетахего имя упоминалось чрезвычайно редко.

Что касалось егочастной жизни, Петер установил раздельное проживание с женой через три годапосле рождения Джанни, их единственного сына. При этом ему удалось избежатьскандала и светских сплетен.

Страстнымувлечением Петера было коллекционирование произведений искусства. Он скупал повсему миру картины, скульптуру, антиквариат, и все это было сосредоточено взалах громадной виллы на озере Комо.

— Искусствоникогда не вызывает у меня разочарования, чего не могу сказать о людях, —часто говаривал Петер. — Знаешь, Мария, — признался он ейоднажды, — мне нравится собирать в надежном месте эти историческиереликвии. Я веду с ними разговор, они не дают мне скучать и спасают от одиночества.

Он был богат имогуществен, но при этом разрывался между жаждой жизни и страхом смерти.Прошлое терзало его, напоминая о несведенных счетах, умножая в его душесомнения и вопросы, на которые он не находил ответов.

— Эта виллакажется специально выстроенной для того, чтобы восполнить чье-тоотсутствие, — как-то раз сказала ему Мария.

— Может быть,твое отсутствие, — ласково подсказал Петер.

Она ничего неответила.

На вилле время какбудто остановилось: мебель, гобелены, утварь — все было выдержано вклассическом стиле XVIII столетия.

— Все, что тыздесь видишь, — объяснил ей Петер, — вывезено с берегов Луары, точнееиз замка графов Марэ де Ларошфуко, сгоревшего во время революции. Владельцыпредусмотрительно эвакуировали всю обстановку прежде, чем их дом был сожжен.Впоследствии мебель, ковры, гобелены, картины, серебро, посуда были частичнопроданы, а в остальной части раздарены. Ну а я, со свойственным мне упрямством,нашел план замка и множество подробных зарисовок внутреннего убранства, годамивел поиски, покупал на аукционах, у антикваров и у частных лиц по всему миру,но в конце концов в точности воспроизвел всю обстановку.

— Удивительнои странно, — заметила Мария.

— Именно так.Если смотреть со двора, это просто очень большая, но безликая вилла. Внутри жеэто роскошный замок XVIII века. Один из самых прекрасных, — заявил он сгордостью.

Любуясь чудеснымзаходом солнца, исчезавшего в водах озера, Мария и Петер пешком пересеклиитальянский парк. Когда они вошли в вестибюль виллы, на землю уже опустилисьвечерние тени, а в чистом небе ярко и отчетливо засиял лунный серп.

Мария поднялась навторой этаж. Ей выдался трудный день, полный переживаний, зато она наконец-точудесным образом сумела вырваться из-под свинцовой тяжести, гнувшей ее к землеи причинившей столько страданий за последние четыре года. Войдя к себе, Мариярешила принять душ и надеть, как она в шутку выражалась, вечерний туалет.

Завернувшись вдлинный белый шелковый халат, она прилегла на диване с обивкой из стеганогобархата. Мысленно вновь пробегая события прошедшего дня, перевернувшие всю еежизнь, Мария опять, как уже бывало не раз, спросила себя, какую, в сущности,роль играет ее присутствие в жизни Петера Штрауса. Она не была ему ни дочерью,ни подругой, ни любовницей. Уже не раз она ощущала, как все ее существо словноломается под бременем неуверенности. Но потом приходил он, крепкий, как скала,и все ее сомнения пропадали. Однако она не желала быть лишь канарейкой взолотой клетке, куда поместил ее Петер.

В этот день еедушевное равновесие подверглось тяжкому испытанию. Но Мария отметила, что времяне изменило и не ослабило силы чувства, которое она испытывала к Петеру.

Она наугад взялакнигу с полки и открыла ее: это был томик стихов Джона Донна.

Мечтая о тебе,тобой владею,