Французский садовник - Санта Монтефиоре

— Не обращай внимания. Твой муж трепло, и язык у него длиннее, чем у тебя, вот и все.

— Ох как мне тебя не хватает, Миранда. Ты так хорошо умеешь слушать, — вздохнула Блайт. — Я поговорила с тобой, и мне стало намного легче.

— Приезжай, в моем саду ты сразу оживешь. Это настоящее чудо. У меня такое чувство, словно я заново родилась.

— Да, похоже на правду, судя по тому, что я слышу. И все же любопытно, как долго ты продержишься, прежде чем примчишься обратно в город? — подпустила шпильку Блайт. — Вспомни осенние показы мод, новые дизайнерские коллекции. Неужели ты настолько изменилась, что стала равнодушна к ним? Быть этого не может.

— Посмотрим, — безразлично бросила Миранда, не испытывая и тени зависти к подруге. Повесив трубку, она задержала взгляд на вазе с охапкой цветущего бутня на кухонном столе и обвела глазами подоконник, где Жан-Поль поставил три корзины сиреневых гиацинтов. В кухне восхитительно пахло весной. Миранда развела в воде бузинный сироп, перелила его в кувшин и нашла в кладовой пустую стеклянную банку. Пересекая холл, она на мгновение задержалась у двери в кабинет. Глядя на лэптоп с погасшим экраном, она не испытала ни вины, ни сожаления. Радостная и оживленная, она выскочила сквозь французское окно на террасу. Ярко сияло солнце, дул теплый ветерок, Жан-Поль работал в саду, и исходившее от него волшебство преображало самые обыденные вещи. Это волшебство, особый, редкий дар Жан-Поля, Миранда только начинала чувствовать и понимать.

Дети собрали чудесную коллекцию червей и жуков. Свои сокровища они положили в банку с листьями и травой.

— Они не умрут, Жан-Поль? — встревоженно спросила Сторм.

— Нет, если вы не станете слишком долго держать их в банке. Выпустите своих питомцев в конце дня. Им место в саду.

Дети отправились на поиски новых букашек, а мистер Андервуд осушил кружку морса и неохотно побрел в сторону голубятни. В феврале ветром повалило несколько деревьев. Старик понемногу очищал стволы от сучьев, распиливал и уносил. Он как раз возился с очередным бревном, когда заразительный детский смех заставил его прервать работу и прогуляться до огорода. Теперь мистер Андервуд без особого рвения вернулся к своему занятию.

Миранда уселась на траву с чашкой морса в руках, наблюдая, как Жан-Поль закрепляет толстой проволокой опору для душистого горошка. Руки с загрубелыми пальцами и короткими ногтями выдавали в нем человека, проработавшего в саду всю свою жизнь. Было что-то необычайно трогательное в этих выразительных руках и в отрешенном, печальном выражении лица Жан-Поля.

— Вы всегда были садовником? — заговорила Миранда.

— Сколько себя помню. — Руки Жан-Поля на мгновение замерли. — Прежде моя жизнь была никчемной и пустой. Я бессмысленно растрачивал ее на всевозможные глупости.

— Кто пробудил в вас интерес к садоводству?

— Моя мать. Я вырос среди виноградников в Бордо. Мама была страстной садовницей.

— Она еще жива?

— Нет. Умерла прошлым летом.

— Мне очень жаль. Вы были близки? — Миранда задавала вопросы осторожно, словно медленно раскрывала створки драгоценной раковины. Она знала, что внутри скрывается редкостная, прекрасная жемчужина, нужно только суметь ее достать.

— Я единственный сын. Наша связь была очень тесной.

— Какой была ваша мама?

Жан-Поль смерил Миранду долгим взглядом, будто взвешивая, насколько откровенно можно говорить с ней. Потом выражение его темных глаз смягчилось.

— Она была исполнена благородства, внутреннего достоинства. Люди невольно понижали голос, обращаясь к ней. От нее исходили покой и безмятежность. И еще она была очень сильной.

— Она была красивой? — спросила Миранда, зная ответ.

— У нее были длинные черные волосы, она укладывала их в пучок на затылке. Я редко видел их распущенными, только поздно вечером, когда мама готовилась ко сну. Помню, она приходила в детскую пожелать мне доброй ночи и поцеловать перед сном, а я смотрел на ее волосы и замирал от восторга. Гладкие как шелк, они сверкающей волной ниспадали ей на спину. Мама была так прекрасна, что казалась мне ангелом. Потом она стала старше, волосы ее поседели. С тех пор я больше не видел их распущенными. Мама никогда не теряла достоинства, сохраняя спокойствие и присутствие духа. Всегда, до самой смерти.

— Не будет ли слишком бестактным, если я спрошу, как она умерла? Кажется, ей было не так уж много лет?

— Семьдесят три. Мама умерла тихо, во сне. Ей не пришлось страдать. Она просто уснула и не проснулась. — Жан-Поль пожал плечами и медленно покачал головой. — Ее сердце остановилось. Умолкло, будто часы, у которых кончился завод.

— А ваш отец жив?

— Да. Он живет в Париже. Они с мамой не были близки.

И тогда Миранда, набравшись дерзости, задала вопрос, который не давал ей покоя с их первой встречи:

— Жан-Поль, вы когда-нибудь были влюблены? — На мгновение она испугалась, что зашла слишком далеко. Лицо француза вытянулось и застыло, превратившись в серую скорбную маску. Миранде показалось, что перед ней чужой, незнакомый человек. Кляня себя за глупость, она хотела сменить тему разговора и спросить Жан-Поля о виноградниках, попытаться выведать хоть что-то о его прошлом, но ответ прозвучал прежде, чем она успела заговорить.

— Однажды, — проговорил он, — всего лишь раз. Я никогда больше не полюблю.

Миранду охватило разочарование, как будто ответ Жан-Поля ранил ее в самое сердце. Она потерянно уставилась на дно пустой чашки.

— Хотите еще морса? — спросила она, желая прервать тягостное молчание и вернуть ту хрупкую откровенность, которая неожиданно возникла между ними и теперь ускользала. Но створки раковины захлопнулись. — Значит, всю свою любовь вы отдали саду, — хрипло произнесла она. Жан-Поль не ответил, и все же взгляд его смягчился, уголки губ дрогнули. — У вас настоящий дар, Жан-Поль, — добавила Миранда, ободренная крохотной победой. — Ваша любовь преобразила не только сад, но и моих детей. Они расцвели, как те вишневые деревья. Благодаря вам они больше не ссорятся и не сидят целыми днями у телевизора. Вы открыли им тайны природы, научили видеть чудо в каждом дереве и цветке. Я так благодарна вам.

— Дело не во мне, — возразил Жан-Поль, взяв в руки горшок с душистым горошком, чтобы посадить его в землю под опорой. — Дети хотят быть с вами и с Дэвидом.

— Раньше я просто не знала, что с ними делать, — призналась Миранда. — В Лондоне у них была няня. Теперь я понимаю, что на самом деле почти не видела их. Утром они уходили в школу, а днем Джейн забирала их и пасла до шести. Мне оставалось только купать ребят и укладывать спать. Я боялась их огорчить, поэтому позволяла им смотреть телевизор, вместо того чтобы читать им вслух, разговаривать с ними, выслушивать их. С Гасом было ужасно трудно, он постоянно дрался с другими детьми, срывал уроки в школе. Наш переезд сюда — лучшее, что мы для него сделали. И лишь благодаря вам, Жан-Поль. Вы и сад сотворили чудо.