Французский садовник - Санта Монтефиоре

— Прекрасно. Гас попросил разрешения привести домой нескольких школьных приятелей. Они придут на чай завтра. Для Гаса это большой шаг вперед. Прежде у него никогда не было друзей. Сторм пригласила в гости Мэдлин. Жан-Поль поведет их всех на рыбалку. Он сделал для ребят сети. Полагаю, они ничего не поймают, но собираюсь устроить для них пикник. Можешь присоединиться к нам, если хочешь.

— Возможно, — неопределенно пробурчал Дэвид.

— Хорошее вино, правда? — вновь заговорила Миранда, отпив глоток. — Мне посоветовал купить его сын Фатимы, владелец ночного магазина. Он говорит, что это вино не хуже, чем шато-латур.

— Надеюсь, оно не такое дорогое, как шато-латур.

— Двенадцать фунтов бутылка.

Дэвид сделал глоток и поднял брови.

— Недурно.

— Ужинать будем в половине девятого. Мне еще нужно кое-что доделать у себя в кабинете. Почему бы тебе пока не принять ванну? Да, кстати, я пригласила Блайт на следующие выходные.

Дэвид еще больше рассвирепел.

— Зачем?

— Мы не виделись с Рождества, я давно собиралась ее пригласить. Мне хочется показать ей дом. А что? Ты возражаешь?

— Нет, — выпалил Дэвид.

— Вот и хорошо. — Миранда скрылась в коридоре, оставив Дэвида размышлять, почему все так мерзко складывается.

Тем временем Миранда распечатала то, что успела написать. Действие романа начиналось с того, как Жан-Поль привел домой Сторм, правда, пришлось изменить имена всех персонажей и добавить немного вымысла, чтобы увести сюжет как можно дальше от собственной жизни. Миранда осталась особенно довольна главной героиней, которую назвала Анжеликой. Она отчетливо представляла ее себе. Миниатюрная, стройная, с длинным прямым косом и спутанными волосами цвета высушенной на солнце соломы, скрученными в узел на затылке и небрежно сколотыми карандашом. Со светло-зелеными глазами цвета молодой листвы и широкой улыбкой. Миранда сделала свою героиню чудаковатой, необычайно забавной и обаятельной, но в то же время погруженной в свой внутренний мир, склонной к уединению. Анжелика получилась яркой и живой; казалось, она существовала в действительности и только ждала своего часа, чтобы перенестись на страницы романа.

Миранда писала, забыв о существовании остального мира. Бурлившие в ней чувства требовали выхода, ее подгоняло желание излить их, облечь в слова. Казалось, пальцы движутся сами по себе, печатая строку за строкой. Миранда перечитала первую пару глав и глазам своим не поверила. Она даже не подозревала, что способна так хорошо писать.

Ночью, отдаваясь Дэвиду, она думала о саде, об Анжелике и Жан-Поле, об Аве с ее загадочным молодым французом и о тайном дневнике. Закрыв глаза, она представила себе Жан-Поля на месте Дэвида. Захваченная воображаемыми картинами, куда более явственными, чем когда-либо прежде, она дала волю своей чувственности. Ее необузданность успокоила тревогу Дэвида: жена по-прежнему принадлежит ему. Привычный уютный мир оставался незыблемым, ему ничто не угрожало. Вскоре умиротворенный Дэвид отвернулся и заснул, а Миранда долго лежала без сна в темноте, глядя в потолок. Мысли беспорядочно скакали в голове, словно вспугнутые кузнечики.

Утром она встала рано, Дэвид еще спал. Гас и Сторм тоже вскочили чуть свет. Они были как на иголках, взволнованно предвкушая встречу с друзьями. Миранда натянула джинсы и рубашку, собрала волосы в хвост и, не потрудившись нанести на лицо косметику, вприпрыжку отправилась на кухню. Весело напевая себе под нос, она принялась готовить детям завтрак.

Только она успела налить себе кофе, когда через окно увидела Жан-Поля. Дети восторженно замахали руками.

— Хотите зайти выпить кофе? — предложила Миранда, подняв вверх чашку, на случай если Жан-Поль не слышит ее сквозь стекло. Он улыбнулся и кивнул. После памятного разговора в огороде Миранде стало казаться, что в стене, разделявшей их с Жан-Полем, появилась брешь, словно в самой середине из кладки выпало несколько кирпичей. Теперь ей удавалось разглядеть силуэт француза через пролом в стене, да и Жан-Полю, похоже, нравилась новая хрупкая близость, зародившаяся между ними. Минуту спустя он вошел в кухню в носках, оставив ботинки у входной двери.

— Бонжур, — поздоровался он, и дети с сияющими личиками ответили ему по-французски.

— Фред и Джо придут сегодня поиграть, — напомнил Гас.

— И Мэдлин, — добавила Сторм.

— Мы ведь идем на рыбалку, да? — отозвался Жан-Поль. Взяв чашку с кофе из рук Миранды, он присел на табурет. — Потом мы разожжем костер и приготовим наш улов.

— Вы надеетесь что-нибудь поймать? — усмехнулась Миранда.

Жан-Поль пожал плечами:

— Если не поймаем, не беда. У меня в холодильнике лежит свежий лосось.

— А-а, — заговорщически протянула Миранда.

Жан-Поль задержал взгляд на ее лице. В облике ее появилось что-то новое, необычное. Миранда светилась изнутри, будто в сердце у нее пылал жаркий уголек. Она больше не казалась нервной и изломанной. Любовь преобразила ее. Жан-Поль тотчас узнал этот мягкий внутренний свет. Такое же сияние исходило от Авы, прежде чем солнце зашло за тучи и радуга растаяла. Должно быть, у Миранды с Дэвидом наладились отношения. Слава Богу.

После завтрака Жан-Поль увел детей в огород. Миранда позвонила своей новой подруге, Генриетте, и позвала ее в гости. В последнее время молодые женщины часто виделись, их дружба расцветала вместе с яблонями в саду. Поначалу Кейт, не желая оставаться в стороне, настойчиво приглашала обеих к себе на чашку кофе, но Миранду возмущала небрежно-покровительственная манера, с которой кондитерша обращалась к Генриетте, так что с недавних пор подруги предпочитали встречаться в салоне Троя или у Миранды на кухне. Генриетта не заставила себя долго ждать и вскоре уже сидела за кухонным столом, оживленная, с раскрасневшимися щеками.

— Как твоя диета? — спросила Миранда, наливая Генриетте кофе. Беглый взгляд, брошенный на фигуру подруги, убедил ее, что особых изменений не произошло.

Глаза Генриетты виновато блеснули.

— Я сорвалась, — краснея, призналась она. — С меня хватит, сил больше нет. Жить не хочется, когда приходится отказываться от всех радостей. Но всякий раз, стоит мне протянуть руку к круассану, я вижу перед собой тощее лицо Кейт и ее осуждающий взгляд.

— Ох, Этта, ну что мне с тобой делать? Ты даже не представляешь, какая ты хорошенькая.

— Я этого не чувствую. И я люблю мужчину, который никогда меня не полюбит. — Генриетта осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.

— Так ты влюблена? — оживилась Миранда. — В кого?

Генриетта смущенно закусила губу.

— Не могу сказать. Я стесняюсь. Это так глупо.

— В Жан-Поля? — подсказала Миранда, изобразив сочувственную улыбку, но Генриетта решительно покачала головой:

— Ну нет, я никогда так высоко не метила. Конечно, я мечтала о нем. Оно и понятно. Но это все равно что мечтать о Роберте Редфорде. Нет, я люблю Троя.