Нефритовые четки - Борис Акунин

Эраст Петрович остался стоять один. Ему в голову пришланедурная мысль: вот было бы замечательно, если б мисс Каллиган что-нибудьуронила. Он поднял бы, она бы поблагодарила. Слово за слово – знакомство бы изавязалось.

Но Эшлин Каллиган, к сожалению, не желала облегчать Фандоринузадачу. Судя по ловким, уверенным движениям, эта девушка редко что-либо роняла.

Потрогала пальчиком бронзовую львиную морду на ступицеколёса. Выпрямилась, обошла карету сзади. Тут её заинтересовал багажный отсек.Она приподнялась на цыпочки. Не хватило роста – подпрыгнула.

Юные леди Бостона и Нью-Йорка, не говоря уж о европейских,не ведут себя на улице столь непосредственно. А что если, учитывая отдалённостьот очагов цивилизации, просто подойти, приподнять шляпу и сказать что-нибудьнепринуждённое, заколебался Эраст Петрович.

В эту минуту кучер и Маса стали пристёгивать к задку экипажачемоданы. Мисс Каллиган с любопытством уставилась на японца, который делал вид,будто не обращает на неё внимания. Потом вдруг обернулась, заметила томящегосяв нерешительности Фандорина и воскликнула:

– Это ваш китаец? Какой смешной! Вы что, поедете накарете полковника Стара? А вы ему кто?

Лишь красивая молодая женщина может позволить себе подобныйстиль поведения, не впадая в бесцеремонность или вульгарность, подумал ЭрастПетрович и сделал несколько шагов вперёд.

Во-первых, приподнял цилиндр. Во-вторых, представился.В-третьих, объяснил, что Маса не китаец, а японец. В-четвёртых, сообщил, чтонаправляется в Сплитстоун. В-пятых, хотел сказать, что является деловым партнёроммистера Стара, но не успел, потому что, услышав про Сплитстоун, девушкавсплеснула руками:

– Ой, правда? Так нам же по дороге! У моего папы околоСплитстоуна ранчо, «Дабл-си». Наверное, слышали. Нет? Ну как же, на нашихкоровах тавро «Две луны», все знают. Я – Эшлин Каллиган. Раз нам по пути, можноя с вами в карете поеду? Я столько про неё слышала! – Когда чуть опешившийФандорин не ответил, она схватила его за руку. – Ну пожалуйста!

А Эраст Петрович все не мог произнести дай слова. Не отрастерянности. Просто несколько оцепенел при виде такой красоты.

Если б кто-нибудь увидел мисс Каллиган на фотографии, товряд ли счёл её красавицей: скулы широковаты, рот чересчур, почти по-африканскисочен, да ещё россыпь веснушек на носу. Но зато талантливый художник, особенноимпрессионистского направления, непременно попытался бы ухватить сияние,исходящее от этого лица; полные чувства ярко-зелёные глаза; белизну кожи;эманацию радостной, полнокровной жизни; ну и конечно, ореол непокорных рыжихволос, так и вспыхивающих на солнце. Росту Эшлин была высокого, почти вровень сФандориным, а пальцы, сжавшие ему запястье, пожалуй, без труда раздавили быгрецкий орех.

Эраст Петрович вспомнил песенку, которую пару лет назадисполняли в парижских кафешантанах. Она называлась «Жемчужина прерий», в нейпелось про отважного охотника на бизонов, которого погубила краснокожаяразбивательница сердец.

Ужель не увижусь с тобой?

Не снесть мне ужасной потери!

Пронзила мне сердце стрелой

Жемчужина красная прерий.

Помнится, шансонетка показалась ему не только безвкусной, нои глупой: жемчужины не бывают красными, да и водятся, как известно, на днеморя, а не в прериях. Однако знакомство с Эшлин Каллиган заставило ЭрастаПетровича переменить суждение.

– Я сам хотел просить вас об этом, – поклонилсяон. – П-почту за честь и удовольствие.

Барышня взвизгнула от восторга.

– Правда, можно? Эй, парень! – немедленно махнулаона кучеру. – Привяжи моих лошадок сзади. Они смирные, побегут, какцыпочки… Ну что же вы, мистер Фэндорин! Дайте руку!

На локоть Эраста Петровича она опёрлась только для виду,потому что отлично могла подняться на ступеньку и без мужской помощи. Немножкорастянула прикосновение (тоже безо всякой нужды), слегка пожала предплечье,словно проверяя крепость мышц. Занесла ножку, край юбки подняла так высоко, чтоФандорин моргнул. Ангельски улыбнулась ему глаза в глаза.

И лишь после всех этих виртуозно исполненных манёвров легковпорхнула в растворённую дверцу.

Прямо перед носом у Эраста Петровича качнулся круглый,эффектно обтянутый зелёным шёлком деррьер, и изнутри кареты донёсся восхищённыйвопль:

– Уау! Прихожая с зеркалом!

Фандорин поднялся в экипаж.

Действительно, сразу над лесенкой располагалась обитаямуаровой тканью каморочка с большим зеркалом, в котором отразилось слегкапокрасневшее лицо детектива. Эраст Петрович поправил правый ус, слегкаотклонившийся от симметрии, и повернул на звонкий голос:

– Кровать! А какая мягкая!

Не может быть, подумал Фандорин, заглянул за портьеру иувидел, что в великолепном салоне имелся не только альковчик с самой настоящейкроватью, но стол со стульями, диван и даже маленькая плита с медной трубой!

Кучер щёлкнул кнутом, могучие першероны взяли с места, ифантастическая карета, слегка качнувшись, отправилась в путь. Под потолкомбесшумно закрутились лопасти веера, который, как определил опытным взглядомЭраст Петрович, несомненно получал энергию от вращения колёс. Отличноеинженерное решение!

Да уж, подобных экипажей Фандорину видеть ещё не доводилось.

Впрочем, подобных барышень тоже.

Мисс Каллиган не угомонилась, пока не сунула нос во всешкафчики и все дверцы. За одной из них обнаружился ватер-клозет, но это вызвалоу жемчужины прерий не смущение, а лишь очередной взвизг восторга:

– Фарфоровый толчок! А куда девается дерьмо?

Слава Богу, ответ на этот вопрос Эшлин нашла сама – звукхлынувшей воды был заглушён новым «уау!» и рукоплесканием.

Это не барышня, решил Фандорин. Это степная дикарка или,выражаясь по-русски, простолюдинка. Просто в шёлковом платье и с золотымичасиками, но безо всякого воспитания и понятия о приличиях.

Он постарался припомнить всё, что Стар успел сообщить осемействе Каллиганов.