Яд для королевы - Жюльетта Бенцони

— Нет-нет. Она всегда необыкновенно любезна, вежлива, улыбчива, скромна и очень набожна, но никогда не знаешь, что у нее на уме. И потом, мне совсем не нравится ее отношение к королю.— Почему? Разве вам не сказали, что теперь она его друг?

— Мне кажется, эта дружба переходит дозволенные границы. Вы, наверное, не знаете, что каждый вечер в восемь часов месье де Шарманд приходит за ней и сопровождает ее в покои короля, где она проводит не меньше двух часов? Почему мой тесть хочет видеть ее каждый день и о чем они могут так долго говорить? Я подумала, уж не приказано ли ей следить за мной и не отправляется ли она каждый день к королю с докладом?

— Успокойтесь, дорогая, — засмеялась герцогиня Елизавета. — Я уверена, что вы — не главная тема их бесед. Я допускаю, что речь может зайти и о вас, но вы ведете такую спокойную и размеренную жизнь подле своего супруга, что вас даже не за что покритиковать. Но не сомневайтесь, что у этой лицемерной ханжи есть много тем для разговоров с королем! Не случайно он так любит с ней беседовать!

— Что вы хотите сказать? Герцогиня едко засмеялась.

— Господи! До чего же вы наивны! Чем, по-вашему, занимаются мужчина и женщина в спальне?

— Неужели вы хотите уверить меня, что он... с ней спит?

— Она — настоящая авантюристка, и никогда не гнушалась подобных затей. Когда мадам де Монтеспан в ярости перечислила все ее любовные приключения, она сказала чистую правду.

— Но она же такая старая! Мне сказали, что она даже старше короля!

— И что из этого, если она старая шлюха? — без обиняков заявила принцесса. — Они как раз и отличаются особым искусством в постели, им приходится возмещать недостаток свежести другими талантами.

— И такую особу ввели в мой дом?

— Да будет вам известно, что мадам де Монтеспан занимается финансами дома королевы! Ментенон от злости вьется, как уж, но вы должны с ней расправиться, моя дорогая! Вы говорили о ней с вашим супругом?

— Я пока не решалась из опасения не угодить ему. Ему могло показаться, что я критикую Его величество, а я, право же, очень его люблю.

На этот раз герцогиня откровенно расхохоталась.

— Решитесь же, черт побери! Я обещаю вам сюрприз, вы увидите, что дофин ненавидит старую перечницу не меньше меня. И вам сразу станет легче. Любое испытание лучше преодолевать вдвоем.

— И, быть может, дофин замолвит однажды словечко своему отцу, — с надеждой прибавила Мария-Анна, и глаза у нее засияли.

— Никогда не просите его об этом! — воскликнула герцогиня. — Мне кажется, между вами царит полное взаимопонимание?

— О да! Монсеньор — лучший из мужей. Я люблю его бесконечно, и он отвечает мне тем же.— Так не нарушайте вашей чудесной гармонии. Витайте в собственных эмпиреях и не снисходите до мерзостей других. Настанет день, и вы будете королевой Франции. Тогда вы окружите себя теми людьми, которые будут вам по нраву.

— Так я и постараюсь поступать. Спасибо вам за ваши добрые советы. Но как удается королеве переносить, что ее финансами занимается мадам де Монтеспан?

— Королева у нас святая. Но не подумайте, моя дорогая, что раз она святая, то значит — дурочка. Когда Монтеспан была назначена к ней, она мне сказала: «Теперь я вижу, какая у меня судьба — все любовницы моего мужа будут у меня на службе». Она намекала на свою предыдущую статс-даму, которая тоже занималась ее финансами, графиню де Суассон. Графиня теперь за границей, она успела уехать туда до того, как ей предъявили обвинение в отравлении. Я все вам рассказала, а выводы делайте сами.

* * *

Наконец был назначен день переезда из Версаля в Сен-Жермен, где придворных ожидали их зимние квартиры. Но Его величество решил перед отъездом пригласить всех дам и девушек на праздничную прогулку по парку. Праздник должен был закончиться угощением в одной из прелестных рощиц, которые так украшали чудесный парк. Мужчины на праздник приглашены не были, зато король потребовал, чтобы все до единой женщины этот день провели с ним. Почему бы не окружить себя прелестными цветами, когда осень почти не оставила их на клумбах?

— Черт побери! Наш король, кажется, решил заделаться султаном! — сердилась герцогиня Елизавета, которая мечтала пробыть еще хоть несколько дней в дорогом ее сердцу Сен-Клу, прежде чем запереться на всю зиму в Пале-Рояле, и поэтому надеялась выехать из Версаля пораньше.

Лидия де Теобон рассмеялась.

— Не имея ни малейшего желания быть непочтительной, я не могу не сказать, что эта мысль уже давно посетила Его величество. Одной королевы ему недостаточно, он всегда предпочитал, чтобы их было две или три.

— Извольте помолчать, — прервала ее недовольная принцесса.

— Напомню только Ее королевскому высочеству, что речь о короле-султане завела она, и если пожелает, мы можем посчитать: королева — раз...

— Лучше мы все помолчим и все вместе подумаем, что мне надеть на этот праздник

— Хорошо, если бы мадам иногда задумывалась о своих туалетах, а то выбор у нее совсем невелик: парадное платье, домашнее и костюм для охоты.

— А что, фиолетовое бархатное платье исчезло? Или вы из него подушек для собачек нашили?

— С нашей стороны это было бы святотатством... Оно цело, и кроме него у вас есть еще платье из голубого муара и платье из бархата цвета осенних листьев.

— Откуда вы их взяли? — в полнейшем недоумении осведомилась герцогиня.

— Их заказал для вас ваш супруг по меркам Вашего королевского высочества, сочтя, и не без оснований, что мадам герцогиня одевается не всегда так, как подобает принцессе королевской крови.

— И вы сообщаете мне об этом в день, когда мы покидаем Версаль? Мило! Очень мило!

— Но Ее королевское высочество носило здесь только охотничий костюм днем и парадное платье вечером. К тому же мы находимся в Версале всего каких-нибудь две недели! Месье имел в виду Сен-Клу и Париж. Но, конечно, для этого дамского праздника стоит постараться и надеть что-то поинтереснее, чем амазонка.

— Ну так покажите мне бархатное, цвета осенних листьев. Звучит очень поэтично и как нельзя лучше подходит к осени, которой мы пойдем любоваться.

Примерка платья преподнесла герцогине приятный сюрприз — оказалось, из-за постоянной суеты на протяжении этих двух недель она немного похудела, так что его нужно было немного ушить. Зато цвет пришелся герцогине по вкусу, и она объявила, что необычайно довольна.

Шарлотта тоже не знала, что же ей надеть на праздник, другое дело, что никакие сюрпризы ее не ожидали. Забинтованная нога на несколько дней избавила ее от подобных проблем, она никуда не выходила и не принимала участия ни в одном из увеселений. Но на этот раз дом герцогини Орлеанской должен был быть представлен в полном составе, и герцогиня лично напомнила об этом своим фрейлинам.

— Король хочет видеть всех дам без исключения. К тому же он терпеть не может болезней и каких-либо других отговорок. При дворе рассказывали, что мадам де Лавальер, да и мадам де Монтеспан тоже были вынуждены появляться на придворных празднествах через несколько часов после родов.