Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг. - Хироюки Агава

После интенсивных тренировок, которые с лета проводились в заливе Кагосима, у Фучиды осталось немного забот в отношении технической готовности его команды. Что его больше беспокоило, так это время атаки: дело в том, что первая бомба должна быть сброшена ровно в 3.30, через тридцать минут после того, как японский ультиматум вручен американскому правительству в Вашингтоне. Первым над Пёрл-Харбором появился морской самолет-разведчик с «Чикумы», крейсера, посланного впереди ударной группы. Примерно через полтора часа после взлета, пока Фучида вглядывался в поисках первых признаков острова Оаху, его радист принял доклад разведчика с «Чикумы».

Перечисляя корабли на якоре в Пёрл-Харборе и их расположение, он также передал детали о погоде: «Направление ветра 80°, скорость 43 фута, облачность 70 процентов, высота облаков 5500 футов». Вскоре после этого через разрывы в облаках Фучида увидел прямо под собой длинную линию волнорезов — Кахуку-Пойнт на северной оконечности Оаху — и сделал правый поворот.

Одна из наиболее важных обязанностей командира атакующей группы — сделать выбор: предпринять внезапную атаку или вести фронтальное наступление. Если противник все еще ничего не подозревает и внезапная атака возможна, первыми вниз ринутся торпедоносцы до высоты тридцать футов и выпустят торпеды на стоящий на якоре американский флот. Если враг уже приготовился и ждет их, так что необходима фронтальная атака, — пикирующие бомбардировщики капитана 2-го ранга Такахаси выйдут вперед и выведут из строя авиацию противника на земле и зенитные батареи, перед тем как в дело вступят другие части ударной группы.

При фронтальной атаке дым от бомбежки закроет корабли на рейде, усложняя условия для действий торпедоносцев и горизонтальных бомбардировщиков. Поэтому предпочтительнее внезапная атака, — если она вообще возможна.

Фучида должен был подать сигнал выстрелом из пистолета «верей»: один выстрел означает внезапную атаку, два — фронтальное нападение. Пока он летел, возглавляя всю группу, к западному побережью острова, он поручил через переговорную трубу своему пилоту лейтенанту Мацузаки, сидевшему на переднем сиденье:

— Мацузаки, внимательно следи за небом над Пёрл-Харбором слева — могут появиться истребители противника.

Над Пёрл-Харбором небо ясное, гавань покрыта легкой дымкой — мирное воскресное утро. Фучида в бинокль рассматривал картину с высоты более трех тысяч метров, но увидел лишь мачты вначале одного, затем другого, третьего американского боевого корабля; нигде ни на судах, ни на берегу незаметно никаких признаков тревоги. Фучида улыбнулся: все — внезапная атака! Взял в правую руку пистолет, поднял над головой и одним выстрелом отдал приказ. Часы показывали три минуты четвертого.

В этот момент различные эскадрильи должны рассыпать обычный строй, в котором летели, и образовать боевой строй, чтобы начать атаку. Эскадрилья торпедоносцев капитана 2-го ранга Мураты приняла сигнал и начала снижаться. Группа пикирующих бомбардировщиков Такахаси тоже увидела сигнал и стала набирать высоту. Предстояло подняться до четырех тысяч метров и быть готовыми к резкому снижению. Однако истребители сопровождения капитана 2-го ранга Итайи не увидели сигнала; быстроходным истребителям «зеро» трудно держать скорость 230 километров в час, с которой летели другие группы, поэтому, а также, чтобы вести наблюдение, они прочесывали небеса справа налево и облетали колонну с головы до хвоста.

Так получилось, что в момент подачи сигнала истребители находились в трех-четырех километрах и почти на семьсот метров выше самолета Фучиды. «Какого черта они там делают?» — подумал Фучида. Произвел еще один выстрел, уже специально для истребителей. Заметив в небе черный дымный хвост, эскадрилья Итайи наконец-то догадалась, что надо занять свое место в боевом распорядке.

Однако, к сожалению, эскадрилья пикирующих бомбардировщиков Такахаси (как говорит Фучида, «этот дурак Такахаси, у него в голове не все в порядке»), увидев это, приняла сигнал за приказ приступить к фронтальной атаке. Считая, что его тем самым назначили возглавлять атаку, Такахаси, не поднимаясь до намеченной высоты, резко бросил все пятьдесят бомбардировщиков под своей командой в пике. Видя это, заволновался Мурата из эскадрильи торпедоносцев. Решив не дожидаться, пока пикирующие бомбардировщики нанесут удар, он также поспешно повел самолеты под своей командой резко вниз до малых высот. Видя, как они уходят, Фучиде пришлось в 3.19 — за пять минут до положенного времени — обернувшись к радисту на заднем сиденье, дать приказ «то-ренсо!».

«То-ренсо» означает повтор одного слога, «то», — сигнал для всех самолетов начать атаку. Схватившись за ключ на панели радиопередатчика, радист начал беспрерывно отстукивать один и тот же слог: «то», «то», «то», «то», «то»…

Так в 3.25 утра 8 декабря по японскому времени с первой 250-килограммовой бомбой, сброшенной пикирующими бомбардировщиками Такахаси на Уилер-Филд, началось Гавайское сражение, которое вела лишь атакующая сторона.

Вечером 7 декабря Ямамото, как обычно, играл в шоги с офицером штаба Ватанабе на борту флагмана «Нагато», стоявшего на якоре в Хасирадзиме. Обычно их игра заканчивалась после того, как Ямамото выигрывал четыре раза подряд, но очень редко Ватанабе удавалось выиграть несколько партий подряд. Это, как правило, случалось, когда приближался фронт низкого давления; возможно, Ямамото относился к людям такого типа, которые реагируют на изменение погоды. В тот самый вечер, однако, игра кончилась раньше, чем обычно, потом Ямамото и штабные офицеры приняли душ и разошлись по своим каютам.

Некоторым удалось поспать два-три часа, другие вообще не могли заснуть, но вскоре после полуночи почти все вновь собрались небольшими группами в оперативной комнате. Вахтенным офицером в то время был Сасаки Акира.

Все четыре стены оперативной комнаты увешаны огромными картами Тихого океана и отдельных зон в водах Юго-Восточной Азии. На столе большой глобус и ряд других карт, на маленьком столе — папки с оперативными приказами и данными радиообмена.

Ямамото сидел неподвижно, с закрытыми глазами, в складном кресле перед большим столом в глубине комнаты.

Пришла новость о высадке на Кота-Бару, потом об успешном десанте в Батаане на Филиппинах. Затем наступил долгий, мучительный период ожидания; время тянулось бесконечно. Тяжелая тишина воцарилась в оперативной комнате; все молчали; слышался только шелест — кто-то перебирал сообщения в папках — да иногда скрип карандаша.

Через проход — радиорубка, кабель шел к приемнику на столе в оперативной комнате, так что все слышали напрямую поступавшие сообщения. Наконец старший штабной офицер Куросима негромко сказал:

— Вот-вот начнется — в любой момент, — и взглянул на часы на переборке.

Волнение пробежало по комнате. В этот момент вбежал радист и крикнул вахтенному офицеру:

— Сэр, многократный сигнал «держи к ветру»!

Сасаки обернулся к главнокомандующему.

— Как вы слышали, сэр, — доложил он, — сообщение отправлено в три девятнадцать.