Компас черного капитана - Юрий Погуляй

Рано утром я проснулся оттого, что Фарри, шипя от холода, с трудом поднялся на ноги и принялся пританцовывать, широко размахивая руками. Увидев, что я пошевелился, он сказал:

— У нас тридцать одна монета, Эд. Мы можем попытаться выплатить долг Эльму и забрать компас. У нас есть шанс.

— А потом неделю не есть, не пить и мерзнуть? — с трудом протолкнул я из себя. Двигаться не хотелось вообще. Скорчившись, чтобы удержать в себе тепло, я сонно смотрел на холодные стены и с каждым мигом все больше погружался в состояние «ничто». Помещение было слишком большим, чтобы согреться от нашего дыхания. Печка погасла — Фарри экономил драгоценное топливо, без которого мы бы и вовсе не проснулись. Вспомнилось мягкое одеяло в доме Гетеров.

— Не спи, — одернул меня стучащий зубами Фарри. — Пойдем на рынок, выпьем чего-нибудь горячего. Свечей купим. Здесь больше ночевать нельзя. Околеем. Печь совсем плохая: я полбурюдка извел.

Я не отреагировал. Ночь ведь мы как-то продержались, отчего же теперь суетиться.

— Давай, вставай уже!

Я заставил себя сесть. Промерзшая за ночь одежда неприятно холодила тело. Надо встать и размяться. Это вопрос жизни и смерти. Мороз коварен. Я был удивлен, что мы вообще проснулись.

— Найдем что-нибудь на рынке. Нам же немного надо. Зима уходит, скоро народ повалит к Пролому. Я думаю, первые корабли уже туда ушли, у кого капитаны самые рисковые. Так что меньше соискателей — больше шансов.

Я последовал примеру Фарри, с трудом сделав первые взмахи руками. Но с каждым мигом движения становились все резче. Кровь быстрее побежала по жилам, даруя тепло. Однако оптимизм приятеля разделить оказалось сложнее.

— Прости меня, Эд. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.

И тогда меня прорвало. Я, сбиваясь от злости и обиды, поделился с ним своими мечтами, планами, желаниями и страхами. Я рассказал ему о «Звездочке» и черном фрете, о Джее ан Данере и Лайле, о ледовой гончей и черном капитане. О проклятом Эльме и компасе.

И о том, как все мои замыслы разбились вдребезги от того, что он сделал с Шэлли. Поистине это была нелепая речь. Мы прыгали друг напротив друга, прогоняя холод и чувствуя, как в тело сотнями маленьких иголочек возвращается тепло. Я изливал свою душу, а он сосредоточенно слушал меня и молчал.

После моей исповеди Фарри наконец остановился, переводя дыхание. Шмыгнул носом и произнес:

— Прости, Эд. Но я должен был это сделать. Для себя и для нее.

В этот-то момент, наверное, я его и простил. Хотя мне кажется, что я сделал это еще ночью, когда почувствовал, как его спина прижимается к моей.

Ему все-таки удалось меня растормошить, и вскоре мы вместе покинули холодный дом, чтобы попасть в объятия настоящего мороза. Едва тот вцепился в нас колючими пальцами, мне сразу же захотелось вернуться обратно. Там хотя бы ветра не было.

— Я знаю один дешевый трактир. Народ там, конечно, не самый добрый торчит, но за монетку в день легко раздобудем себе комнатушку. Всяко лучше будет, чем здесь мерзнуть, — проговорил Фарри, когда мы бесцельно вышли на берег канала.

Я по привычке перегнулся через ограждение. Не знаю зачем. Это был не тот район, где я ожидал увидеть ледоход Джея ан Данера. Внизу ползли навстречу друг другу неторопливые лайары и небольшие скорты. Гудел нетерпеливый тягач, подгоняя образовавшийся впереди затор.

Джей ан Данер. Теперь у меня будет больше времени, чтобы поймать тебя.

Я согрелся. Наконец-то согрелся. Сейчас я совсем не чувствовал холода и даже чуточку вспотел, пока бежал вдоль канала за кораблем Джея. Лайары и скорты внизу ползли по своим делам, иногда подолгу маневрируя, чтобы пропустить встречные суда. Пару раз застревал и ледоход убийцы. Тарахтящие машины неуклюже пятились, объезжали друг друга, создавая затор. Судьба в очередной раз оказалась на моей стороне.

Когда Данер свернул в канал к Трущобам, я испытал настоящий подъем сил. Пулей дальнобоя домчался до ворот, напоминая из-за безумного количества поддевок обезумевшего пухлого медвежонка. Скучающие стражники, безрадостно покинув сторожку, осмотрели мой пропуск, и старший махнул рукой, приказывая открыть дверь в воротах. Та хрустнула, загудела, и я припустил со всех сил вдоль ограждения, пытаясь прикинуть, куда дальше отправится Звездный Головач и какой из навесных мостов мне может понадобиться.

Данера я встретил на своем посту на третий день после того, как мы поселились в затхлой комнатушке трактира под названием «Зимовье». Тесная, с двумя лежаками (между ними и встать-то непросто). Без окон, в углу печка, за которой довольно бесцеремонно следил один из помощников хозяина. Он не стучался, не здоровался, выглядел раздраженным и тщательно делал вид, что вся его возня — это великое одолжение нам.

А прошлой ночью он нас и вовсе разбудил, чтобы подлить чуточку энгу в воду, оставшуюся от растаявшего куска льда. Мы проснулись на пару минут, наблюдая, как недовольный жизнью мужчина с фонарем на груди чиркает огнивом, а затем провалились в сон. От стены тянуло холодом.

Комната в доме Раска ан Гетера казалась мне сказочной обителью. Даже покои «Теплого Стана» были уютнее, чем наша новая берлога.

Два дня назад пятнадцать монет перекочевали в лапу Эльма, который отнесся к дани подозрительно равнодушно, думая о чем-то своем. Пить он, надо отметить, перестал. Наверное, понял, что пришло время остановиться. Ведь зима скоро закончится, а с тем и наши выплаты.

Через три дня мы надеялись отдать последнюю часть долга. Но пока нам опять не везло. Трактир «Зимовье» стоил нам по монете в сутки плюс еда. На рынке, как назло, никому помощники не требовались, и потом мы лишь теряли деньги без шансов накопить нужную сумму. Так что сегодня у нас в кармане было всего двенадцать монет и десятка полтора грошей.

Мне то и дело вспоминался день похорон. Если бы я тогда усмирил гордыню и взял предложенные деньги… То все бы уже закончилось.

Вообще за эти три дня произошло не так уж и много. Фарри попытался поговорить с Шэлли, но старик забросил торговлю и теперь держал девушку под домашним арестом, не отпуская ее даже в теплицу. Дважды мой друг приходил к ферме и дважды возвращался оттуда несолоно хлебавши. Я же днем, после тщетного прохода по замерзающему рынку (в поисках проклятой работы), отправлялся в порт, в надежде найти корабль, на который села Лайла. Во второй свой поход я нашел стоящую на пристани «Звездочку». Красивый трехпалубный шапп серого цвета держался в ряду прочих судов и отличался лишь выбитым на борту названием да грубо намалеванным, потрескавшимся от времени и морозов изображением звезды о девяти концах. Растормошив угрюмого моряка, несущего вахту у трапа, я попросил его позвать Коротышку. Караульный лениво постучал в железную дверь входа и парой грубых слов передал, что Яки ждут на поверхности. Когда мой тюремный знакомый появился, несмотря на то что ему пришлось выйти на мороз, он встретил меня тепло и поспешил успокоить, убедив, что договор в силе. Также он пообещал замолвить за меня и Фарри словечко перед капитаном. Но предупредил, что уже на следующей неделе они собираются отчалить и отправиться на юг.