Рискованное увлечение - Джулия Росс

Джульетта доела суп.

Ее поместили в крошечную комнату, чуть больше тюремной камеры, где-то вблизи мансарды большого дома. Почти у самого потолка находилось зарешеченное окно, через которое внутрь просачивался свет. Джульетта не представляла, что это за дом. Ее, связанную, с кляпом во рту, привезли сюда, когда было темно. Сумасшедшая!

С того дня она не видела ничего, кроме этой комнаты. Помимо кровати, оснащенной длинными кожаными ремнями, здесь были только деревянное кресло, полка на стене и ночной горшок. Джульетта была уверена, что в доме были места и похуже. У нее по крайней мере была отдельная каморка, и сюда не пускали публику за плату.

В комнату вошла смотрительница в белом фартуке и забрала миску. Женщина была не первой молодости, с рыжеватыми волосами и ужасным цветом кожи, как при хронической нехватке воздуха.

– Прекрасный суп, миссис Уэлланд, – сказала Джульетта. – Очень изобретательный рецепт. Приятно сознавать, что лорд Эдвард достойно тратит свои деньги.

– Еще немного подобных разговоров – и дело кончится кляпом, – ответила женщина. – Или темной камерой. Такие указания у меня имеются.

Темная камера, как выяснила Джульетта, находилась в подвальном помещении. Окна там вообще отсутствовали. Душевнобольных на несколько дней оставляли в этой черной дыре. Эти ограничительные меры рассматривались как терапевтические. Худо-бедно, пока она остается в этой комнате, у нее есть свет.

– Я приношу извинения, мэм, – сказала она. – У вашего шефа, конечно, своя кухня. Он, безусловно, достоин королевской пищи.

Миссис Уэлланд крикнула санитарам. В коридоре затопали тяжелые шаги. В комнату ворвались двое мужчин и стащили Джульетту с кресла. Пока они пристегивали ее ремнями к кровати, женщина сунула ей в рот тряпку.

– Нечего строить из себя леди! Здесь свои порядки!

Ремни были пристегнуты и закреплены.

Джульетта беспомощно покачала головой, стараясь не думать о плохом. Нужно попытаться думать о чем-нибудь приятном. Вспомнить свой красивый луг, сверкающий на ярком солнце. Лунный свет и беседку, задрапированную белым муслином. Квохтанье кур, копающихся в земле. Своих котов, названных именами праведников. Но только не мужчину! Не мужчину с глазами ясными, как летний день, и с циничным отношением к женщинам.

Ничего другого, кроме как предаваться думам, теперь не оставались. И этого занятия ей хватит до конца жизни.

Вообще-то Олден Грэнвилл пытался вести себя по-своему достойно. Этот человек взволновал ее сердце. Так почему она не попыталась понять его лучше?

В кабинете лорда Эдварда было довольно тихо. Городской дом спал, издавая случайные вздохи словно мебель расслаблялась во время своих тайных снов. Олден присел на подоконник и с минуту осматривал темную комнату. Здесь он потерял поместье. Как он мог так сильно захмелеть от небольшого количества вина? Не иначе как лорд Эдвард подлил что-то. Какое-то зелье, затуманившее разум.

Ломберный столик пребывал в дремоте, его предательская поверхность хранила молчание. Пустой столик у стены тоже оставался беззвучным. Но есть же хоть что-то в этом доме, что можно заставить говорить, раскрыть свои секреты и подсказать, куда увезли Джульетту!

Олден бесшумно скользнул в комнату. Скорее всего сына герцога сейчас нет в доме, но вокруг было полно слуг. Если его сейчас обнаружат, он будет уничтожен, прежде чем люди разберутся, кто он такой. Так что потом уже не придется посмеяться и пошутить над этой историей с джентльменами. Криво улыбаясь риску, Олден открыл заслонку фонаря и начал поиски.

Он действовал методично и основательно. Там, где ящики были заперты, он доставал из кармана набор ключей и открывал замки. Какое счастье, что сын герцога избрал для визита именно эту куртизанку! Кларинда Кеннеди в прошлом привечала и Олдена. Вняв несложным уговорам, женщина выкрала ключи у лорда Эдварда из кармана. Пока сын герцога наслаждался ее экзотическими услугами, Олден занимался изготовлением дубликатов.

Ящики письменного стола добровольно уступали его искусным рукам. В полной тишине, под направленным пучком света фонаря Олден изучал бумаги. Сейчас он уяснил, что Давенби подразумевал под «империей» вложений лорда Эдварда. Олден бегло перечитал письма от покинутых им женщин. Далее он обнаружил копию договора с Джорджем Хардкаслом о включении последнего в совместный бизнес. Но ни в одной из бумаг не встретилось упоминания, куда они определили Джульетту.

Олден опустил заслонку фонаря, вышел в коридор и через несколько секунд был у лестницы. Ступеньки прогнулись под его весом и жалобно заскрипели. Он замер на мгновение. Но ни одна дверь не открылась, и никто из слуг не бросился на него с дубиной или пистолетом. Он прошел в спальню лорда Эдварда и снова достал связку с ключами.

Ящики шифоньера плавно выдвинулись. В них аккуратными стопками лежали рубашки, но никаких записей о Джульетте. Но зачем, спрашивается, писать, куда ее отправили? Лорд Эдвард упрятал ее в сумасшедший дом – и, счастливый, умыл руки. Уверен, что она останется там навсегда. Будь он сейчас здесь, Олден легко мог бы его убить и свершить правосудие. Он почти хотел, чтобы в эту минуту открылась дверь и в комнату вошел ничего не подозревающий сын герцога.

С болью в сердце Олден подошел к окну и посмотрел на спящий Лондон, на каминные трубы в лунном свете. Эта спокойная картина была обманчива. Мужчины и женщины, находившиеся под крышами, пировали, строили планы и бранились, одни – проклиная судьбу, другие – собственную натуру. Люди боролись за существование в этом мире, но сам мир не интересовало, выживут они или умрут. С тех пор как Олден вернулся из Италии, это была и его жизнь: образчик бессмысленных, хладнокровных рисков. Сейчас он предпочел бы никогда не видеть этого лондонского ада и его кофеен.

Он закрыл заслонку фонаря, повернулся и пошел обратно через комнату Эдварда Вейна. Пучок лунного света, струившегося сквозь парчовые гардины, падал на туалетный столик около кровати. На нем поблескивал золоченый подсвечник с наполовину догоревшей свечой, Олден остановился и посмотрел на лежавшую рядом книгу в кожаной обложке. Тремя шагами он достиг стола и раскрыл страницы, обнаружив там несколько сложенных листков. У него заколотилось сердце.

Открыв заслонку фонаря, он принялся читать неразборчивый почерк. В истлевших от времени бумагах тоже не было никаких указаний, куда увезли Джульетту. И хотя ее имя нигде не упоминалось, сведения, содержащиеся в этих листках, могли бы сделать ее свободной уже сейчас.

– Не просите ни книг, ни письменных принадлежностей, – сказала миссис Уэлланд. – Вам нельзя читать и писать. Это только перегреет ваш и без того воспаленный ум. Сколько вы будете говорить об этом, столько же останетесь с кляпом во рту. А будете упорствовать дальше, вас посадят в темную комнату.

Джульетта посмотрела на высокое окно и промолчала. Она даже не рассердилась на миссис Уэлланд. По крайней мере, пока эта женщина здесь, мужчины к пациентке не притронутся. Она прислушалась к цоканью каблуков, когда надзирательница прошла к выходу и забренчала ключами, висевшими у нее на поясе.