Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы - Арчибальд Кронин

– Нет. К счастью, это экспресс. Перед отъездом у нас будет время, чтобы ты поел.

– Ты тоже, Нора. – Она не ответила, и я с тревогой добавил: – Тебе все еще плохо?

– Я не совсем в форме, дорогой Лори. Но я делаю все возможное, чтобы справиться с этим. – Она облизнула губы и попыталась улыбнуться. – В последнее время нам обоим немного подгадили, но, если мы будем держаться вместе, мы сможем все исправить.

Очень медленно, поскольку Нора явно не хотела торопиться, мы добрались до города. Я думал, что весь Бервик отправился на соревнования, но улицы были запружены людьми, многие из которых, похоже, приехали из соседних деревень, а на открытом пространстве рядом с центральной площадью было устроено что-то вроде ярмарки с каруселями.

– Черт, не протолкнуться, – сказала Нора. – Должно быть, тут какой-то праздник.

Поискав, где мы могли бы поесть, она остановилась у небольшого ресторана с надписью в витрине: «Твидский лосось, вареный или жареный, 1 шиллинг 6 пенсов порция».

– Тебя лосось устроит?

– Очень, – сказал я. – Особенно жареный.

Я не пробовал лососины со времен роскошных ланчей у мисс Гревилль, казавшихся теперь такими далекими.

Мы вошли внутрь. Это была обычная столовая, с кухонными запахами и пара́ми, и настолько забитая народом, что мы с трудом нашли себе место. Нора заказала для меня лосося, а себе чай.

– Съешь что-нибудь, Нора, – попросил я ее. – Пожалуйста.

Она только покачала головой.

Пока мы ждали заказ, я сказал:

– Я все еще не могу понять, почему Теренс сказал, что у них проблемы.

– Лоуренс, дорогой, – сказала она, – не будем вдаваться в это сейчас. Это был просто грязный трюк, чтобы сделать грязные деньги. Они знали, что у тебя нет шансов на победу. Но не вини слишком сильно Теренса – он слабый и эгоистичный, но в душе он добрый. Для него это была просто забава. Донохью – вот кто виноват. Это он все придумал. – Ее голос посуровел. – Надеюсь, его там хорошо отдубасят. Хотя вряд ли. Ему, как всегда, это сойдет с рук.

Она достала носовой платок и вытерла лоб. Ее дыхание было учащенным.

Наконец человек в рубашке без пиджака со стуком поставил передо мной на стол лососину и тарелку картошки, сваренной в мундире. Это была добрая порция самой прекрасной рыбины, которая когда-либо водилась в Твиде. Я вдруг обнаружил, что голоден, и на время короткого, но интенсивного процесса поглощения пищи мои проблемы отступили. Только практически закончив с едой, я заметил, что Нора не притронулась к чаю.

– Здесь очень жарко, – оправдываясь, сказала она. – Пойду-ка ополосну лицо.

Я с беспокойством наблюдал за ней. Она была так не похожа на себя, даже когда мы шли, что я подумал: чем скорее мы сядем в поезд, тем лучше. Пока она отсутствовала, я попросил принести счет. Получилось два шиллинга и девять пенсов, и я заплатил банкнотой, которую дал мне Теренс, добавив еще три пенса «на чай» из полученной сдачи.

По главной улице мы направились к железнодорожному вокзалу. Он, к сожалению, был наверху на холме, откуда и начинался когда-то город. Хотя Нора не проронила ни слова, я чувствовал, что ей тяжело дается подъем. Но наконец мы дошли, и оказалось, что касса открыта. Я подумал про себя, что, когда мы сядем в поезд, Норе станет лучше.

Она достала кошелек и попросила два билета третьего класса до Уинтона.

– Тридцать два шиллинга и девять пенсов, пожалуйста.

Кассир выбрал два картонных билета из стойки, покрутил выступ маленькой черной штемпельной машинки и уже собирался сунуть билеты в прорезь, когда поднял на нас глаза:

– Вам на понедельник? Первый поезд уходит в семь пятнадцать утра.

– Какой понедельник! – воскликнула Нора. – Нам на сегодня на пять пятьдесят.

Он покачал головой:

– Сегодня нет поезда на пять пятьдесят.

– Как это нет! – возразила Нора. – Я сама его видела в «Справочнике Мюррея».

Он молча достал расписание, наклонился к нам и, вынув из-за уха карандаш, указал на страницу:

– Видите эту звездочку, мисс? Кроме воскресений и праздников. А сегодня субботняя ярмарка, самый большой праздник.

С тревогой посмотрев на Нору, я увидел, что это было для нее шоком. Она вся сжалась.

– Наверняка есть еще какой-то поезд?

– Ничего нет, мисс. И завтра ничего.

Подавшись назад и словно забыв про нас, он стал подгонять цифры на машинке.

Нора ухватилась за перила. Я подумал, что она вот-вот упадет в обморок. Все похолодело у меня внутри.

– Нора, нам нужно срочно вернуться к арке. Может, Теренс еще ждет там.

– Нет, – безнадежно сказала она. – Они наверняка уехали.

– Нужно проверить. Обязательно.

Арка была недалеко от вокзала. Вскоре мы были там и почти час молча стояли, напрягая глаза, в ожидании красной машины, а мимо, задевая нас локтями, проходили толпы, в то время как по главной улице катился и грохотал транспорт. Стало уже почти совсем темно.

– Это бесполезно, – сказала наконец Нора упавшим голосом. – Вероятно, им пришлось бежать, и они сбежали.

– Тогда что нам делать? – в отчаянии сказал я. – Мы можем взять автомобиль до Эдинбурга? А там сесть на поезд.

– Даже если бы и могли, я не выдержу такой поездки. – Внезапно что-то в ней сломалось, и она заплакала. – Лоуренс, я весь день держалась, хотя чуть не умирала, но я больше не могу, не могу больше терпеть. У меня такая острая боль в боку, что если я не лягу, то скоро просто упаду. Мы должны найти место, чтобы остаться на ночь.

Чувство невыразимого ужаса лишило меня дара речи. В голове мелькнули всевозможные невероятные ситуации. Не позволит ли нам кассир, продающий билеты, остаться на вокзале в зале ожидания, а может, мы найдем какой-нибудь приют в местном парке? Нора стояла, прижав руку к боку, и я увидел ее полный отчаяния взгляд, Я понимал, что надо найти ей комнату в гостинице.

Вопреки пренебрежительным отзывам Терри, отель на главной площади за территорией ярмарки оказался вполне приличным. Я взял Нору за руку – похоже, теперь она была не способна передвигаться самостоятельно – и повел ее по улице на площадь. На отеле была вывеска: «Ракушка Бервика». Толпы шумных деревенских жителей втекали в отель и вытекали из него, но мне все же удалось прорваться с Норой через толкотню в зал с красным ковром. После улицы он показался благословенным святилищем. Но человек в маленькой остекленной конторке едва взглянул на нас. Отель полон, сказал он, полон до отказа, они целый день отправляют людей на выход.

Мы вышли. По другую сторону площади была еще одна гостиница, гораздо меньших размеров, «Герб масонов». Оставив Нору снаружи и попросив ее не двигаться, я протиснулся в набитый людьми, полный табачного дыма холл. Повсюду со стаканами в руках стояли посетители, они смеялись и разговаривали во всю мощь своих легких. Никто не обратил на меня внимания. В поисках офиса я порасспрашивал нескольких мужчин, пока один из них не указал трубкой на пухлую желтоволосую женщину в черном платье, которая, судя по ее приветливо-общительной манере, была, как мне казалось, из этой праздничной компании. Я протолкнулся к ней и не без труда сумел поймать ее взгляд. Ее красное лицо выражало любезность, что меня обнадежило. Однако сердце мое сжалось, когда она покачала головой: