Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы - Арчибальд Кронин

– Ну… на Мортонхолл-стрит.

– Я пойду с тобой, – сказал я с воодушевлением.

Нора, похоже, заколебалась, и я подумал, не вызвало ли у нее досаду мое невольное открытие, что она сделала приношение ради меня, однако спустя мгновение она сказала:

– Разве ты не устал? Наверняка устал. После этого обучения и всего прочего.

– Я никогда не устаю, когда мы ходим вместе, Нора.

– Ну и отлично, – сказала она после неуловимой паузы. – Пошли.

И мы пошли. Была ли в тоне ее голоса едва уловимая нотка недовольства? Едва ли. Но пока мы шли и я искоса поглядывал на нее, у меня сложилось впечатление, что она не совсем в себе. Город переживал пик летней жары, а вечер был тихий и душный. Под уличными фонарями лицо ее было бледным, с темными тенями под глазами, взгляд же блуждал где-то далеко. К тому же она была непривычно молчалива. А мне до смерти хотелось рассказать ей о моем полном событий дне.

– Наверное, ты не знаешь, что я сегодня бегал. И я приму участие в спортивных соревнованиях в Бервике.

– Да, я слышала об этом. Видимо, все мы поедем на машине Гилхоли.

– И ты? – воскликнул я.

– Возможно. По правде говоря, дорогой Лори, – повернулась она ко мне, – в последнее время я немного расклеилась.

– Мне ужасно жаль. Что случилось?

– О, просто немного не в себе. Уверена, что скоро все будет в порядке.

– Тогда поехали с нами, Нора. Поездка пойдет тебе на пользу.

– Хорошо, посмотрим.

В конце Крэйг-Хилла мы повернули на Мортонхолл-стрит, как всегда переполненную, с плотным движением транспорта. Неподалеку от Маркет-Кросс, рядом с Маркет-Аркейд, она вынула свою руку из моей:

– Мне сюда.

Мы стояли на тротуаре напротив Аркейда, крытого пассажа, занятого странными интересными заведениями с травниками, чудаковатыми аптекарями, даже с гадалкой и магазином живой природы, где в витрине плавали черепахи. Именно здесь миссис Тобин покупала муравьиные яйца для своей золотой рыбки.

– Пока ты не ушла, Нора. – Мне трудно было говорить, не хотелось талдычить одно и то же, просто я обязан был это сказать на прощание. – Еще раз спасибо за твою свечу.

Снова мне показалось, что я обидел ее. Но нет, сделав шаг в сторону, она краешком рта улыбнулась мне:

– Ну, Лори, как тебе, наверное, известно, я совсем не религиозная, но, когда приспичит, попробуешь все.

Я не мог говорить из-за переполнявшей меня благодарности. То, как она говорила, сами ее слова свидетельствовали, насколько важно ей, чтобы у меня все получилось. Я подождал, пока она не пересечет улицу, а затем, все еще в возвышенных чувствах, направился самым коротким путем к Аргайл-стрит и к «храму тамплиеров».

В половине восьмого утра в субботу, 5 августа, я отправился в отель «Критерион». Небо все еще закрывала серая пелена, а воздух после недавней жары был мягким и освежающим. Я ничего не сказал дяде Лео о моих планах. Хорошие новости от моей матери давали надежду, что при благоприятном ходе вещей я долго у него не задержусь. Назначение в департамент здравоохранения было ей гарантировано, и она планировала вернуться в Уинтон через нескольких недель. Тогда она наверняка положит конец моему вынужденному пребыванию у Лео.

Хотя Теренс настоял на раннем выезде, я полагал, что мне придется ждать, но когда я подошел к отелю, то увидел у входа красный автомобиль с Теренсом на месте водителя и мисс Гилхоли рядом с ним.

Я прибавил шагу, и Теренс махнул рукой в знак приветствия:

– Рад тебя видеть, дружище. Как себя чувствуешь?

– Прекрасно, Терри, спасибо.

– Тогда прыгай назад. Остальные вот-вот выйдут. Нора просто пошла выпить кофе.

Когда я занял заднее сиденье, мисс Гилхоли полуобернулась ко мне и обнажила свои золотые зубы в приветливой улыбке. На ней было роскошное клетчатое пальто и плоская, как тарелка, шляпа с ее любимым розовым тюлем. Видимо, она была лучшим клиентом мисс Донохью и, несомненно, щедро тратила деньги в «Эрле», но я никогда не знал никого, кто умудрялся выглядеть так кричаще и безвкусно, каковое впечатление усиливали ее разного рода вульгарные повадки. Она постоянно пребывала в беспокойном копошении – прихорашивалась, поправляла волосы, пудрила нос, заглядывала в сумочку, поглаживала себя в самых неожиданных местах, проверяла свои ногти, вытягивала шею, жеманно и нервно жестикулировала или с томным видом покорительницы мужских сердец требовала от Теренса избыточного внимания. Мисс Гилхоли не была ни красивой, ни молодой, и ее притязания на это вместе с ее привычкой предварять каждую реплику словами «Я всегда говорю…» казались мне отвратительными, хотя она теперь приветствовала меня с милостивым снисхождением.

– Доброе утро, молодой человек. Надеюсь, сегодня вы сделаете для меня достойную наличность.

– Вам не хватает наличности, мисс Гилхоли?

Теренс громко рассмеялся:

– Он тебя подколол, Джози. Мы все знаем, что значит быть Гилхоли. Но что там Нора застряла?

– Должно быть, она слишком торопилась сюда, – заметила мисс Гилхоли. – Я всегда говорю, никогда не надо торопиться. И выглядела она какой-то слабой, наша любимица. Бледная как бумага.

Спустя мгновение Нора вышла из вращающихся дверей отеля, за ней Донохью. Поторапливаемые Теренсом, который тут же нетерпеливо вышел из машины и вынул из кожаного крепления рукоятку для запуска мотора, они присоединились ко мне на заднем сиденье.

– Возьми плед, Нора. Там… на поручне. Может, будет прохладно. Я всегда говорю, накрывайтесь получше, прежде чем мы поедем.

Вслед за советом мисс Гилхоли Теренс, несколько раз крутанув рукоятку, завел двигатель и вернулся на свое место за рулем.

Нора, которая сидела посередине между Донохью и мной, накрыла пледом наши колени. Сделав это, она улыбнулась мне, но ничего не сказала. Машина тронулась.

По сути, это был мой первый опыт поездки на частном автомобиле, и, пока мы катили по главным улицам Уинтона, направляясь к дороге на Эдинбург, я наслаждался ровным плавным ходом. Теренс был отличным водителем, казалось, что он не раз управлял этим автомобилем, и теперь я мог догадаться, чем, помимо довольно сомнительных физических достоинств, интересна ему мисс Гилхоли. Они оба были в приподнятом настроении, болтали и смеялись, что заметно контрастировало с почти полной тишиной сзади.

Теперь невозможно было не заметить, что разлад в отношениях Норы и Донохью только усилился. Хотя Мартин, видимо для приличия, обращался к ней иногда по пустякам, она почти не отвечала, продолжая смотреть прямо перед собой, – лицо ее было бледным и неподвижным. Это совсем не устраивало Донохью – пожав плечами, он резко прекратил оказывать ей притворные знаки внимания и, вызывающе наклонившись вперед, переключился на мисс Гилхоли – стал что-то нашептывать ей на ухо, заставляя ее смеяться и соревнуясь с Теренсом в искусстве ухаживания.