По зову сердца - Виктория Холт

В моей спальне дверь была подогнана плохо и через щели сбоку я могла наблюдать за тем, что происходит в коридоре.

Сердце у меня ушло в пятки. По коридору в ночной сорочке до колен шел Уильям Грэнвилл. Меня бросило в дрожь от недобрых предчувствий. Приготовившись защищаться, я сказала себе: «Все, этим утром я уеду».

Он остановился и открыл двери в середине коридора. Это была дверь спальни миссис Макен.

Он вошел.

Я прислонилась к двери, тяжело дыша от облегчения. Это лишь подтвердило то, о чем я и так догадывалась. Слава Богу, он хоть не пытался идти ко мне.

Значит… миссис Макен – его любовница. Вот чем объясняется ее недовольство появлением в доме его жены. Это отвратительно! Под одной крышей, в двух шагах от комнаты, где лежит жена!

– Этот человек – чудовище! – прошептала я.

Пытаться заснуть было бесполезно. Я накинула пеньюар и села у окна.

В ярком свете звезд все вокруг казалось каким-то неестественным и причудливым. Вдали призрачными стражами замерли серые эвкалипты.

«Нужно что-то делать, – думала я. – Бежать отсюда как можно скорее, но я не могу бросить Фелисити».

И вдруг у меня возникла идея.

Я взяла бумагу и перо и при свете звезд начала писать.

«Дорогой Реймонд!

Я очень волнуюсь. Всё не так. Этот брак был большой ошибкой. И дело не только в новой жизни и в незнакомой стране. Фелисити напугана. И я понимаю почему.

Жизнь здесь груба. Фелисити будет очень трудно приспособиться к ней, даже если бы у нее был хороший муж. Но Уильям Грэнвилл – чудовище. Я знаю, это звучит как преувеличение, но я уверена, что так оно и есть. Он неверен ей. В доме живет экономка, которая, без сомнения, была и остается его любовницей. Она ненавидит Фелисити, и сейчас, когда я пишу эти строки (сейчас, должно быть, около часа ночи), он с экономкой. Я хочу уехать, но Фелисити умоляет меня остаться. Я не представляю, как смогу здесь остаться, но, когда заговариваю об отъезде, она почти впадает в истерику. Она сильно изменилась.

Я думаю, нужно что-то делать. Реймонд, вы были так добры ко мне, так часто помогали. Что делать? К сожалению, мисс Картрайт пришлось вернуться домой. Вам это уже наверняка известно. Но вы должны знать, что Фелисити некому защитить от человека, за которого она вышла. Пожалуйста, помогите ей. Ей нужен человек, который окружит ее заботой.

Я останусь здесь, пока смогу, но для меня жизнь в этом доме – сплошная мука. Мне не по себе, когда я вижу ее мужа. Мне он кажется гнусным типом.

Прошу вас, Реймонд, это cri de coeur[7]. Посоветуйте, что мне делать. Я хочу, чтобы она уехала, но сильное чувство долга заставляет ее остаться. В конце концов, он ведь ее муж.

Я пишу это в своей комнате почти в полной темноте. Света звезд (а здесь они сверкают) едва хватает, чтобы различать написанное.

Я в отчаянии. Быть может, утром я почувствую себя по-другому, но думаю, что отправлю это письмо, каким бы ни было мое настроение, потому что знаю: когда придет ночь, я буду жалеть, что не отправила его. Я хочу, чтобы вы знали, каково здесь.

Вот я пишу вам, и мне становится легче. Это все равно что разговаривать с вами.

Мои поиски немного продвинулись вперед. Кажется, я уже упоминала в том письме, которое отправила вам из Сиднея, что мы познакомились с человеком по имени Мильтон Харрингтон. Я думаю, мисс Картрайт расскажет вам о нем. Это он помог ей сесть на обратный рейс в Кейптауне. Так вот, он помнит, как Филипп останавливался в гостинице на острове, на котором у него, у Мильтона, сахарная плантация. Это место называется Кариба. Думаю, я побываю там, когда выберусь отсюда, но сперва повидаюсь с Дэвидом Гатриджем, если это будет возможно. Это ботаник, с которым Филипп отправился в экспедицию. Я зашла в ботаническую ассоциацию в Сиднее, и мне там рассказали, где приблизительно находится мистер Гатридж и что его возвращение ожидается примерно через месяц. Мне бы очень хотелось поговорить с ним перед тем, как я отправлюсь на Карибу. Если верить мистеру Харрингтону, Филипп останавливался на Карибе в гостинице. Наверняка кто-то там его помнит. Так что я продвигаюсь… Хоть и довольно медленно.

Больше всего меня тревожит Фелисити. Как жаль, что вы сейчас не с нами! Вы бы точно знали, что делать.

Как было бы славно увидеться и поговорить с вами! Тогда все перестало бы казаться безумным и ненормальным.

Надеюсь, написанное мной не похоже на истерику. Но я в самом деле очень волнуюсь.

Ваша любящая Анналиса».

Я запечатала письмо.

Завтра среда. Один из дней отправления дилижанса. Я пошлю письмо дилижансом в Сидней, а оттуда оно уйдет в Англию.

Письмо достигнет Реймонда очень не скоро, но отправить его нужно обязательно завтра, и мне необходимо быть у трактира в десять, чтобы не пропустить дилижанс.

Обычно кто-то из пастухов относил письма из дома в поселок. Но это письмо я не собиралась никому доверять. Вдруг Уильям Грэнвилл захочет узнать, о чем я пишу. Я подозревала, что он мог вскрывать письма и читать их, ведь он способен на все.

Я вернулась в постель. Пока я писала письмо, из коридора не донеслось ни звука. Было очевидно, что Уильям Грэнвилл проводит ночь со своей экономкой.

Наконец я заснула.

Проснулась рано. Должно быть, события прошлой ночи не давали мне покоя и во сне.

Я спустилась вниз и немного удивилась, не застав на кухне миссис Макен. Огонь не горел. На спиртовке я заварила кофе, взяла вчерашнюю лепешку и намазала на нее масло.

Мне этого достаточно.

Ко мне присоединилась Фелисити. Мне показалось, что она выглядела немного посвежевшей. Этой ночью она была освобождена от внимания мужа, что, вероятно, стало для нее большим облегчением. Мне подумалось, что она была бы счастлива, если бы он стал все ночи проводить с услужливой экономкой.

Я сказала:

– Хочу пораньше выехать. Я написала письмо, его нужно отвезти в поселок. Сегодня среда, и я отправлю его с дилижансом.

– Я поеду с вами, – предложила она.

– Хорошо. Тогда переодевайтесь, и побыстрее.

Когда она переоделась, мы отправились в путь.

– Почему вы не отправили письмо с кем-то из работников?

– Я хочу успеть застать дилижанс. Бог знает, когда еще будет возможность.

– Следующий дилижанс будет в субботу.

– Я хочу, чтобы мое письмо отправилось как можно скорее.

Она вошла в трактир со мной. На стойке имелось специальное место, где принимали и выдавали письма и прочую корреспонденцию. Фелисити посмотрела на письмо, когда я протянула его. Адрес она не могла не заметить, значит, теперь она знала, что я написала Реймонду. Что ж, в этом не было ничего необычного. В конце концов, я же была помолвлена с ним… неофициально, так что для меня писать ему было совершенно естественным занятием. Интересно, что сказала бы она, если бы узнала, о чем это письмо.