Каменная пациентка - Эрин Келли

Хелен поскребла ногтем по словам «произвести аборт», сделав в этом месте маленькую гармошку из мягкой бумаги. Это оказалось легко, как сдирать этикетку с мокрой бутылки. Следующие несколько страниц были написаны рукой доктора Буреса. Почерк левши и смазанные пятна будто отправили ее назад в его кабинет; она поймала себя на том, что бессознательно снова чешет зудящий затылок. Записи были хуже, чем она думала: Хелен увидела, что сам диагноз подчеркивает – ее состояние является постоянным; «психопатическое расстройство, а не одиночный эпизод мании». Тут говорилось, что ей никогда не станет лучше. «Для этой молодой женщины занимать любую ответственную должность было бы серьезной ошибкой».

Она глубоко вздохнула, пытаясь оценить свои перспективы. Не нужно быть клиницистом, чтобы понять: эти записи устарели, диагнозы старомодны, если можно так выразиться, и методы лечения совершенно неподходящие. Но Хелен знала, что общественное мнение сильно отстает от медицинского понимания вопроса, и это станет подарком для толпы снаружи, которая больше всего хочет подорвать не только закрытие Назарета, но и сам процесс выписки больных в свободную жизнь. Хелен потеряла способность видеть разницу между собственным знанием о том, что здесь написано, и тем, что известно общественности. В тот момент для нее это было одно и то же.

Новый шум снаружи заставил ее вздрогнуть. Послышался голос Дженни, звучащий жалобно даже сквозь шипение мегафона:

– Давайте, ребята, покажем себя сегодня с наилучшей стороны!

Шум толпы немного утих. Непохоже было, что местные работники имели настоящее призвание к медицинскому делу. Через два года они станут работать в прекрасном отеле, получая больше на чаевых, чем за неделю в Назарете.

Хелен разложила остальную часть заметок о себе на двух невысоких картотечных шкафчиках, поверх рассыпавшихся записей о Селесте и Паулине.

Это, вероятно, было написано сразу после того, как она сконфузила Буреса перед его студентами-медиками. Страница сочилась его злостью. Хелен читала дальше, навострив слух в ожидании возвращения Дженни.

Тяжелые шаги зазвучали в коридоре снаружи, и сердце Хелен, и без того уже бьющееся с удвоенной скоростью, чуть не выскочило из груди. Она поспешно собрала свои заметки, в панике столкнув некоторые бумаги: записи Паулины и по меньшей мере одна страница Селесты, как в замедленной съемке, соскользнули в узкую щель между картотечными шкафами и стеной, к которой эти шкафы были прикреплены болтами. Хелен сложила свои записи приемным листком кверху, перевернула и убедилась, что отчет Керси о выписке в конце, а суть диагноза и лечения в середине.

Теперь в замке несомненно загремел ключ; это Дженни. Хелен застряла среди стеллажей с двадцатью выцветшими страницами на руках – это являлось грубым должностным нарушением. И тут ей пришло в голову, что, конечно, она могла бы их вынести, и шансы, что они каким-то образом всплывут в процессе архивирования, не говоря уж о связи с ней, станут нулевыми. Но сейчас возвращаться под каким-либо предлогом назад за портфелем, оставшимся в кабинете Дженни, слишком поздно. А на облегающем платье Хелен не было карманов.

– Вы здесь, Хелен? – Это был мужской голос, который она знала. Хелен решилась выглянуть из-за своего укрытия, держа заметки на вытянутой руке за полками. Стальные носки ботинок геодезиста Стива Прайса и его каска не сочетались с костюмом и галстуком.

– Дженни сказала, что я найду вас тут.

– Откуда они у вас? – Она кивнула на ключи Дженни, зажатые в его руке.

– А, это. Да, она заставила бы меня дать подписку о неразглашении, если бы могла. Но нет, она разговаривает с паршивцами снаружи, и я вместо нее, на правах рыцаря в сияющих доспехах.

Хелен плавно опустила руку, и папка уперлась в ее бедро. Глаза Стива скользнули по ней, не меняя своего выражения, хотя Хелен казалось, что папка должна светиться тревожным огнем.

– Я пришел, чтобы вывести вас отсюда. Обнаружены серьезные структурные проблемы с главной лестницей, так что я эвакуирую весь административный блок целиком, пока у нас не будет возможности выявить все досконально. Это займет всего лишь час или около того. Большинство пациентов в палатах, поэтому не надо о них беспокоиться.

Хелен быстро размышляла. Если она сумеет добраться до своей сумки раньше Дженни, то сможет бросить эти записи в нее и уничтожить их у себя дома. Она повернулась к коридору, но рука Стива коснулась ее спины.

– Извините, вся эта зона ограничена для доступа. Один из моей команды уже забрал ваши вещи. Нужно, чтобы вы вышли через черный ход. – Он кивнул в сторону служебной лестницы и принял ужас Хелен за реакцию на состояние здания. – О, поверьте мне, эта лестница наименее опасна. Идемте, давайте вытащим вас отсюда.

В последний раз она спускалась по этим каменным ступеням в день смерти Паулины. Заметки дрожали в ее руке. Возможно, она смогла бы разорвать их и смыть в унитаз. Все лучше, чем маршировать через толпу, сжимая их.

– Могу я воспользоваться уборной? – спросила Хелен, но дверь на первый этаж оказалась заперта с обратной стороны.