Товарищ Ссешес - Леонид Кондратьев

Довольно прищурившийся дроу, с лица которого уже несколько секунд не сходила скупая, но вместе с тем искренняя улыбка, был еще тем зрелищем. Причиной сей улыбки являлось предвкушение показа спрятанной в глубинах камня иллюзии. Хоть сам Ссешес при этом знаменательном событии и не мог поприсутствовать, хорошо развитое воображение позволяло предаваться веселью просто от самого факта происходящего. В недалеком будущем почти за тысячу километров от густых крон деревьев, распростерших ветви над подземельем Дома Риллинтар, перед глазами недоверчивых зрителей в воздухе возникнут две фигуры.

Если бы кто-то взглянул поближе на параллельно обрабатываемые в длинноухой голове трау слои мыслей, оказалось бы, что где-то в середине этого слоеного пирога имеются интересные выкладки о том, что же особо смешного может быть в иллюзии обычного дроу в светлоэльфийском доспехе, сощурившегося от ярких лучей полуденного солнца, и прижавшейся к нему недовольно заинтересованной фигурки любопытной, как любая уважающая себя лисичка, кицуне. Лисичка, к слову говоря, в процессе записи трехсекундной иллюзии недовольно, хотя и очень кокетливо, пошевелила очаровательными ушками и стыдливо махнула хвостиком.

Ну а в глубине, скрытой туманом подсознания, затаилось сожаление о малой вместимости и несовершенстве использованного накопителя и о том, что вдали от источника и без внешней подпитки отложенное проклятие, так и просящееся стать довеском к этой никчемной иллюзии, быстро выдохнется и не сможет долго существовать в непроявленном виде. А ведь как было бы удобно одним махом получить рычаги воздействия на всю верхушку «Шепота тьмы» Дома СССР или на большую ее часть. Чем Ллос не шутит, может быть, и на членов Верховного совета Дома, а может, и на Главу.

Самый яркий, поверхностный слой мыслей, был занят в основном рассуждениями о том, что только за один взгляд, брошенный мельком на сцену просмотра голограммы, любой ролевик, не сомневаясь, продал бы душу. Сама компоновка чего стоит: руководство Дома СССР на фоне повисшей в воздухе магической голограммы! Или сценка еще лучше — Лаврентий Павлович, тыкающий указательным пальцем в иллюзорного трау и задающий умные вопросы вытянувшемуся по струнке Иванову.

Тряхнув головой и отогнав столь необычные образы, Ссешес притушил иллюминацию зала. Тепло, струящееся от стен, и так позволяло спокойно ориентироваться, заливая окружающее непередаваемым серебристым светом, подсвечивая радиально расходящиеся углубления на стенах зала. Зачатки будущих коридоров и комнат, уже имеющих крепкие, проплавленные стены, но не освобожденных от наполняющего их грунта. Затраты на строительство и так превзошли все ожидания и стоили трех расплавившихся до потери кристаллической структуры накопителей. Именно поэтому метод формирования пустот с помощью надувки силового поля был применен только к центральному коридору и главном зале. Все остальные помещения еще предстояло очистить. О чем трау не преминул объявить слишком уж расслабившемуся Сергеичу:

— Ну что ж, основное мы посмотрели, температура внутри терпимая, поэтому с сегодняшнего дня начнем освобождать от пустой породы остальные коридоры и помещения. Только вентиляцию сейчас запущу — и можно будет работать. А то некоторые немного расслабились в последнее время.

Так и застывший с приподнятой головой старшина, продолжающий пялиться на скрывшееся в полумраке великолепие, сдавленно прошептал:

— Так это что, не все еще?

Удивления в ответе Ссешеса было больше, чем хорошо скрытого сарказма, но, скажем честно, ненамного:

— Сергеич, ты чисто гоблин какой-то. Есть пещера, в ней всем скопом и будем жить? Нет уж! В плане на завтра… — Тут трау поправил сам себя: — Уже, впрочем, на сегодня — очистка вентиляционных шахт, бокового выхода и соединительного коридора, ведущего к старому подземелью.

После этих слов, нащупав взглядом какую-то точку в полумраке потолка, трау взмахнул рукой, и где-то в темноте, между колонн, раздались звук удара и звон разбившегося стекла. Не успели еще осколки достигнуть пола, как из освободившегося от закрывавшей его крышки вентиляционного канала медленно и как-то осторожно принялся выдавливаться под собственным весом столб насыщенного влагой грунта, разваливаясь в воздухе и с хлюпаньем разбиваясь о до этого момента чистый пол.

Непередаваемое зловоние разогретой болотной жижи, составляющей изрядный процент содержимого вентиляционной шахты, особенно его нижние слои, удушливой волной окутало две застывшие от неожиданной химической атаки фигуры.

Впрочем, долго ставить рекорды по длительности задержки дыхания ни Ссешесу, ни старшине не пришлось. Буквально через несколько секунд сильный поток воздуха, показавшийся холодным после «печки», которая до этого тут «топилась», ворвался в зал из прохода, по которому сюда добрались дроу и старшина. Караулящий на поверхности Гена незадолго до этого ощутил сперва легкое, «приятственное» дуновение теплого воздуха, пахнувшего из находящегося за спиной коридора, уходящего в глубь земли. Потом воздух резко поменял направление движения, и в сторону наполненного тьмой прохода потянуло хорошим сквозняком. «Козырное место караульного» сразу же потеряло большую часть привлекательности. Козырек козырьком, но дождь еще когда будет, а сквозняк — вот он. Не успел Геннадий и пару минут посокрушаться над такой несправедливостью, как выбрались на поверхность о чем-то по-тихому бурчащие Ссешес и старшина и медленно двинулись в сторону бревнышка у кухонного навеса.

— К утру остынет. Ишь как протягивает.

В ответ дроу промолчал и устремил взгляд к тонкому серпику исчезающей луны, выглянувшей из вуали перистых облаков. Прошло несколько секунд. Задумчивый Ссешес произнес:

— А мальчонка… Придется усыновить…

Вы видели? Та-ак! Вы видели? Все видели! И вы тоже все видели! И вы все видели, вы все свидетели!

Паниковский. К/ф «Золотой теленок»

Немного документов…

Давайте на время отвлечемся от безусловно интересных событий, творящихся в немецком тылу. Ведь кроме безобразий, организованных при участии уже знакомого нам красноглазого и ушастого создания, здесь происходили и другие интересные вещи. А именно последствия этих самых безобразий. Уж поверьте, последствия у них были, и причем довольно серьезные.

Начнем, пожалуй, с отрывка одного интересного документа, составленного начальником тылового района группы армий «Центр» генералом фон Шенкендорфом:

«…Обращаю ваше внимание на крайне неудовлетворительную работу транспортной службы. В связи с чем на семнадцатое августа запасы топлива на войсковых складах снабжения составляют двухдневную норму. Подвоз и пополнение войсковых складов затруднены из-за неудовлетворительного состояния железных и автодорог на оккупированной территории…»

Документ, как образец эпистолярного жанра, представляет собой незначительную ценность, но вот с точки зрения анализа оперативной обстановки на территории Западной Белоруссии он бесценен. Именно с помощью него можно объяснить, что начавшееся двенадцатого августа наступление второй полевой армии в гомельском направлении проходило без должного напора. Поэтому взятие Гомеля, запланированное на девятнадцатое число, произошло на целых три дня позже. Общее замедление продвижения войск, вызванное временными перебоями в снабжении, позже скомпенсированное изменением логистической структуры тылового района группы армий «Центр», многочисленные попытки советских войск прорвать оборону противника и выйти на оперативный простор привели к тому, что немецкое командование начало выражать обеспокоенность судьбой плана «Барбаросса».