Огневой контакт - Альберт Байкалов

«Я ваш должник», – всплыли в памяти Валерия слова, произнесенные Антоном. Говорил он с наивной преданностью комсомольца тридцатых годов.

«Такой последнюю рубаху снимет, чтобы помочь товарищу, попавшему в беду, – усмехнулся он про себя. – Сделаю его хорошим приятелем, а потом придумаю, как вытянуть баксы, не пытая и не угрожая».

* * *

К тому времени, когда Ваха Исмаилов обычно возвращался домой, Антон уже находился на площадке четвертого этажа.

Руки он держал в карманах шорт, пряча от случайных глаз надетые на них медицинские перчатки. Там же лежали скомканные трусики Марины, похищенные у нее сегодня утром, губная помада и купленные заранее женские очки в модной оправе. В рукаве легкой куртки был спрятан обрезок толстой арматуры с натянутым на него резиновым шлангом.

«Полный набор и внешность маньяка», – с тревогой подумал он, одновременно увидев в окно, как к дому подрулила машина. Дело осталось за малым – отсутствием свидетелей, в противном случае Вахе удастся прожить как минимум еще сутки.

Филиппову было хорошо видно, как Ваха, выйдя из машины, направился к подъезду. Водитель не стал провожать шефа, а сразу тронул машину и выехал со двора.

«Как у себя дома разгуливают, – подумал Антон. – Самонадеянные парни».

Хлопнули входные двери, послышались шаги не спеша поднимающегося по лестнице человека. Еще минута, и они стихли на площадке третьего этажа.

Филиппов неторопливо направился вниз, твердо уверенный в том, что опущенная им некоторое время назад в замочную скважину канцелярская скрепка надолго задержит чеченца у дверей.

Занятый замком, Ваха не обратил внимания на подошедшего сзади человека. Ударив его импровизированной дубинкой по голове, чуть выше ушной раковины, Антон подхватил обмякшее тело и осторожно опустил его на пол рядом с дверями, прислонив спиной к стене. Прислушался. Ему сегодня везло. По-прежнему было тихо. Куском стальной проволоки, прикрученной к магниту, он выловил из замочной скважины скрепку, поднял с пола ключи, выпавшие из рук чеченца, и открыл дверь.

Перенеся Исмаилова в спальню, Антон стянул с кровати одеяло, перевернул стул. Заранее заточенной пилкой для ногтей сделал ему несколько порезов на лице.

Ваха был жив, и Антон это чувствовал. Вынув из кармана трусики, он вложил их ему в руку. Помаду и очки бросил на пол и растоптал.

После всего направился на кухню. Обнаружив в холодильнике бутылку «Наполеона», поставил две рюмки на стол. Взяв со стены молоток для приготовления отбивных и разливая коньяк по полу, вернулся через зал в спальню, по пути оставляя следы борьбы. Бросив почти опустевшую бутылку на пол, несколько раз ударил Исмаилова молотком по голове, примерно соизмеряя силу удара с женским.

По телу Вахи пробежала мелкая дрожь, а рука намертво сжала трусики…

– Орел! – Федор Павлович, не скрывая своего восторга, окинул Антона восхищенным взглядом с головы до ног и указал на свободную скамейку.

Последний день рабочей недели подходил к концу. Несмотря на легкий ветерок, было душно. Солнце, зацепившись за верхушки деревьев, вплотную подступивших к противоположному берегу пруда, отсвечивало от воды и разбивалось на сотни солнечных зайчиков.

– Хорошо-то как! – Дарьин был в прекрасном расположении духа и не переставал восхищаться всем, на что падал его взор. – Благодать-то какая!

Вдруг, неожиданно погрустнев, он перевел взгляд на Антона, сидевшего рядом.

– Странная все-таки штука жизнь. Этот день, как миллионы предшествующих ему, подходит к концу. В который раз его провожают деревья, цветы, трава… И ничего не изменилось. А ведь произошла вселенская трагедия – умер человек… не стало целого мира, со своими мечтами, надеждами. Любовью…

– Человеконенавистничеством, подлостью, жестокостью, – перебил его Антон. – Никак пожалел, Палыч, «чеха»?

– Нисколько. – Дарьин вынул из кармана платок и вытер со лба пот. – Над смыслом жизни задумался.

– В вашем возрасте пора, – усмехнулся Антон. Ему почему-то захотелось испортить Дарьину настроение.

Видимо, почувствовав это, Федор Павлович сделался серьезным.

Некоторое время они сидели молча и наблюдали, как молодая мама с только начавшим ходить ребенком кормят лебедей, бросая куски булочки в воду.

– Что мне теперь делать? – нарушил молчание Антон.

– Пока ничего, – Дарьин пожевал губами. – Отдохни недельку-другую. С задачей ты справился хорошо. Следствие, насколько меня информировали, оказалось в тупиковой ситуации. По всему выходит, что у Вахи была женщина. Он предложил ей выпить, она отказалась. Начал приставать, она сопротивлялась. В результате схватилась за молоток для отбивных. Тем не менее ему удалось дотащить ее до кровати и даже снять трусы…

– Это понятно. – Антону был особенно неприятен момент с трусиками. Ему было мерзко оттого, что хоть и краем, но он зацепил этой грязью Марину. – Значит, зацепок они не нашли и взяли ложный след?

– Сыскарей настораживает отсутствие отпечатков пальцев этой «особы», – Дарьин усмехнулся. – В результате таких потасовок обычно их остается много, а тут… – Он вновь усмехнулся и загадочно посмотрел на Антона: – Зато они с большой точностью установили, что волосы на лобке этой женщины черного цвета.

Антон покраснел:

– Давайте закончим с этим. У нас осталась еще одна нерешенная проблема.

Лицо Дарьина сделалось кислым.

– С Найдиным нужно быть очень осторожным. Он прекрасно знает о том, что мы ни минуты не сомневались, от кого было предупреждение.

– Это когда собаку шефа поджарили? – уточнил Антон.

– И это тоже. – Федор Павлович погрустнел еще больше. Случай в доме Тахтамировых был страшным ударом по самолюбию старого чекиста. – Найдин живет в хорошо охраняемом доме с женой и сыном. Ездит на двух машинах: синяя «Тойота Ленд-крузер» и такого же цвета «Ниссан». Вне фирмы его всегда сопровождает один-два охранника. К машинам не подберешься, вне гаража их без присмотра не оставляют. Неплохо владеет оружием и всегда имеет его при себе. В обычные дни распорядок у него простой: дом – работа. В выходные посещает мать, которая живет в Твери. В основном без жены. Она у него содержит ночной клуб в Измайлове, а там, как ты понимаешь, в эти дни самая работа.

– Где мать живет, известно? – Филиппов вопросительно посмотрел на Дарьина.

– А как же. Тухачевского, пятьдесят, квартира семь.

– Хорошая у вас память, – похвалил Антон.

– Да и ты, я вижу, не жалуешься, – намекая на то, что Филиппов даже не удосужился записать адрес, заметил Дарьин. – И вот еще что, – он положил руку на плечо Антона. – Надо заткнуть рот бывшему художнику-дизайнеру Явенко. У нас он уже почти год не работает, но продолжает гадить.

– А этот чем не угодил? – удивился Антон не столько мелковатому масштабу предстоящих работ, сколько обыденности тона. Федор Павлович говорил об убийствах с той же интонацией, что и о погоде.