Страна мечты - Влад Савин

И была церемония на следующий день — в бывшем королевском дворце, где теперь заседало правительство, слышала я, одно время всерьез хотели перенести столицу в Турин или Милан, где сидел «Народный Комитет» товарища Тольятти — но слава богу, не решились лишать статуса Вечный Город — а кто-то усматривал и намек, что мы не смиримся с отделением Юга, восстанавливая не какое-то герцогство Пьемонт, а республику Италия, и что какие-то провинции в нее сейчас не входят, так это временно. Моему рыцарю, как другим, бравшим в плен фюрера, вручили Золотую Медаль за воинскую доблесть — по уставу, даже генерал должен первым отдавать честь солдату, имеющую эту награду! Но что это — слышу и свое имя? Мне, медаль, за что, ведь я там, в поезде Гитлера, не совершила ничего геройского?[37]

— Иди — подтолкнул меня мой рыцарь. И уже после, когда я не верила еще, что получила одну из самых высших итальянских наград, сказал:

— Ты ведь сделала там все, что должна была. Там, где мы победили. Тот, кто усомнится — пусть представит себя в том деле. Медаль твоя — по праву!

О, мадонна, за что мне такое счастье? А ведь Лазарева говорила — жизнь одноцветной не бывает никогда! И если сейчас со мной лишь хорошее, подряд — то берегись, когда надвинется буря, и будь к ней готова! А у меня сейчас — пистолет с собой, стрелять не разучилась, русбой ограниченно, но что-то еще могу. Что может случиться опасного — тем более здесь, в Риме, где нас готовы носить на руках?

Мое счастье неразрывно связано со счастьем моего мужа. И того, кто должен родиться у меня, через три месяца. И всей Народной Италии, и СССР — не под властью же таких, как Дон Кало, жить мне и моим детям?

И любого, кто встанет против, я убью.

Юрий Смоленцев «Брюс».

Золотая медаль «За воинскую доблесть». Она же, в разговоре, «Золотая Медаль Сопротивления», которой в иной истории из иностранцев был награжден только один — русский партизан Федор Полетаев, геройски погибший в сорок пятом. Разница в названиях оттого, что эта награда, вторая по старшинству в Италии (выше лишь Военный Орден, аналог немецких Крестов, пяти степеней) была учреждена еще в девятнадцатом веке, то есть ею награждали и солдат дуче, и (в иной истории) чернорубашечников фашистской «республики Сало», и наверное, (в этой реальности) воинство Дона Кало, если только оно может считаться за полноценную армию. И чтобы отличить, гарибальдийцы называли свою награду по иному. Теперь ее будут носить и семнадцать русских парней (все участники «охоты на фюрера», кто был до того приписан к Третьей Гарибальдийской, хотя бы временно, как наша команда подводного спецназа — а потому, подпадают под итальянскую юрисдикцию). И еще четверо итальянцев (ну и мундиры же у них, по-парадному — у нас генералы выглядят более скромно), и мой Галчонок. Ей медаль, в отличие от остальных, лишь в руки дали, на платье я ей помогал приколоть.

После была неофициальная часть, попросту, обед (не пьянка — все было культурно) с музыкой и танцами. Кроме награжденных, были еще итальянцы, гражданские и военные, и родственники награжденных (от Лючии человек с десяток, Марио я знал, еще какие-то двоюродные и троюродные дяди и тети, братья и сестры), были и наши, из посольства и штаба ГСВИ (Группы Советских войск в Италии). В разговоре вспоминали недавнее былое, и обсуждали дела текущие (прежде всего, военные). На южной границе было неспокойно — постоянно случались какие-то инциденты, иногда со стрельбой, а случалось, и с жертвами. Дон Кало увеличивал армию, с помощью американцев, закупал оружие, причем не только стрелковку. Вот не могу понять отношения итальянцев к секретности (вернее, к ее отсутствию) — так, какой-то подполковник сходу выложил мне, что по информации, добытой разведкой, «дон Задница» просит у янки продать ему тысячу танков «шерман», артиллерию, самолеты… и авианосцы, и крейсера, аппетит однако! И с кем же мафиози собрались воевать? Или ждут, когда мы свои войска выведем, чтобы начать поход на север?

И вдруг, ну прямо как в сказке, в зале появляется — нет, не фея, а какой-то мужик в возрасте, потертый и даже помятый, как его пустили вообще? Встал и стоит столбом — и смотрит на Лючию. Она как почувствовала, обернулась, побледнела, и вскрикнула — отец! Вскочила, бросилась навстречу, ну просто умиление! Ну как в каком-то сериале — хотя если подумать, о времени и месте церемонии нашего награждения было открыто объявлено, в том числе и в газетах, а вот где нас найти в Риме в другое время, где мы тут живем, приезжий мог и не знать.

Иду знакомиться с любимым тестем. У итальянцев семья, это святое — но вроде, по их понятием, если дочка замуж вышла, то отец над ней никакой власти уже не имеет? Так чисто по-человечески, отец моего Галчонка уважения заслуживает, хотя бы за такую дочку? Да и братец Марио тоже парень вполне нормальный, наш! Нет, всякое бывает, сам был однажды свидетелем, как в Мурманске в две тыщи девятом, папаша, вернувшись из мест не столь отдаленных, и обнаружив, что дочка успела замуж выйти, пьяным в драку полез, «а отчего меня не дождались, моего разрешения не спросили» — и загремел в итоге обратно, откуда только что вышел, поскольку ножик достал, слава богу, насмерть никого зарезать не успел. Так этот вроде не пьян — хотя выглядит каким-то пришибленным, ну спишем на возвращение из английского плена? Стоп — наши итальянцев из Александрии организованно вывезли еще в мае, а этот, по словам моей женушки, где-то сильно южнее воевал, то есть от британцев возвращается, а значит, через Неаполь! Конечно, войны между двумя Италиями нет, поезда ходят, и почта работает, и вообще бардак такой творится, что итальянцы через границу свободно ездят, родня и тут и там, это обычное явление, и нет еще никакой берлинской (вернее, римской) стены. Но все же, тревожный звоночек, с той стороны человек!

На вид, мужичок так себе. Лет под полтинник, но крепкий еще, загорелый под африканским солнцем. По моторике — не рукопашник совсем, максимум, обычная пехтура. Одет в штатский костюм, не новый, и чуть не по размеру — только что купил, вместо формы? В карманах ничего серьезного не оттопыривается, ну если только совсем компактное, вроде браунинга ноль шестого года. На меня смотрит — вот пытается пыжиться, промелькнуло что-то, но все же снизу вверх, понимает что майор Советской Армии, и сержант битой итальянской, это разные весовые категории! Тем более, если он про подвиги своей доченьки знает, то наверняка слышал и кто я? И Лючия тут же со мной рядом встала, меня под руку взяла, показывая статус — ну что, будем знакомы? Прошу к столу — место найдется!

А ведь явно ты не шиковал! Воспитание имеешь — не набросился на еду с жадностью, но видно, что яства на столе очень тебя заинтересовали! Пока он голод утоляет, Лючия тихо меня вводит в курс, что она намерена папе своему с жильем помочь и с работой — не откажут же, если попросим? В карабинеры его принять, или на завод устроить — ну, придумаем что-нибудь, ведь не может же отец «самой Лючии» бедствовать безработным и бездомным? Да и не водится в итальянцах излишней прижимистости — уж жилплощадь выделить смогут. А денег на первое время и мы можем дать, не обидится?

Музыка играет. Вижу, Валька перед какой-то итальяночкой перья распушил. А неподалеку Кравченко о чем-то беседует с итальянским полковником. В общем, дружба-фройндшафт (тьфу, вот не дай бог сейчас в итальянской компании по-немецки заговорить, сразу отношение как к врагу народа!) — по-итальянски будет не фройндшафт, а «амичизо». Папаша просит разрешения с Лючией наедине поговорить, она у меня дозволения спрашивает — да ради бога, Галчонок, я не мешаю.