Платье из черного бархата - Кэтрин Куксон

Бидди внимательнее присмотрелась к сестре. Маленькая и худенькая для своих лет, Мэгги была очень хорошенькая. Зеленые глаза красиво сочетались с каштановыми волосами, обрамлявшими лицо, привлекавшее взгляд нежной и чистой кожей. Бидди хорошо понимала чувства Мэгги и знала, как трудно без компании. И ей самой временами становилось грустно и одиноко в западном крыле. Нет, назад в прачечную ее не тянуло, но ей хотелось бы видеть побольше людей, с кем она могла бы свободно поговорить. Мисс Хобсон ограничивалась наставлениями: что положено и что не положено делать камеристке. А Бидди хотелось поболтать, она с грустью вспоминала о Джин. Да, Бидди прекрасно понимала чувства младших брата и сестры.

– Продержитесь еще немного. Все может измениться.

– Ну да, когда рак на горе свистнет.

– Идите, мама ждет. – Бидди ласково потрепала брата за ухо. – Она начнет гадать, о чем это мы тут разболтались. Постарайтесь не показывать ей, что вам скучно. Идите.

– Пока, – сказали они.

– Пока, – ответила она.

Бидди пошла дальше. Тревожно было у нее на душе. Беспокоила не только мать, но и брат с сестрой. Мэгги еще можно было удержать, но вот с непоседой Джонни дело обстояло сложнее. Если он серьезно задумает уйти, то его не остановить. Сколько молодых парней убегали из дома и становились моряками или вступали в армию.

Времени у нее в запасе было много, поэтому Бидди позволила себе свернуть с главной дороги на тропу, что вела к маленькому водопадику.

Водопад на самом деле был невелик: редкими струйками вода падала с высоты немногим более двух метров. В прошлые годы она в разное время приходила сюда по воскресеньям и устраивалась у подножья водопада. Она никого не брала с собой на эти прогулки. Для младших брата с сестрой путь был неблизкий, а Дэйви и в те дни мало привлекали красоты природы. Другое дело, если ему на глаза попадались несущиеся галопом по полям лошади, тогда он искренне и шумно восхищался.

Бидди сняла шляпку и стянула жакет, который сшила ей мать, чтобы носить с праздничным платьем. Достав из потайного кармана нижней юбки одну из книжек, девушка решила почитать минут пять. Вернуться ей следовало к семи часам, и она умела определять время по солнцу. Перед тем как раскрыть книгу, Бидди задумчиво посмотрела на нее. Последняя книга, с которой работал хозяин. Это был перевод с французского, но, несмотря на простой язык, многие вещи Бидди понять не могла, и это огорчало ее, потому что несколько фраз привлекли ее внимание, и заставили задуматься. Она сказала себе, что начнет читать сначала, хотя с хозяином они добрались уже до середины. Но она прыгала со страницы на страницу, выхватывая глазами то строчку, то предложение.

Ей не давали сосредоточиться мысли о доме и те новые, неизведанные ранее чувства, с недавних пор беспокоившие ее. Бидди могла в той или иной мере объяснить их, и говорила себе: они появились не потому что у нее нет парня, хотя было бы неплохо поболтать с кем-либо из ровесников, с парнем в том числе. Но где ей встретить человека, с которым можно было бы поговорить на интересующие ее темы. Бидди общалась только с парнями из конюшни, но едва ли они поняли бы ее. Никто из них, кроме Дэйви, не умел читать, но брата такие разговоры не привлекали.

Неужели она так и останется одинокой, как мисс Хобсон? Нет, ей совсем не нравилась участь старой девы. Бидди вздохнула и начала читать. Речь шла о богатом французе по имени Гельвеций.

Ей никак не удавалось произнести его имя правильно, как требовал хозяин. Бидди поняла: герой книги, несмотря на свое богатство, хотел, чтобы бедные люди имели землю и не работали так много. Девушка пришла к выводу, что Гельвеций был очень хорошим человеком и таким же мудрым, как Вольтер. Однако хозяин объяснил ей, что взгляды Вольтера резко отличались от взглядов Гельвеция.

Книга увлекла ее. Солнце припекало шею, но Бидди ничего не чувствовала, забыв обо всем. Ей казалось, она снова в библиотеке, рядом столы, заваленные книгами, и голос мистера Персиваля говорит ей: «Ты не в Англии, а во Франции, а французы говорят совсем иначе, чем англичане или вообще женщины». Она находилась в полуреальном-полупризрачном мире, но вот кто-то чужой вторгся в него. Бидди заметила это не сразу, и продолжала читать, но слова все медленнее воспринимались сознанием, пока их поток совсем не прервался. И в этот момент девушка словно очнулась. Она боялась оглянуться, а когда все же решилась, то вздрогнула всем телом и собралась вскочить. Когда же она увидела, кто стоит поодаль и смотрит на нее, глубокий вздох вырвался из груди девушки. Это был мистер Лоуренс, который держал на поводу лошадь.

– Моя лошадь потеряла подкову, и я вел ее по траве, чтобы она не поранилась, – объяснил он. – Не вставай, не надо. – Лоуренс жестом остановил ее. Лошадь опустила голову и принялась щипать траву. Он отпустил поводья, подошел к Бидди и на мгновение задержал на ней взгляд. Затем посмотрел на водопад. – Какой чудесный уголок, – заметил Лоуренс.

– Да, да… сэр. – Бидди едва не забыла сказать «сэр».

– Ты часто приходишь сюда?

– Теперь немного реже, но когда жила дома, то делала это так часто, как могла.

– Место очень подходит для чтения. – Он кивнул на книгу.

Девушка поспешно прикрыла книгу рукой. Но тут же убрала руку, вспомнив, что он не возражал против того, чтобы она читала.

– Да, сэр, здесь приятно читать, – согласилась Бидди.

– А что ты читаешь? – поинтересовался он и, видя, что она не торопится показать ему книгу, спросил: – Это стихи?

– Нет, сэр, это французская философия. Но в переводе на английский.

– Французская философия? – Глаза его заблестели, рот полуоткрылся. Он в изумлении качал головой. – Знаешь, Бидди, тебя ведь так зовут?

– Да, сэр.

– Ты, Бидди, удивительный человек.

– Нет, сэр, я так не считаю. – Она повернулась к водопаду и, глядя на падающие струи, сказала обычным тоном, как будто разговаривала с равным: – Я знаю только то, что где бы я ни появилась, там вечно царят беспокойство и волнение.

– А быть необыкновенным, значит, нарушать спокойствие. Можно? – Он показал на берег рядом с ней.

– Да… да, сэр, да, – в полной растерянности забормотала Бидди.

Лоуренс оглянулся на лошадь и, убедившись, что она мирно пасется, сел на край обрыва, свесив вниз ноги.

Он протянул руку, и Бидди передала ему книгу. Некоторое время Лоуренс ошеломленно смотрел на обложку.

– Гельвеций! Боже мой! – ахнул он и, словно извиняясь, проговорил: – Я хотел сказать, что сам едва знаком с его теориями. Знаешь, – произнес Лоуренс, серьезно и внимательно глядя ей в глаза, – тебе очень повезло, что ты училась у мистера Миллера. Я не был знаком с ним. Давно когда-то видел его и разговаривал с ним дважды, но сейчас жалею, очень искренне, что не осмелился заехать к нему, хотя, как понимаю, он не любил посетителей.

– Мне кажется, он был бы рад вам, сэр. Он был готов принять всех, кто умеет мыслить, и таких, как я и мои братья и сестры, которых надо было научить мыслить, открыть их разум. Но должна сказать, – Бидди скорчила веселую рожицу, – ему приходилось нелегко. Он как-то сказал, что ему не сравниться с молотком и зубилом, а в наши головы по-другому не пробиться. – Бидди легко, не смущаясь, рассмеялась.