Столетняя война. Том I. Испытание битвой - Джонатан Сампшен

вопрос, должно быть, занимал умы послов, пока они ждали в Дордрехте, пока их доставит домой флот из Грейт-Ярмута. Французский флот добился почти полного господства на море вплоть до побережья, на котором послы находились. Английское судоходство понесло серьезные потери в Ла-Манше и Северном море, возобновились набеги на Нормандские острова, южное и восточное побережья Англии. Французские галеры ждали, чтобы перехватить посольство у берегов Голландии. Из Вестминстера Эдуард III обрушился на своих адмиралов, которые, не сумев доставить послов домой, лишили его жизненно важной информации. Только после трехнедельного ожидания флоту Ярмута удалось высадить послов на английский берег и самому спастись под прикрытием сильного шторма. Некоторые из посольства добрались до Англии мокрыми и потрепанными 13 августа 1337 года; остальные, которых шторм выгнал на берег, прибыли через несколько дней без лошадей и багажа. Они высадились в стране, в которой на вершинах холмов строились маяки, берега очищались от иностранцев, а настроение тревоги усиливалось из-за непрекращающейся пропаганды войны. Послы прибыли в Лондон на третьей неделе августа и стали свидетелями полуорганизованного зарождения армии: масса людей из Уэльса и западной Англии без командиров и приказов толпилась вокруг столицы в ожидании кампании, о которой они еще ничего не знали. Король, переехавший из Стамфорда в Вестминстер, теперь мог подробно ознакомиться с масштабами предпринятого им дела. До его начала оставался ровно месяц[320].

* * *

 Эдуард III был представлен в Гаскони некоторыми выдающимися военными и администраторами, что разительно отличалось от положения дел, существовавшего во времена его отца в период Войны Сен-Сардо. Сенешалем был англичанин Оливер Ингхэм, "смелый и восхитительный рыцарь", по словам хрониста Найтона[321]. Ингхэм был замечательным и изобретательным импровизатором, одним из невоспетых героев войны. Он был норфолкцем с яркой карьерой на королевской службе, принимавшим активное участие в гражданских войнах времен правления Эдуарда II и впервые посетившим Гасконь в 1325 году во время Войны Сен-Сардо. Он был освобожден из Уинчестерской тюрьмы по приказу Диспенсеров и отправлен служить одним из советников некомпетентного графа Кента. После позорного отъезда графа, Ингхэм занимал должность сенешаля в течение короткого периода, но успел привнести новый дух агрессивной предприимчивости в защиту герцогства. Это было в 1326 году, в год падения Диспенсеров. Новое правительство отозвало его в интересах мира с Францией. Но Ингхэм обладал талантом заискивать перед тем, кто находился у власти. В июне 1331 года он был вновь назначен сенешалем Гаскони и оставался там практически до конца своей жизни. По меркам современных ему англичан он был исключительно опытен в гасконских делах и, очевидно, хорошо разбирался в местной дипломатии, которая выдавалась за управление герцогством среди переменчивых и спесивых сеньоров региона[322].

В 1337 году Ингхэм был уже немолод (ему было около пятидесяти), и его здоровье не всегда выдерживало бремя ведения войны в одиночку. Его главным помощником в начале войны был гасконский дворянин Берар д'Альбре, который был капитаном Блая и Пюинормана на северной границе. Берар был младшим сыном из дома Альбре, возможно, самым способным из своего безжалостного и воинственного клана. Он неизменно поддерживал англичан даже в самые мрачные дни 1324 и 1325 годов, когда большинство членов его семьи были на другой стороне. Английское правительство высоко ценило его военные навыки и старательно поддерживало с ним дружбу. Но главными его достоинствами были его влияние и обаяние, известные в свое время, а также глубокое знание своих соотечественников. "Мы всегда находили его более энергичным, чем кто-либо другой в этих краях, в служении королю, нашему господину, — писал один англичанин во времена Эдуарда II, — и он привлек на нашу сторону больше французских союзников, чем любой другой человек"[323].

Эти люди располагали ресурсами, совершенно не соответствующими их задаче. В герцогстве не было английских войск, за исключением горстки иммигрантов и личных свит нескольких английских чиновников. Правительство Гаскони зависело в своей полевой армии от дворянства провинции и их вассалов. Судя по сохранившимся обрывочным записям, при благоприятных условиях гасконская знать могла собрать от 4.000 до 7.000 человек[324]. Но все это зависело от высокой степени лояльности и энтузиазма. Этим людям предлагалось отказаться от защиты своих владений, служить в долг, подвергаться риску пленения и выкупа в случае поражения, отказаться от надежд на покровительство французской короны и лишиться собственности, которой они владели в других частях Франции. Было не так много тех, кто чувствовал достаточную уверенность в выживании английского герцогства. Когда в октябре 1337 года Оливер Ингхэм созвал собрание верных баронов герцогства, в боковой часовне доминиканской церкви в Бордо, собрались далеко не все. Несмотря на присутствие трех членов дома Альбре, главы семьи не было. Отсутствовали и сеньоры Фронсак, Комон и Дюрас, чьи семьи должны были стать звездами при гасконском дворе Черного принца два десятилетия спустя. Все они либо твердо стояли на стороне Франции, либо (как и сеньор д'Альбре) сохраняли недружественный нейтралитет до тех пор, пока ход событий не прояснится[325].

Направление почти всех имеющихся сил в гарнизоны вынудило правительство герцогства следовать политике пассивной обороны вопреки всем личным устремлениям его лидеров. Другие факторы, порожденные слабостью и бедностью, указывали в том же направлении. Практикой правительства Бордо было обещание субсидий местным территориальным магнатам на содержание войск для обороны их собственных земель и прилегающих к ним районов. Преимущество этой практики заключалось в том, что дворянство было заинтересовано в том, чтобы делать это, и если необходимо, даже в долг. Но были и существенные недостатки. Некоторые из получателей этих субсидий становились в практических целях военными губернаторами целых регионов, осуществляя независимую политическую власть не контролируемую из Бордо. Например, Пьер де Грайи и его сын Жан, капталь де Бюш, отвечали за значительный участок территории к западу от Бордо, включая крепости Бенож и Кастильон-сюр-Дордонь, обнесенный стеной город Либурн и большую часть Антр-Де-Мер, а также за другой участок, менее значительный, в южных Ландах, недалеко от Байонны. Они укомплектовывали, укрепляли и снабжали эти места как подрядчики короля-герцога и взимали там налоги в свою пользу[326]. С помощью таких методов Ингхэм мог делать "кирпичи без соломы". Но ценой за это была потеря значительной степени контроля над размещением войск. Лишь в редких случаях удавалось сконцентрировать силы герцогства в решающем пункте. Военная организация была статичной и негибкой, и, как правило, становилась еще более статичной по мере того, как французы расширяли свои завоевания, как дворянское владение становилось все менее надежным, как они становились все более стесненными в своих обстоятельствах и более упорными в своих взглядах. До 1340 года в Гаскони не было развернуто ни одной значительной полевой армии, а до 1345