Опасная седина монет - Валерий Пушной

— Я сам по себе.

Потирая рукой шею, которая побаливала, видимо, от неудобной позы во сне, Аристарх, стоя на пару ступеней ниже горбоносого, проговорил:

— Ну конечно. Только ты сам по себе пойдешь сейчас в изолятор, а позже отправишься по этапу, а он сам по себе гуляет на свободе.

Силясь продолжать играть свою роль, отводя глаза в сторону, горбоносый поморщился:

— Ты, мент, что-то путаешь! Я не знаю, о ком ты говоришь!

Спокойный, уверенный тон Акламина действовал на горбоносого парня, как на арене красная тряпка на быка. А Аристарх все тем же тоном продолжал капать ему на мозги:

— Ты плохой актер, парень, у тебя все на лице написано. Знаешь, тебе лучше ответить сейчас, в какую нору он забился и где прячется!

— Раз у меня на лице написано, мент, — усмехнулся горбоносый, — прочитай сам!

Было очевидно, что горбоносый знал ответы на его вопросы, а Акламин точно был уверен, что услышит от него эти ответы. С живого не слезет, но необходимую информацию получит.

— Я прочитаю, — пообещал Аристарх, — по твоим губам прочитаю. А по твоим глазам догадаюсь. А вот ты не догадываешься, что все его последние грехи лягут на твою голову. И это очень тяжелая ноша для тебя!

— Ты мне чужие грехи не приписывай, начальник! — закрутил головой горбоносый. — С меня взятки гладки!

Между тем Акламин уловил некоторый надлом в голосе горбоносого. И стал давить дальше:

— Уж так ли они гладки? Ствол-то твой у нас в руках.

Понимая, что на пистолете есть его отпечатки, горбоносый заелозил на ступеньке:

— И что с того? Беда небольшая.

— Кому как, — не согласился Аристарх. — А вдруг он проходит по мокрым делам? Выдержит твоя шея все это?

Голос у горбоносого стал терять уверенность, с которой он пыжился в начале разговора:

— Ты, начальник, меня не пугай, — буркнул он, набычиваясь и втягивая голову в плечи. — Ствол этот я нашел в мусорном контейнере. И чей он был — не знаю.

— И часто ты роешься в мусорных контейнерах в поиске стволов?

— Пришлось по случаю.

Помня рассказ Ольги после нападения на нее в квартире, как напавшие открещивались от Папы и угрожали похищением сестры Корозова, Акламин сейчас не сомневался, что перед ним не Папин подручный. А исполнитель воли именно того третьего, кто действует, прикрываясь конфликтом между Глебом и Дусевым. И то, что удалось схватить этого подельника, было удачей. Теперь все должно стать на свои места. Сейчас прежние догадки и предположения нужно отодвинуть в сторону и взять быка за рога. Узнав, кто приказал похитить сестру Глеба, станет ясно, кто похитил у музыкальной школы жену Корозова.

— Раз ты сам по себе, — продолжал говорить Аристарх; его железная мотивация и неулыбчивое лицо не давали горбоносому никаких шансов на возможность выпутаться живым и здоровым из расклада оперативника, — значит, все придется повесить на тебя! Вот тогда ты в полной мере осознаешь, что такое взвалить на себя чужие грехи. Кроме того, ты сейчас влез в дела Папы, иначе говоря, перешел ему дорогу. Вышел из берегов. А это смертельно опасно для тебя. Папа таких дел никому не прощает. Ты должен об этом знать! Так что дела твои, парень, дрянь! Кроме как у меня, тебе сейчас защиты искать не у кого. Так что не стоит коленца передо мной выделывать! Лишь только Папа унюхает твой запах — а я постараюсь, чтобы он унюхал его, — тобой серьезно займутся братки. Мусолить не будут, поверь мне. Папа — авторитет, равного ему в городе сейчас нет, а твой хозяин кто? Думаю, плюнуть и растереть! Его самого парашу чистить заставят! Ты представляешь, куда ты вляпался и чем тебе это грозит? Ты сам на зоне полезешь в петлю, а может, даже уже в изоляторе. Я тебе не завидую. Так что оживи мозги.

Спрятав глаза, горбоносый часто дышал. Что-то в его извилинах зашевелилось. Уже ни одного соленого словца не слетало с языка. Впору было совсем забыть их. Похоже, ему начинало выносить мозг. О чем он в эту минуту размышлял, понять было несложно, ибо мысли у него определенно были невеселые и даже мрачные.

Повернув лицо к оперативникам, стоявшим рядом, Акламин распорядился:

— В отделение его!

Вскинув голову, горбоносый вздрогнул:

— Не имеешь права, начальник, я раненый, мне в больницу надо!

— Ты слышал, что сказал врач скорой? — спросил Аристарх, пожав плечами. — У тебя там царапины. Заживут без больницы.

— Про царапины он не говорил, начальник! — Горбоносый волновался, и даже послышался испуг в голосе, задергал руками, как будто хотел разорвать наручники.

И это было то, что требовалось Акламину. Теперь надо закрепить его страх, чтобы горбоносый начал цепляться за соломинку. Аристарх невозмутимо отозвался:

— Ты слишком опасен, чтобы я отправлял тебя в больницу! Тебя накрыли с пистолетом в руках, ты организовал и сам участвовал в неудавшемся похищении, ты покушался на жизнь несовершеннолетнего парня, ранил его. Так что уже намотал себе немалый срок.

— Все не так было, начальник! — просипел горбоносый.

— А как? — Аристарх поймал его мечущиеся глаза.

Снова потупившись, горбоносый засопел и замолчал.

Кивком головы Акламин показал оперативникам, чтобы горбоносого увели в машину, уверенный, что скоро дожмет его. Того подняли на ноги и повели. Три их тени сначала поползли впереди, а после межэтажной площадки переместились назад.

Вместе с операми Акламин приехал в дом, где прежде проживал Дусев. Как и в прошлый раз, когда Аристарх приезжал сюда для встречи с Папой, Аристарх отметил, что двор был чисто прибран. Определенно, кто-то регулярно занимался его уборкой. Входная дверь была заперта на замок. Оперативники открыли.

Остановившись на пороге, Акламин осмотрел веранду. Опер справа от него пояснил:

— Мы здесь уже всё перешерстили. Ничего. Как будто здесь и не было Дусева.

Не ответив, Аристарх еще раз обвел все глазами. В голову пришло, что если человек здесь прожил продолжительное время, а Дусев именно столько и прожил тут в тишине и покое, то после него обязательно должно что-нибудь остаться. Ну хотя бы мусор.

Здесь долго никто не тревожил Дусева. Он должен был привыкнуть к покою, расслабиться, почувствовать уверенность, даже свою исключительность, и в какой-то момент забыть об осторожности. В конце концов, это и произошло — он высунул нос. А дальше пошло-поехало. И в результате отсюда пришлось срочно смазывать пятки. Но при поспешности обязательно должны остаться какие-нибудь следы, иначе просто быть не может.

Сейчас Акламин хотел найти одно: след Александры, бывшей любовницы Дусева. На самого Папу у него улик было достаточно. Но вот Александра пока оставалась в тени. Нет, логически не вызывала сомнений ее какая-то причастность к происходящим событиям, но более ничего. Сплошная тайна.