Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил - Бенджамин Стивенсон

– Все это я говорю не просто так, София. Мы поможем тебе справиться. Но мне нужно, чтобы ты честно ответила на следующий вопрос.

Она подняла на меня взгляд, глаза ее были красны, и мазнула тыльной стороной ладони под носом.

– Клянусь! Я провела ту операцию так же, как любую другую. Это для меня сродни истории про пьяного пилота, который сажает самолет, понимаешь? Я не… – Она икнула. – Я не знаю, что случилось. Просто все пошло не так. С тех пор Кэтрин помогала мне. Я хотела все исправить.

– Знаю. – Я обнял сестру и прошептал ей на ухо: – Ты хороший хирург. Твое пристрастие к таблеткам вышло из-под контроля, но мы этим займемся. Мне нужно только, чтобы сейчас ты была честна и помогла найти настоящего убийцу. Ради Майкла и Люси. Ты сумеешь побороть свою слабость, и у тебя хватит сил помочь мне, пусть даже сперва тебе будет немного стыдно.

Тут я почувствовал, как нос Софии ткнулся в мою щеку, потерся об нее вверх-вниз. Сестра кивнула. Я встал. Нечестно было у всех на глазах вывешивать на просушку чужое белье, а свое не трогать. Настал мой черед.

– Два дня назад София попросила у меня пятьдесят тысяч долларов. Вот мое признание: у меня есть гораздо больше, наличными. Около двухсот пятидесяти, точнее, двести сорок пять. Этими деньгами Майкл должен был расплатиться с Аланом Холтоном. Он попросил меня подержать их у себя, после того как все пошло прахом, и я ничего не сказал об этом полиции. Отчасти потому, что никто не спрашивал, отчасти потому… ну… я просто не хотел. Признаюсь. – Я поднял руки вверх, надеясь показать этим, что небезупречен, как и остальные, хотя и расхаживаю тут, тыча во всех подряд пальцем. – Деньги я привез с собой на случай, если Майкл захочет их забрать. Рассказал об этом Софии, и она попросила у меня часть, сказав, что это поможет ей кое с чем разобраться. – Я сменил тон на сочувственный и обратился к сестре: – Теперь, когда я знаю, что ты пытаешься справиться со своим пристрастием к таблеткам, мне все стало немного яснее. Потому что финансовые проблемы – обычное дело для наркоманов, но, когда ты просила у меня деньги, в этом не было отчаяния, твоя жизнь не зависела от того, дам я их или нет. Ты обратилась ко мне, так как это было просто – деньги неотслеживаемые, и они лежали на диване перед тобой. Долг в пятьдесят тысяч долларов не мог разрушить твою жизнь – у тебя есть дом, на самый крайний случай, – но ты действительно тратила много денег на оксикодон, и, учитывая, чем ты зарабатываешь на жизнь, это могло покончить с твоей карьерой гораздо быстрее, чем если бы ты, скажем, была бухгалтером, так что неотслеживаемые наличные важны. Проблемы с деньгами обычны для наркоманов, не редкость для них и воровство. Ты украла кое-что у одного из нас, чтобы по-быстрому срубить наличных, верно?

София, всхлипнув, кивнула.

– Я большой приверженец правил, некоторым из вас это известно. Девятый шаг в программе анонимных алкоголиков – искупить вину. – Я посмотрел на Кэтрин, та кивнула в знак подтверждения, и снова обратился к Софии: – Ты привезла таблетки, да, но только для подстраховки. А сама полностью рассчитывала в эти выходные делать все как положено. Вот почему и попросила у меня денег. Это был не долг, но ты чувствовала необходимость заплатить его, даже если никто больше о нем не знал.

– Думаю, кто-нибудь обязательно узнал бы, если бы София украла пятьдесят тысяч долларов, – возвысил голос Марсело. – Она уже призналась. Не пора ли тебе остановиться.

– София может прервать меня, если я ошибаюсь.

– Если это важно для Майкла и Люси… – Она сделала глубокий вдох. – Мне нужны были пятьдесят тысяч, чтобы выкупить то, что я украла: платиновые президентские часы «Ролекс».

У Марсело отпала челюсть. О ужас! Он посмотрел на свои часы, несколько раз стукнул по ним пальцем и наконец закрыл рот.

Эта краткая исповедь совсем лишила Софию сил, так что я вновь взял нить разговора в свои руки.

– Часы всегда были у Марсело на руке. Мы это знаем. За исключением того момента, когда ему делали операцию на плече. Которую проводила София. Она использовала эту возможность, чтобы заменить его часы на подделку. Я заметил это, потому что Марсело нанес мне удар в челюсть, а у меня до сих пор все зубы на месте. Модель «Ролекса» с платиновым браслетом должна весить не меньше полкило. Удар руки с таким утяжелением, даже от пожилого человека – не обижайся, – свалил бы меня с ног, как если бы на ней был кастет.

– Он заметил бы разницу, – саркастически вставила Джульетта. – Наверняка. Если бы поддельные часы были такими легкими.

– Ты права. Но Марсело восстанавливался после операции. Первое время любой вес на запястье был для него сравним с кирпичом, и он постепенно привыкал к более легкой ноше, думая, что его рука набирает силу по мере выздоровления. – Марсело взвесил на правой руке какой-то невидимый груз, проверяя его тяжесть; лицо моего отчима при этом выражало недоумение. – Но проблема в том, что это не просто какие-то старинные часы. Признаюсь, из-за них я всегда немного завидовал Марсело. И даже смотрел в Google, сколько они стоили в разное время. Представьте мое изумление, когда он вдруг сказал, что часы принадлежали моему отцу. Да, он был преступником, разумеется, но не из тех, кто любит пускать пыль в глаза. Отец никогда не носил ярких украшений, не покупал навороченных тачек. Мне это показалось странным. Сперва я решил, что часы краденые, но даже в таком случае отец припрятал бы их и не доставал из схрона. А потом я узнал про фотографии. Все хотели их получить, и никто не нашел, хотя бандиты перевернули вверх дном все в банке, где работала Одри, чтобы добраться до его сейфа.

– Роберт оставил часы Джереми, – пробормотала мать.

– «Ролексы» делают так, чтобы они работали долго. Вся маркетинговая стратегия базируется на том, что их нужно передавать по наследству из поколения в поколение. В особенности платиновые «Ролексы». Они такие тяжелые, потому что очень прочные. – («Безопасно, как в банковском хранилище», – говорилось в одной рекламе, мелькавшей на моих страницах в соцсетях.) – Значит, часы прослужат долго и хорошо защищены. Где лучше всего хранить нечто жизненно важное. Учитывая, что оно достаточно маленькое и его можно засунуть под стекло, а? – Я вынул из кармана лупу и поднял ее вверх. – Джульетта, подкинь мне, пожалуйста, медаль Фрэнка.

Хозяйка курорта смущенно нахмурилась, но послушно отправила мне стеклянный футляр аккуратным броском левой руки.

Я поймал его. Проверка уже была мной произведена, исходя из необходимости подтвердить догадки, так что я знал, как важна эта вещица. Не зря же на странице 136 я говорил, что восемьдесят слов потрачены на ее описание не напрасно.

– Джульетта сказала мне, что Ф – двести восемьдесят семь, или Фрэнк, – эта мертвая птица на каминной полке, – перенес через линию фронта карту, сведения о местоположении пехоты, координаты важных пунктов и другую секретную информацию. Но одной закодированной карты хватило бы, чтобы голубь не смог взлететь. Я не сразу догадался, что ваш отец, Джульетта, вставил в рамку настоящую спасительную записку.

Я поднес лупу к медали снизу, где был подсунут под стекло маленький листочек бумаги с какими-то бессмысленными точками. Даже не приближая глаз к линзе, было ясно, что при увеличении маленькая точка превращается в подробнейшую карту. Тут мы переходим от Кристи к Ле Карре – «шпионское дерьмо», как выражался мой отец, – но следите за моей мыслью. Хотя написанное мной руководство продавалось не слишком хорошо, книга уже начинала приносить дивиденды.