По ту сторону Нила - Николь Фосселер

Сесили глотнула чая и отвела взгляд. Потом она выпрямилась и положила руки на колени – жест в равной степени отторгающий и невинный.

– Мне жаль, Ройстон, – сказала Сесили, – но я не могу выйти за тебя.

Он в недоумении вытаращил глаза, а потом поднял брови и скривил губы в усмешке.

– Если это одна из твоих шуток, то она не смешная.

Ее глаза округлились.

– Это не шутка. Я серьезно, Ройстон.

– Но почему, Сис?

Ройстон чувствовал себя каменной глыбой, холодной и твердой, внутри которой шевелилось что-то нежное и хрупкое, вроде тоненького ростка.

Не глядя ему в глаза, Сис теребила оборку на рукаве платья.

– Из-за твоего отца, – шепотом ответила она. – Твоя семья сделала все возможное, и тем не менее ходят слухи, что это был не несчастный случай… во время охоты.

Веко Ройстона задергалось. В кругах, к которым принадлежали Эшкомбы, самоубийство означало неслыханный скандал, а церковь считала его страшным грехом. Леди Эвелин, брат и сестра Ройстона решили представить смерть графа как несчастный случай, не в последнюю очередь чтобы удостоить его христианского погребения. Лорд Бэзилдон и лорд Осборн всячески их в этом поддерживали. Графа успели похоронить, прежде чем Ройстон получил известие о его гибели.

– Если дело в твоих родителях, Сис, давай я поговорю с ними. – В душе Ройстона затеплилась искорка надежды.

– Нет, Ройстон, – покачала головой Сис. – Это мое решение. Я не хочу связывать жизнь с семьей, на которой лежит такое пятно.

У Ройстона вытянулось лицо. Некоторое время он пытался совместить эти слова с той девочкой, которую так долго любил. С Сис – отважной наездницей и неутомимой танцовщицей; с Сис, которая однажды после бала, когда они устроили небольшую молодежную вечеринку в узком кругу, выхватила у него портсигар и закурила.

Он пытался – и не мог.

– Сис! – Ройстон протянул ей руку ладонью вверх, будто умоляя. – Но ведь мы любим друг друга…

В ответ она сняла кольцо и бросила его на стол.

– Тебя слишком долго не было, Ройстон. Мои чувства к тебе изменились. Считай нашу помолвку расторгнутой.

Тут она встала и, положив руки ему на плечи, поцеловала в лоб.

«Поцелуй Иуды», – промелькуло у него в голове.

– Прощай, Ройстон, – сказала Сесили. – Уверена, ты найдешь женщину, которая подойдет тебе больше.

И потрепала его по щеке, словно ребенка.

У выхода она обернулась.

– Да, Ройстон, и не пытайся вернуть меня. Мое решение окончательное.

Некоторое время Ройстон тяжело дышал, словно выталкивая из себя горе. Он приложил руку к сердцу, которое билось сильно и равномерно, как и всегда. Нет сомнения, он здоров. И тем не менее силы его подорваны. Пережитое вымотало его. Измучило.

Он чувствовал примерно то же, когда пытался защитить Стивена от наседающих дервишей, которых и сам страшно боялся. Настолько, что не смог быть достаточно сильным и проворным. А потом пришло облегчение оттого, что все кончено. Это чувство быстро рассеялось, потому что Стивен не смог встать, и Ройстон передал его в руки санитаров. А много позже, уже в Корти, а потом в лазарете Каср-эль-Нила в Каире, тяжесть ранения Стиви выявилась окончательно, и доктора не оставили никакой надежды на выздоровление.

Ройстон помнил, как увидел Леонарда рядом с горой трупов под Абу Клеа. Лен стоял на коленях и плакал, обнимая безжизненное тело друга. Ройстон взял Саймона на руки и понес его туда, где хоронили убитых. Саймон оказался на удивление тяжелым. Ройстон осторожно положил его на землю, и они с Леном принялись собирать камни, чтобы соорудить из них надгробие. Рой не стыдился своих слез, блуждая потом по полю в поисках Джереми, которого Леонард лишь на секунду выпустил из поля зрения, когда они вместе пробивались спасать Саймона. Всего на секунду – и никто больше не видел Джереми. Ройстон и Леонард вместе копались в кучах мертвых тел, откатывали и отодвигали их в сторону, пока сигнал горна не прервал их поиски.

Сердцу Ройстона пришлось вынести все это. А потом еще известие о смерти отца и мысль о том, что все могло бы получиться иначе, окажись он на Рождество в Девоншире.

И все это Ройстон пережил благодаря Сесили, но его сердце стало хрупким и беззащитным. Сегодняшний день оказался для сердца последней каплей. Ройстон чувствовал, что оно сломалось.

– Еще одну, Адс, пожалуйста, – уговаривала Грейс, поднося к губам сестры ложку. – Ну… за меня.

Ада упрямо отворачивалась и кривила губы, а потом прилегла на диван, положив щеку на подлокотник, и завернулась в шаль, ту самую, коньячно-зеленую с розовыми пятнами, которую подарил ей Саймон. Это было четыре года назад. С тех пор краски поблекли, а на истончившейся ткани появились дырочки.

Подавив вздох, Грейс положила десертную ложку на поднос с наполовину пустой тарелкой супа и пудингом, которого Ада проглотила не больше двух-трех ложек. Казалось, ее организм не принимал больше, чем было нужно для поддержания жизни. Кроме того, Ада ела только жидкую пищу или пюре, словно у нее постоянно болело горло. И так продолжалось вот уже несколько месяцев, с того самого февральского дня, когда Грейс спешно упаковала вещи и, объяснив начальству причину отъезда, села вместе с сестрой в поезд, который доставил их домой.

– Тебе холодно? – спросила Грейс. Ада кивнула. – Может, подбросить дров в камин?

– Лучше возьми меня за руку, – прошептала Ада.

Скинув туфли, Грейс прилегла рядом с сестрой и обняла ее.

Грейс гладила Аду по утратившим блеск волосам, которые сегодня утром сама заплетала в косу, и щекам.

Ада остекленевшими глазами смотрела в окно, за которым стоял пасмурный октябрьский день. Серое небо тяжело нависало над деревьями, ветер срывал с веток остатки бурой листвы и с шелестом гонял их по газону. Белая с единственным серым пятном кошка мурлыкала, прижавшись к животу Ады. Ее взяли у Дженкинса позапрошлым летом и за окрас назвали Сол, то есть «Солт», «соль». Сол любила Аду. Ее куда более резвая сестра Пип, то есть Пеппер, «перец», прозванная так за серо-черно-белый мех, гуляла где-то по дому. А у камина фыркал Генри, давно уже взрослый пес, до сих пор не утративший щенячьей игривости.

Со щеки Ады скатилась слеза и капнула Грейс на палец.

Грейс поцеловала Аду в затылок. Ей было больно видеть, как страдает сестра, но она не знала, чем ее утешить.

Джереми. При мысли о нем Грейс сжала зубы. Время ее горя еще не наступило. Только не сейчас, когда она нужна Стивену и Аде. У отца и матери и так много забот с младшими детьми. Слезы подождут до темноты. Тогда Ада отправится спать, и у Грейс будет время поплакать.

– Отведешь меня в постель? – шепотом спросила Ада.