Ветер прошлого - Звева Казати Модиньяни

— Удовольствие? Да я безмерно счастлива! — воскликнула Жозефина. — Эта табакерка — мой свадебный подарок генералу.

— Какое невероятное совпадение!

— Это, безусловно, добрый знак, — сказала Жозефина. — Генерал был очень огорчен пропажей.

— Я рада за него и за вас.

— Этого, дорогая моя подруга, я не забуду никогда.

— Вы слишком добры.

— Генерал Бонапарт не замедлит лично выразить вам нашу общую признательность при первом же удобном случае.

— Вся заслуга принадлежит банкиру Формиджине, — уточнила Джорджиана. Когда она передаст мужу слова креолки, он сумеет обратить их в звонкую монету.

— Этот человек стоит своего веса в золоте, — сказала Жозефина, словно прочитав ее мысли.

— А весит он немало.

— Кому же знать, как не вам!

Они дружно рассмеялись.

— Я скажу генералу, что мы в долгу перед вашим мужем, — пообещала Жозефина.

— Я даже рассчитывать не смела на такое великодушие, — солгала Джорджиана и спросила: — Вы еще надолго задержитесь в Милане?

— Я приняла героическое решение выехать в Брешию завтра.

— В такую жару путешествие обещает быть очень тяжелым.

— Но он ждет меня, — со вздохом напомнила Жозефина.

По мановению ее руки как из-под земли появился готовый к услугам Ипполит.

Джорджиана, преследуемая завистливыми взглядами, попрощалась с Жозефиной, дружески обняв ее напоследок. Затем она проделала обратный путь по анфиладе комнат и так же, как и будущая французская императрица, созвала свой эскорт. Попрощавшись с хозяйкой дома, умиравшей от желания узнать, чем были вызваны эти неожиданные и необычные объятия, раскланявшись с дамами и господами, Джорджиана Формиджине покинула дом Литта.

Мадам Бонапарт познакомилась с примадонной миланского театра «Ла Скала» Джузеппиной Грассини у постели Мюрата. Танцовщица Элизабетта Руга наградила его венерической болезнью.

Джузеппина ухаживала за занемогшим Мюратом, меняя у него на лбу холодные уксусные компрессы, чтобы снять жар, когда мадам де Богарне ворвалась в комнату страдальца подобно дуновению ветерка.

— Oh, mon pauvre ami![16] — воскликнула Жозефина, обнимая молодого офицера.

— Моя богиня! Что бы я без вас делал? — благодарно улыбнулся Мюрат.

— А кто эта очаровательная синьора? — спросила Жозефина.

— Прошу меня извинить, моя дорогая, — спохватился Мюрат, — я забыл вас представить. А все мой проклятый эгоизм! Эта синьора — мадам Грассини.

— Полагаю, следовало бы сказать: божественная дива «Ла Скала», — обрадовалась Жозефина.

— К вашим услугам, гражданка Бонапарт, — поклонилась Грассини.

Женщины оглядели друг друга с жадным интересом.

Цветущая молодость и необыкновенная привлекательность певицы очаровали Жозефину. А синьора Грассини была поражена утонченным аристократическим изяществом креолки. Обе были наслышаны друг о друге, и ни одну из двух это не смущало. Жозефина была поглощена собственными приключениями и благоразумно решила, что лучше позволить мужу развлечься на стороне, чем стать жертвой его безумной ревности.

К тому же она знала себе цену и была уверена, что своим страстным темпераментом сумеет удержать при себе Наполеона. Джузеппина прекрасно понимала, что главнокомандующего освободительной армии Италии привлекают в ней прежде всего голос и артистическое искусство, хотя и к ее женским чарам он не остался равнодушным. Этого ей было достаточно.

— Муж много рассказывал мне о вас, — улыбнулась Жозефина.

— Возможно, он незаслуженно добр ко мне, — Джузеппине Грассини хватило совести слегка покраснеть.

— Он рассказывал мне главным образом о вашем волшебном голосе, — успокоила ее Жозефина.

— Генерал чересчур снисходителен.

Это был искренний разговор. Одна как будто старалась заверить другую: «Мы не представляем угрозы друг для друга, а значит, можем подружиться».

Грассини, бежавшая из Милана, спасаясь от ярости взбунтовавшегося народа, приняла покровительство генерала Бонапарта. Он избрал своей резиденцией великолепную виллу Кривелли в Морбелло и охотно приютил у себя Джузеппину. Теперь ее великолепное тело и чарующий голос постоянно были в его распоряжении. Накануне он известил ее о приезде жены, и теперь певица с облегчением готовилась к возвращению в Милан. Народные волнения уже утихли.

У изголовья больного она появилась в качестве заботливой сестры милосердия.

— Я рад, что эта встреча доставила вам удовольствие, — протянул Мюрат.

На самом деле он следил за обменом репликами между двумя женщинами и за их подвижными, поминутно меняющимися лицами сперва с ужасом, а потом с разочарованием. Увлеченные друг другом, они совершенно забыли о нем, о его болезни, о его страданиях.

— Наша встреча доставила бы нам куда больше удовольствия, если бы вы тоже могли порадоваться вместе с нами, — мгновенно нашлась Жозефина.

— Обо мне никто не думает, — пожаловался он.

— Наполеон опасается, что вы собираетесь поднять газетную шумиху вокруг вашего несчастья, — упрекнула его Жозефина. — Именно об этом я собираюсь говорить с вами. Надеюсь, мне удастся убедить вас отказаться от этой глупости.

— Состояние моего здоровья кажется вам глупостью? — возмутился Мюрат.

Жозефина де Богарне смотрела на него с искренним восхищением: он был очень хорош собой, особенно сейчас, когда его мужественная красота только подчеркивалась изысканной бледностью лица.

— Разумеется, меня беспокоит ваше здоровье, — живо откликнулась Жозефина, — но глупость, которую вы задумали, не поможет вам исцелиться. Как только газетчики узнают, что Элизабетта Руга наградила вас таким подарком, вы сделаетесь посмешищем для всей Ломбардии. Об этом станет известно не только в Милане, но и в Париже. Советую вам хорошенько подумать, дорогой.

Вошедший слуга объявил о визите врача, доктора Джузеппе Босси, автора ученого трактата «Исследование венерических заболеваний и их лечение». Это был представительного вида мужчина со строгим и самоуверенным взглядом. Он равнодушно взглянул на обеих женщин.

— Гражданка Бонапарт и Джузеппина Грассини, — представил их Мюрат, севший в постели при виде док-тора.

Доктор наклонил голову ровно настолько, сколько подобало светилу медицины.

— Я должен осмотреть больного, — объявил он. — Полагаю, дамы соблаговолят удалиться.

Как только дверь закрылась, обе женщины и думать забыли о том, что за нею происходило. Между ними завязался уютный салонный разговор.