Почти рукописная жизнь - Евгений Гришковец

Удивительные люди директора театров. Многие из них, почти все, относятся к госучреждениям, которыми руководят, как в частной лавочке. Например, руководитель Волгоградского драматического театра уже который год либо не пускает, либо заявляет такую аренду, которая подняла бы цены на билеты до уровня цен на выступления «Роллинг стоунз», «Квартета И» или на финальный матч чемпионата мира по футболу.

А для спектаклей «+1» и «Прощание с бумагой» необходим именно театр. В противном случае невозможно установить декорации и добиться нужного освещения.

Правда, чертовски жаль, что не удастся прилететь в Петропавловск. Всегда переживаю победу обстоятельств как личное поражение.

Ой, отвлёкся… Собираю сумку, зная, что в Сибири будут сильные морозы… Но надо так её собрать… С учётом того… Короче, из Сибири я прямиком лечу в Кишинёв, где, надеюсь, будет тепло. Как так ухитриться, чтобы угадать с одеждой?..

Буду долго отсутствовать на здешних страницах. Но через два дня слушайте нашу новую песню с группой «Мгзавреби». У меня просто руки чешутся поскорее её предъявить. А Гиги вчера позвонил и сказал, что никак не может довести вокал до совершенства. Сидит в студии сутками, но к понедельнику обещал успеть. Как же меня радует, что человек может сутками биться над тем, чего я даже не различаю. Человек, живущий и горящий творчеством, всегда прекрасен.

Хорошего, неспешного и несуетного вам вступления в предновогоднюю лихорадку. Желаю вовремя, без напряжения и сомнений, найти и купить подарки всем, кому вы их хотите подарить. Желаю, чтобы на это хватило не только фантазии, но и денег. Причём денег, которых не жалко.

28 декабря

Наконец-то для меня закончился рабочий год! Даже не верится, что до середины февраля не нужно рано вставать, ехать в аэропорт. Не нужно просыпаться в гостинице, смотреть в белый потолок и соображать, в каком же я городе. Я дома!

Чем закончился рабочий год? Мы сняли на видео спектакль «+1», в феврале он будет смонтирован и готов. Давно мы не делали видеоверсий спектаклей, со времён последней записи техника шагнула далеко вперёд. К счастью, в этот раз у меня не будет на голове и лице тоненького микрофончика, как у участника плохого телешоу. Раньше это было необходимо, теперь звук записывался иначе…

Поскольку в спектакле «+1» у меня несколько переодеваний, микрофоны пришлось даже вшивать в костюмы. Но зато удалось добиться превосходного результата в смысле звука и не испортить визуальное впечатление. Всё, что касается технической и внешней стороны съёмки… Всё получилось очень хорошо. У меня есть вопросы только к самому себе… Но это мои собственные вопросы. Исправить или что-то переиграть уже невозможно…

После записи спектакля отправился в родные края… Давно я так сильно и долго не мёрз! А если быть точным, то так долго я не мёрз никогда. Таких продолжительных и стабильных морозов в Сибири не было давно.

То, что ежегодно несколько раз Сибирь-матушку накрывает сильными холодами, никого не удивляет. Наоборот. Удивляет, если этого не случается. Дня на три-четыре прижмёт… Устроит зима детям дополнительные каникулы – и потеплеет градусов до двадцати пяти – двадцати… Но в этот раз было ощущение, что где-то выставили один режим и некий непостижимых размеров холодильник работает чётко и без сбоев. Причём прилетели мы в Барнаул к самому началу морозов, а улетали из Томска практически в их конце. Ни разу не было теплее –33 С. А в Кемерово в ночь перед отъездом термометр показал гордые –48 С.

Мне часто приходится слышать, проживая на берегах Балтийского моря, мол, в Сибири мороз хороший, сухой, и прибалтийские –10 это всё равно, что сибирские –30°… Ни фига! –30°, они и в Африке –30°. Но главное в сибирских морозах – не то, что сильно холодно, а то, что долго холодно. В Прибалтике –10°—15° постоит несколько дней и отпустит, зато потом разговоров на целый год. А в Сибири…

Но вот что поразительно… Мы прилетели в Барнаул в то утро, когда эти тяжёлые морозы только ударили, и было ощущение, что город замер. Машин мало, людей на улицах ещё меньше. Но прошло буквально два дня – и машин на улицах стало прежнее количество, и люди по городу заходили, и на остановках ожидающие транспорт стояли не так нахохлившись… Мороз не стал слабее, наоборот, температура опустилась ещё ниже, и существенно. Просто день-другой – и привыкли, и приспособились, и пошло-поехало… Но день на шестой морозов я сам почувствовал усталость и увидел её в остальных. Всё-таки сильный мороз – тяжёлая и изнурительная ноша. Эта ноша выражается в большом количестве утомительной одежды, в коротких перебежках от машины к подъезду или от автобуса к работе. Это постоянно сдержанное дыхание, потому что полной грудью такой морозный воздух не вдохнуть. В самые холодные дни можно увидеть, как люди, перед тем как выйти из помещения, глубоко вдыхают и бегут к машине как ныряльщики, а выдыхают, уже сев в прогретый автомобиль.

Трудно работать в затяжные холода. Сотрудники театров существуют в таком режиме, будто включили замедленную съёмку. Зрители сильно опаздывают, а зайдя в тёплое помещение почти сразу если не засыпают, то впадают в полудрёму. Все устают дышать спёртым воздухом, потому что проветрить помещение невозможно… Кстати, удивительный эффект: попробуйте себе представить комнату, в которой холодно и при этом душно. Душно и холодно. Не очень сочетается, правда? Но такое случается в сильные, затяжные холода.

Зато как было красиво: солнечно и при этом туманно. Деревья покрылись толстым слоем инея, окна заиндевели, машины тоже блестели тонким слоем блестящей изморози и давали обильные клубы дыма и пара. Красота возникала какая-то чрезмерная, ненужная человеку красота. Красота, на которую и не полюбуешься. Красота, от которой даже жуть возникала… То есть та красота, которую всякий с радостью поменял бы на невзрачность ранней весны с потемневшим тяжёлым снегом, слякотью и низким, пасмурным небом.

Каково же было возвращение домой, когда командир экипажа сообщил, что в Калининграде погода хорошая, лёгкий ветер и температура +6 С…

С какой же благодарностью я вспоминаю цветы, которые люди дарили на спектаклях в Сибири. В Томске и Барнауле я видел в окно гримёрной, как цветы несли в театр, замотав их в целый ворох газет. Нескольких секунд на студёном воздухе было бы достаточно, чтобы розы и тюльпаны моментально получили смертельное обморожение. А цветов было много. И были лилии, и каллы, и даже ирисы. Вот только в родном городе Кемерово не было ни одного букетика. Передали в гримёрную две бутылки коньяку, бутылку виски и три бутылки водки, и то – не прямо на сцену, а в гримёрную. Что ж! Кемерово всегда отличался от Барнаула и Томска и уж тем более от Новосибирска внятной суровостью и практицизмом.

После Сибири на два дня залетел в Кишинёв, который был основательно засыпан снегом. Было холодно, по местным меркам даже очень, –15–17 С. Можете мне не поверить, но в зимние холода и с сугробами, на короткий и поверхностный взгляд, Кишинёв не очень отличается от Томска. Если бы не вывески на иностранном языке, не радио, говорящее то по-русски, то по-молдавски, и не люди, которые также говорят то на одном языке, то на другом, я бы и не понял, что уехал из Сибири. Пятиэтажки, одинаковая предновогодняя иллюминация, одинаковые кожаные куртки и пуховики, одинаковые шубы и пальто… Разве что в Сибири дорогих машин побольше и вместо «Жигулей» и совсем уж старых «опелей» ездят машины с правым рулём, а так всё то же. За снегом, за сугробами и зимними быстрыми сумерками разница и специфика не различимы. Советская градостроительная основа была единой для всех.