Понимая Трампа - Ньют Гингрич

В течение многолетней работы с людьми мы всегда старались задать вопрос: «При каких обстоятельствах вы могли бы это сделать?» Это важная тактика, поскольку она устанавливает в мышлении членов Конгресса шаблон ответа «Да, если…», а не «Нет, потому что…». В большинстве случаев это помогает приходить к консенсусу и получать результат, который устраивает обе стороны. Говоря «да, я могу это сделать, если…», человек уже готов к немедленному началу продуктивных переговоров. Практически каждый республиканец в Палате представителей постоянно занимался поиском ответов «да, если…», поскольку все мы знали, что реальное реформирование федерального правительства будет огромной и сложной задачей.

Будучи кандидатом, Трамп никогда не обращался к вопросу о сбалансированности бюджета, предпочитая просто ссылаться на масштаб государственного долга и дефицита, оставленного «в наследство» Обамой. Обсуждение баланса бюджета в разгар избирательной кампании казалось нереально сложной задачей.

Начиная с самого первого обращения к американскому народу, он сосредоточивался на том, как снова сделать Америку великой, контролировать иммиграцию, создать передовую торговую политику и заменить Obamacare другим законом. Тема балансирования бюджета в рамках избирательной кампании была слишком скучной. Президент Трамп хочет создавать рабочие места, смело реформировать налоговую систему, агрессивно дерегулировать наш бизнес-сектор и резко повысить конкурентоспособность США.

В любом случае выполнение этих задач, естественно, уменьшит дефицит и поможет сбалансировать бюджет. Проще говоря – сбалансированный бюджет является продуктом работы правительства.

В свое время об этом писал тренер Билл Уолш[160] в своей книге «Счет заботится о себе: Моя Философия лидерства» (The Score Takes Care of Itself: My Philosophy of Leadership). Уолш отмечал, что никогда не сосредоточивался на счете. Его заботила только отличная командная работа в каждой игре, потому что, если бы каждая игра исполнялась на «отлично», победа была бы гарантирована.

В 1994 году, перед тем, как республиканцы получили правительственное большинство, федеральный дефицит составлял двести семьдесят шесть миллиардов долларов. К 1998 году мы смогли свести бюджет к профициту. Однако, став президентом, Трамп столкнется с прогнозируемым дефицитом в размере пятьсот пятьдесят девять миллиардов долларов (по данным Управления США по бюджету). В то же время национальный долг страны вырос с 4,7 трлн долларов в 1994-м до более чем 19,5 трлн в 2017 году.

Таким образом, перед Трампом стоит гораздо более сложная задача по сравнению с 1994 годом, но наша модель по-прежнему остается полезной для начала экономической политики, способной привести к сбалансированному бюджету.

В первую очередь нам удалось создать большинство Республиканской фракции в нижней палате, что само по себе крайне важно: работа должна начинаться с создания сильных команд как в Палате представителей, так и в Сенате, которые хорошо срабатываются с президентской администрацией.

Без этих эффективных команд Трамп обречен на неудачу. В свое время французский пехотный полковник Чарльз Жан Жак Джозеф Ардан дю Пик[161] сказал: «Четыре отчаянных храбреца, не знающих друг друга, не посмеют атаковать льва. Четверо менее храбрых, но уверенных в надежности и, следовательно, во взаимной помощи, пойдут в решительную атаку».

Для нашей команды 1990-х годов этим «львом» стал сбалансированный бюджет. Мы пытались провести поправку к Конституции, требующую принятия только сбалансированного бюджета. Она была одобрена в нижней Палате более чем тремястами голосами, но потерпела неудачу в Сенате, набрав шестьдесят пять голосов при необходимых шестидесяти семи.

Даже один голос обеспечил бы нам две трети голосов в Сенате, но Боб Доул[162] проголосовал против вместе с демократами с целью сохранения процедурного права вернуть поправку для повторного рассмотрения в Сенате. В этот момент мы могли бы поднять руки вверх и сказать: «Мы сделали все, что обещали. У нас было голосование». Однако вместо этого мы признали, что, даже без поддержки двух третей Сената, за нами остается достаточное большинство, чтобы уйти от флибустера. Использовав эту поддержку, мы сбалансировали бюджет в рамках действующего законодательства о регулярных расходах.

Когда мы только начинали, совокупный дефицит бюджета с 1992 по 1995 год составил один триллион двести шестьдесят миллиардов долларов. Никто в Вашингтоне не предполагал, что мы сможем сбалансировать бюджет, – впрочем, так же, как никто и не предполагал годом раньше, что впервые за сорок лет американцы изберут республиканское большинство в Палате представителей. Но с начала 1998 финансового года мы успешно имели непрерывный профицит бюджета на протяжении четырех лет на общую сумму шестьсот пятьдесят девять миллиардов долларов.

Имейте это в виду, поскольку президент Трамп последовательно проводит свою политику, и не забывайте, что практически до самых выборов в Вашингтоне никто и не мыслил, что он будет избран президентом.

Как только президент Трамп сделает бюрократию подотчетной, реформирует регуляторную философию и сделает рабочую структуру Конгресса эффективной, с американских предприятий будет сброшены существующие оковы и появятся предпосылки к введению инноваций и экономическому росту.

Это подтверждается историей.

Сбалансированный бюджет и реформы, которые были достигнуты республиканским большинством, усилили доллар и позволили снизить процентные ставки. Практический результат заключался в увеличении производительности труда, но мы следовали принципу Рональда Рейгана, считавшего, что лучшая социальная политика заключается в наличии работы.

Даже либералы были ошеломлены нашими успехами в вопросах балансировки бюджета на протяжении четырех лет подряд и создания рабочих мест. В 1999 году, при президенте Клинтоне, Джек Лью[163], тогда – глава Административно-бюджетного управления, и Боб Рубин[164], тогда министр финансов, написали статью в Washington Post, в которой оценили созданный нами сбалансированный бюджет: