Ветер. Ножницы. Бумага - Нелли Мартова

– Ништяк получилось! – произнес он, положил скалку и спросил у Софьи: – Вы что-то хотели?

– Нет-нет, я просто задумалась, – ответила она и заметила, какой взгляд метнула на нее Ванда. – Горгона Медуза умерла бы от зависти.

Софья уселась на свое место и залюбовалась Фанисом. Нет, определенно не зря говорят, что можно бесконечно смотреть, как человек работает. И с каким удовольствием работает! Бьет из его ловких рук ключом живительная энергия, и кажется, что ничего вкуснее его пиццы и быть не может! Вот присмотреться еще чуть-чуть, и наверняка можно будет уловить знакомый поток, потому что сразу видно – вдохновение где-то рядом. Софья улыбнулась, протерла рукой лицо, смыла с себя шаловливые искорки, и перед ней снова оказался старый, знакомый Фанис, уныло почесывающий затылок. На столе перед ним пылилась пачка рекламных листовок, а сам он вертел в руках грязный картридж и пытался разобраться в какой-то инструкции.

Почему пицца? Без очков Софья бы голову дала на отсечение, что в глубине души Фанис мечтает косить сено, или там корову доить, на худой конец – рассекать по колхозному полю на тракторе. А если уж чего и готовить, то шашлыки жарить или жене помогать пельмени лепить. Чудная штука – эти очки. И только подумала о них Софья, как снова заиграли искорки вокруг глаз, и Фанис теперь одной рукой ковырялся в картридже, а другой мял плотный комок теста.

Вернулись с обеда близняшки, Олечка и Валечка. Софья представила, как снова примеривает очки, и тут же девушки преобразились, одна за другой. Олечка стала тоненькой и прозрачной, как в кино привидений изображают, вместо рабочего комбинезона на ней уже было легкое, струящееся платье, а за спиной вытянулись ажурные крылышки, блестящие, как у стрекозы. Она порхала от плоттера к столу, кружилась в танце, укладывала пачки бумаг, прозрачные руки двигались легко и изящно, ну просто бабочка от цветка к цветку летает, воздушная, невесомая, с огромными голубыми глазами, и кудряшки рыжие сияют – глаз не отвести. Раз – с изысканным па ложатся в стопку готовые чертежи, два – и Олечка демонстрирует великолепную растяжку, дотягиваясь большим пальцем ноги в белом чулке до кнопки полноразмерного сканера. Валечка, напротив, округлилась, из угловатого подростка в комбинезоне превратилась в пышную женщину с румяными щеками и в цветастом фартуке, а в руках у нее красовалась такая же щекастая лялька. Не ребенок, не младенец и не малыш, а именно лялька – розовощекая, с огромными ресницами, пускающая пузыри из слюней и плотно упеленатая во что-то розовое с зайчиками. От нее повеяло таким домашним уютом, что нестерпимо захотелось все бросить, срочно стать мужчиной, жениться на Валечке и удочерить ляльку. Или лучше самой превратиться в ляльку, вот так безмятежно лежать на руках и пускать пузыри.

Софья мигнула, протерла глаза и увидела в руках у Валечки увесистый том проектной документации. Олечка в уголке уткнулась в потрепанную книжку в мягкой обложке, с комбинезона свисали прозрачные крылышки, вздрагивали, наверное, в особо трогательные моменты повествования. Да, чудненько выглядит ее отдел в розовых очках – у Ванды вокруг пояса вьюнок обвился, ну ладно, еще можно за украшение принять, Фанис на одном пальце небольшую лепешку крутит, Валя поет колыбельную шестому тому сметных расчетов, а Оля расправляет крылья, как заправский ангел. Комната стала другой, ожила, наполнилась свежестью, и дышать стало легко и радостно, как будто кто-то распрыскал вокруг живую воду или веселяще-тонизирующий газ, и хотелось тоже сделать что-нибудь эдакое, душевное и полезное, действенное во всех смыслах этого слова.

Надо бы пойти умыться холодной водой, и все наваждение разом сгинет, тогда можно будет заняться работой, и сотрудники перестанут коситься на нее с подозрением, а то уже Олечка показывает на нее Вале пальцем и что-то озабоченно шепчет. Софья все собиралась встать и пойти в туалет, но оттягивала момент, говорила себе, что вот полюбуется на отдел еще пять минут, и все.

А через пять минут в комнату ворвался Пчелкин, как обычно, на взводе, словно ему с утра вожжа под хвост попала, и с красными, воспаленными глазами, и сообщил, что у него горит срочнейший проект, и заказчики грозятся ему штрафными санкциями, нашествием саранчи и атомной бомбой.

– Чем вы тут вообще занимаетесь! Развели бардак, делают, блин, что хотят. Когда моя система заработает, эффективность вашего отдела в первую очередь повысится раз в двадцать.

Глядя, как Пчелкин потрясает у нее перед носом заявкой на размножение документации, Софья не удержалась и снова подумала об очках. Вокруг глаз тут же снова защипало, и она чуть со стула не упала, увидев Тимофея.

Перед ней стоял рыцарь в полном облачении, опираясь на внушительный меч, с открытым забралом сверкающего, начищенного шлема. С аккуратно стриженной бородой, скрывшей все прыщи, лицо Пчелкина приобрело сдержанно-благородный вид. В свободной руке Тимофей держал щит с надписью: «ISO-9001». Чем не Дон Кихот?

– Будете с нами сражаться за своевременное выполнение заявки? Или готовитесь к бою с заказчиком? – съехидничала Софья.

Тимофей молча поднял кверху меч, нахмурился и изобразил такой выпад, что она чуть не взвизгнула и отпрыгнула в сторону. Потом мигнула, мысленно сняла очки и услышала недоуменный голос Тимофея:

– Да что вы дергаетесь так? Толку с вами сражаться…

– Вы не волнуйтесь, все будет в порядке. Сделаем.

Дверь снова открылась, в комнату вприпрыжку забежал крупный щенок с палкой в зубах, весело виляя хвостом. На шее у щенка вместо ошейника болтался галстук в тонкую полоску. Щенок потыкался влажным носом Софье в колени, сунул ей в руки палку, громко радостно залаял и встал на задние лапы. Она оторопела, уставилась на палку в руках, и снова ее спасла надпись «Мерк.» на тыльной стороне ладони. Протерла глаза, перед ней стоял Юра, как всегда безупречный, протягивал ей документы.

– На нормоконтроль передадите?

– Конечно. – Софья улыбнулась и подумала, что он опять не хочет лишний раз сталкиваться с влюбленной в него нормоконтролершей.

Он повернулся спиной, она хихикнула – потешный хвостик высовывался из-под пиджака, покачивался из стороны в сторону. Пчелкин вертел в руках острый кинжал с хитрыми вензелями на лезвии. Софья вздохнула. Хватит, так она совсем с ума сойдет с этими очками. Пора как следует умыться.

В туалете Софья уже включила кран и набрала в ладони холодной воды, когда ее пронзила любопытнейшая мысль. А что, если посмотреть сквозь розовые очки на саму себя? В зеркало? Что она увидит? Ходячую подарочную упаковку с бантиком вокруг пояса? Девушку, идущую по канату и жонглирующую открытками?

Она помотала головой и решительно окатила лицо водой из ладоней. Еще немного, и ей вызовут психиатрическую бригаду и отвезут ее в частную клинику.

Хотя работы было навалом, время тянулось бесконечно долго. Так бывает в последний рабочий день перед отпуском. Вечером пришлось задержаться и доделать все, что они не успели из-за горящего проекта Пчелкина. Когда Софья уходила, на улице стемнело, да и в офисных окнах уже почти нигде не горел свет. Охранница в вестибюле разгадывала кроссворд и слушала трескучее радио.