Теодосия и последний фараон - Робин Лафевер

Тут меня осенило. Чадра! Ну конечно, наша экономка должна быть здесь! Разве она могла пропустить такую роскошную демонстрацию?

– Хабиба! – крикнула я, поворачиваясь во все стороны. – Хабиба! Где ты?

Демонстранты принялись удивленно переглядываться, покачивая головами.

– Хабиба! – вновь закричала я, чувствуя себя смертельно уставшей и страстно мечтая о том, чтобы все это наконец закончилось и мы оказались в прохладном полумраке нашего замечательного загородного домика. – Хабиба!

Затем толпа медленно расступилась, и из нее выступила вперед замотанная с ног до головы в черное фигура. Женщина в недоумении оглядывалась по сторонам, пожимала плечами, но, подойдя ближе, узнала нас и воскликнула, прикрыв от удивления рот ладонью:

– Юная мисс? Мадам?

– О, Хабиба! – Я выдернула свой локоть из крепко вцепившихся в него маминых пальцев, подбежала к ошеломленно стоящей Хабибе и обняла ее руками за шею. – Спасибо, что нашла нас!

Толпа быстро успокоилась, как только по ней разлетелся слух о том, что одна из демонстранток нашла пропавших английских леди. Люди расступались, пропуская Хабибу, которая вела нас к ближайшему полицейскому участку, где нам предстояло объяснить, что произошло, – если не полностью, то хотя бы частично.

Поначалу полицейские скептически отнеслись к нашей слегка водевильной истории о немце, выдававшем себя за работника Службы древностей по фамилии Боршт. Их отношение к нам изменилось лишь после того, как было упомянуто имя майора Гриндла, – с этого момента полицейские начали воспринимать нас всерьез.

О том, что мы нашлись, сообщили в гостиницу, папе, но майор Гриндл появился даже раньше, чем папа, и не один, а в компании Ядвиги и Румпфа (оба они выглядели довольно сильно помятыми). Когда Ядвига увидел меня, по его лицу медленно расплылась улыбка – первая настоящая улыбка за все время нашего с ним знакомства.

Прежде чем мы смогли порадоваться встрече, в дело вмешались полицейские – они схватили Румпфа. Услышав его акцент, они решили, что Румпф и есть тот немец, который похитил нас. Неужели они всерьез могли поверить, что совершивший это преступление немец сам решил явиться в полицейский участок? Нет, джентльмены, Хаос таких ляпов не допускает никогда.

Но был в суете вокруг Румпфа и один положительный момент – пока все были заняты улаживанием этого дела, я получила возможность переговорить с Гаджи и спросила, присев на скамью рядом с ним:

– Теперь веришь, что ты действительно последний фараон?

– А я всегда верил в это, мисс, – пожал он плечами. – Просто не придавал этому слишком большого значения.

– У меня есть для тебя хорошая новость, – сказала я, и маленькое личико Гаджи оживилось. – Тебя ждут Сефу и твоя сестра.

Гаджи ахнул от радости, но тут же взял себя в руки и требовательно спросил.

– Откуда вам это стало известно, мисс?

«А он будет хорошим правителем, – подумала я. – И в первую очередь станет заботиться не о самом себе, а о своем народе».

– Я видела их собственными глазами, – ответила я. – У тебя очень славная сестра, сейчас они вместе с Сефу ждут твоего возвращения.

Гаджи немного помолчал, переваривая услышанную новость и покачивая ногой от волнения и радости.

– После того, как с плохими людьми покончено, я больше не нужен мисс-эфенди? – спросил он, наконец.

– Нет. А если даже мне понадобится помощь, у меня есть теперь к кому обратиться, – я указала взглядом на майора Гриндла, яростно защищавшего сейчас Румпфа от нападок полицейских. Майор непременно одержит верх в этом споре, в этом я не сомневалась ни на секунду.

За дверью комнаты, в которой мы сидели, послышалось движение, и, шелестя по воздуху знакомым черным плащом, к нам вошел Хальфани.

– Вы сделали это, – тихо сказала я.

– И вы тоже, – кивнул он в ответ, а затем перевел взгляд на Гаджи и облегченно вздохнул. – Мы очень обязаны вам, Рехет, – и добавил, взглянув на продолжающих спорить полицейских. – Я думаю, нам с мальчиком самое время потихоньку скрыться.

– Согласна, – ответила я, и, не давая Гаджи времени заколебаться, быстро обняла его. – Будь здоров, береги себя.

– Постараюсь, мисс-эфенди. И вы тоже.

Я моргнула, прогоняя выступившие на глазах слезы, а Хальфани с поклоном сказал мне:

– Не волнуйтесь, Рехет. Вы с ним еще увидитесь, когда он приведет нашу страну к независимости!

Он улыбнулся (что тоже было редкостью для него, как и для Ядвиги), взмахнул своим черным плащом и вместе с Гаджи исчез через заднюю дверь – как раз в тот момент, когда через переднюю дверь в участок вошел мой папа.

Начались шумные приветствия, обнимания и целования. Затем папа стал громко настаивать на том, чтобы Хабибе немедленно выплатили вознаграждение, которое он обещал через газету тому, кто сумеет найти нас, а один из полицейских принялся доказывать, что она могла сама нас похитить для того, чтобы получить эти деньги.

Интересно, этот полицейский часом не родственник мистеру Бингу? Папа только досадливо махнул на полицейского рукой.

Ну, что, на этом все? Нет, не совсем.

Мне необходимо было еще найти возможность переговорить с майором Гриндлом, узнать у него, почему наша операция пошла вкривь и вкось и чем она в конечном итоге завершилась. Судя по взглядам, которые время от времени бросал на меня майор, ему тоже было о чем расспросить меня.

Шанс поговорить нам выпал, когда полицейские решили допросить меня и маму по отдельности, чтобы сверить наши показания. Поскольку мама все еще находилась на грани истерики, папа решил пойти вместе с ней. Возле двери кабинета, в который пригласили маму, он остановился, и по выражению его лица я догадалась, что папа прикидывает, можно ли меня оставить одну.

– Я побуду здесь вместе с майором Гриндлом, – заверила я его. – Со мной все будет хорошо.

Я широко улыбнулась папе, а затем произошло нечто странное и удивительное.

Папа вернулся от двери ко мне и поцеловал меня в макушку.

– Я знаю, что с тобой все будет хорошо, ты у меня невероятно крепкая и стойкая.

Затем он вернулся к маме и закрыл за собой дверь.

Наконец, мы с майором Гриндлом остались наедине. Ну, если не считать, конечно, Ядвиги и Румпфа, но они сидели на скамье у противоположной стены участка, и полицейских – но эти сновали мимо с бумажками в руках.

Это были донесения о беспорядках в ходе демонстрации и о небольшом землетрясении в самом центре Луксорского храма – туда тоже необходимо было направить наряд. Был даже один ну совершенно уже бредовый рапорт о замеченном в пустыне рядом с городом черном льве. Эту бумагу начальник полицейского участка сразу же выбросил в мусорную корзину.