Тени прошлого - Джулиан Феллоуз

– Вы, должно быть, время от времени сталкивались на встречах сильных мира сего.

– Не особо.

Вот и пожалуйста!

– Тот вечер останется с нами до конца дней.

– Дэмиан мне не друг, но не из-за этого, – слегка пожав плечами, улыбнулся Киран.

Мне, естественно, захотелось узнать причину, но я почувствовал, что любопытство может неудачно сказаться на моих изысканиях и до конца вечера я не успею выяснить то, что собирался. Не самое подходящее время, чтобы открывать этот ящик Пандоры.

– В отличие от тебя он не старался держать свой успех в секрете. – Проговорив это, я обнаружил, что уже восхищаюсь Кираном.

Приятно кем-то безоговорочно восхищаться. Я охотно отдавал ему должное. Особенно когда это оправдывало мою неприязнь к человеку, которого я всегда не любил.

– Дэмиан не искал славы, – покачал головой Киран. – Он просто не мешал ей. Я бог знает сколько денег потратил на то, чтобы мое имя нигде не всплывало. Какое из этих двух решений тщеславнее и высокомернее?

– Почему это было для тебя так важно?

Он задумался:

– Несколько причин. Отчасти я считал, что избегать публичности – признак зрелости. А отчасти мне просто надоело. В мою бытность псевдостильным дизайнером я вдоволь нагулялся по премьерам, напожимался рук и прочее. Но застройщику слава не дает того, что нужно, а дает массу того, что не нужно.

Пришел официант с ворохом необходимых инструментов, и Киран дождался, пока он не закончит вооружать нас для очередных яств.

– Слава имеет свои преимущества. Не стоять в очереди на регистрацию в аэропорту или в больницах. Обеспечивает лучшие столики в ресторанах, где до твоего звонка все было забронировано. Ты получаешь места в театре, билеты в оперу и даже приглашения от людей, с которыми тебе искренне хотелось познакомиться. Но деньги дают тебе все то же самое, но без суеты. Тебя не забрасывают просьбами тут прийти на открытие, там поддержать, поскольку никто не знает, кто ты. Газеты не копаются в твоем прошлом и не берут интервью у твоих школьных товарищей, чтобы узнать, с кем ты в шестьдесят третьем году целовался за сараем. Мне нет нужды все это терпеть. Я получаю запросы на крупные пожертвования и даю какие-то деньги. Большего от меня и не ждут.

– Ты удивился, когда заработал деньги? Я имею в виду настоящие деньги.

Странный вопрос для едва знакомого человека, с которым вы встретились после сорокалетнего перерыва. Могу только сказать, что в тот момент он нам обоим не показался странным.

– Всякий, кто добился большого успеха, скажет тебе, что первая реакция совершенно шизофреническая. Словно кто-то внутри тебя думает: «Неужели это все мне? Наверное, здесь какая-то ошибка!» А другой принимает появление огромного капитала как должное и только удивляется: «Ты чего так долго раскачивался?»

– Наверное, вера в себя – главная составляющая.

– Так все говорят, – кивнул он. – Но этого мало, чтобы подготовиться к тому, что происходит. Я получил много денег, когда продал магазины, но, когда посчитал ожидаемую прибыль по первому строительному проекту, мне показалось, что я нарисовал слишком много нулей. Не мог поверить, что вложение принесет такую отдачу. Но все получилось. Потом пришли еще деньги, и еще, и еще, и еще. И все изменилось.

– Кроме тебя.

– И я тоже! В те годы я просто обезумел. Вел себя как кретин, стал придирчив до помешательства. Мой дом, моя одежда, мои автомобили – все должно было быть на уровне. Вспоминая то время, думаю, что я, наверное, следовал какому-то своему представлению о том, как ведут себя шикарные люди, ничего не понимая при этом. Капризничал в ресторанах, требовал в отелях полотенца другого оттенка и другую марку воды. Не подходил к телефону, когда звонили знакомые люди… – Киран неловко замолчал, вспоминая свое былое безумство.

– Почему не подходил?

– Мне казалось, что важные люди поступают именно так. Бред! Даже президент Соединенных Штатов подходит к телефону, если знает человека на другом конце провода, а я не подходил. Завел армию помощников, они получали от меня горы записок, всем раздавались бесконечные списки дел. И я от всего отказался. Вообще! В последний момент соскочил. Вот так.

– Никогда не понимал, почему люди это делают.

Я и правда не понимал. Но такое явление все чаще и чаще встречается среди людей, мечтающих стать великими.

– Да и я тоже не понимаю, – задумчиво сказал Киран. – Думаю, я почувствовал скованным себя по рукам и ногам в тот момент, как только на что-то соглашался, потому что назначенное мероприятие, не важно какое, я не имею возможности контролировать. По мере того как оно приближалось, я начинал паниковать, а в день мероприятия решал, что не могу туда пойти, обычно по какому-то надуманному и мелкому поводу, и все люди, которым я платил, чтобы они целовали мне зад, говорили мне: хозяин мероприятия все поймет, – и я расслаблялся.

– Когда это закончилось?

– Когда все меня бросили. Я продолжал считать себя повсюду желанным гостем, пока в один прекрасный день не осознал, что меня приглашают только на рекламные акции со знаменитостями, но никогда – туда, где происходит что-то интересное. Политики, артисты, писатели, даже философы – с ними встречаться меня больше не приглашали. Слишком я был ненадежен.

Это признание заинтересовало меня, так как я знал массу кинозвезд и телевизионных лиц, которые постепенно исчезли из общества, по крайней мере из более или менее ценного общества, не включающего в себя поклонников. Как правило, все эти знаменитости ничего не подозревают и продолжают считать, что за ними все охотятся и желают их видеть, хотя на самом деле уже нет.

– Бабушка говорила мне, что нельзя быть капризнее, чем ты стóишь.

– Она была права. Я это правило нарушил и поплатился. Был намного капризнее, чем стоил. – Из его голоса исчезло отчаяние, и вдруг зазвучала неподдельная боль. – Тогда-то Джоанна меня и бросила. Ее можно понять. Она выходила за меня в качестве протеста против правил светского общества, и вдруг оказалось, что она живет с мужчиной, которому важно, чтобы рукава его рубашек отличались по длине на четверть дюйма, который галстуки может покупать только в Риме, а ботинки ему чинит собственный сапожник в Сент-Джеймсе. Все это было очень утомительно. В чем ее упрекнуть?

Я внимательно посмотрел на него и решил, что пришло время разрядить обстановку.

– Насколько я помню твою тещу, думаю, она одобряла эти перемены в тебе. Перемены и появление денег, конечно.

Киран глянул на меня. Официант как раз принес первое блюдо.

– Ты был знаком с Валери Лэнгли?

– Мало. Я знал ее как маму Джоанны, а не как Валери.

– Ей стоит за многое ответить, – отнюдь не шутливым тоном произнес Киран. Я попытался придумать, что здесь можно добавить, но он еще не закончил. – Ты понимаешь, что она увезла нас в Португалию только для того, чтобы разлучить меня с Джоанной? Ты можешь себе представить, чтобы мать подстроила такое для своей дочери?