Генерал Ермолов - Владимир Лесин

— Я превращу земли между Тереком и Сунжей в пустыню, но наведу порядок, никому не позволю разбойничать в нашем тылу.

С этой целью жители десятка андреевских аулов были изгнаны из своих жилищ и под конвоем отправлены в горы.

— И Боже избавь того, кто посмеет ослушаться, — рычал он. — Когда придут войска, поздно будет помышлять о спасении. Я слышать не могу о беспорядках, тем более видеть их своими глазами.

В связи с этим Грибоедов, следовавший через Моздок в Тифлис, писал в путевом дневнике:

«…Андреевская, окруженная лесом… Там на базаре прежде Ермолова выводили на продажу захваченных людей, — а нынче самих продавцов вешают».

Так, по русской традиции, наместник боролся на Кавказе с варварством самыми варварскими методами. Однако же боролся, отменил рабство, закрепил право выкупа крепостных с торгов, как и в Грузии. Но не следует спешить с выводами. К этому я еще вернусь…

Ермолов ввел круговую поруку в аулах, которые считались мирными. За участие в разбое члена семьи отвечала вся семья. За укрывательство семьи грабителя подлежало истреблению всё селение с его обитателями, включая женщин и детей. На чеченскую знать главнокомандующий возложил задачу содержания ночных караулов.

Ультиматум, продиктованный генералом чеченцам, и сегодня вызывает не лучшие чувства, хотя он и не додумался еще до мер наказания, которые пришли в голову «кремлевскому горцу» из грузинского городка Гори, знавшему жителей Кавказа не хуже знаменитого «господина проконсула Иберии». Может быть, потому и не додумался, что железных дорог тогда не было. Впрочем, ногаи когда-то пешком дошли до Урала, и многие выжили.

С потрясающим цинизмом Алексей Петрович писал Арсению Андреевичу Закревскому:

«Чеченцы мои любезные — в прижатом положении. Большая часть живет в лесах с семействами. В зимнее время вселилась в них болезнь, подобная желтой горячке, и производит опустошение. От недостатка корма из-за отнятия полей скот падает в большом количестве. Некоторые селения, лежащие в отдалении от Сунжи, приняли уже присягу и в первый раз… дали ее на подданство. Теперь наряжается отряд для прорубания дорог, которые мало-помалу доведут нас до последних убежищь злодеев».

Мысль о создании просек к горным аулам чеченцев с целью отнять у них возможность совершать набеги на русские пограничные селения и безнаказанно скрываться за непроходимыми лесами историческая традиция приписывает Алексею Александровичу Вельяминову. Ермолов вполне оценил находку начальника своего штаба. Рубка леса заняла важное место не только в тактике «умиротворения» Кавказа, но и в истории русской классической литературы.

Время шло, а результаты завоеваний на Кавказе все еще не стали необратимыми. Необходимо было прежде всего усмирить Чечню, которая служила примером для других горских народов. Вот что писал об этом А.С. Грибоедов:

«С успехом в Чечне сопряжена тишина здесь между кабардинцами, и закубанцы не посмеют часто вторгаться в наши границы, как прошлой осенью. Имя Ермолова еще ужасает; дай Бог, чтобы это очарование не разрушилось. В Чечню! В Чечню! Здесь война особенного рода: главное затруднение — в дебрях и ущельях отыскать неприятеля; отыскавши, истребить его ничего не стоит».

Эффективным средством наведения порядка наместник считал голод, поэтому стремился отобрать у горцев долины, где могли «они обрабатывать землю и пасти стада свои».

«Голоду все подвержены, и он приведет к повиновению», — убежден Алексей Петрович.

Крутые меры главнокомандующего еще более обострили обстановку на Северном Кавказе. Чеченцы обратились за помощью к своим самым ближайшим соседям, но не получили поддержки их правителей, которые опасались навлечь гнев русского главнокомандующего, надумавшего объехать Дагестан с большим отрядом войск. Так, подданные Адиль-хана, уцмия каракайтагского, не скрывали от него, что с прибытием Ермолова они будут просить наместника «о принятии их во всегдашнее управление России».

Пытаясь сохранить власть, Адиль-хан решил еще при жизни передать ее своему сыну Мамед-беку в обход старшего в роде Эмира-Гамзы, законного наследника, вынужденного после смерти отца вместе с младшим братом скрываться в Аварии. Алексей Петрович разгадал замысел правителя Каракайтага и отказал ему, несмотря на протекцию свата Мехти-шамхала Тарковского, безусловно преданного России. Отвечая на просьбу последнего, главнокомандующий писал ему, что непременно отправит представление в Петербург. Однако отсутствие государя не позволяет надеяться на скорое решение вопроса.

Чеченцам удалось вовлечь в восстание многие дагестанские ханства — ширванское, акушинское, аксаевское, дженгутайское, лезгинское и другие.

Султан-Ахмед-хан аварский, хотя и состоял на службе его величества и получал за это жалованье, однако принимал к себе всякого рода преступников и тайно готовился к военным действиям. Ему помогал советом и организацией движения народов Дагестана против империи его брат Хасан, правитель дженгутайский, человек, пользовавшийся большим уважением среди местного населения. Чтобы отвлечь внимание русских, союзники решили напасть на уцмия каракайтагского и шамхала тарковского, отказавшихся примкнуть к общему восстанию горцев.

«Не хочу угрожать вам, и я в том нужды не имею, — писал Ермолов аварскому хану 24 июля 1818 года, — но отдаю на рассуждение вашего превосходительства, могу ли я, имея по воле великого государя моего и власть, и силу, допустить, чтобы нанесли оскорбление верноподданным его, и чтобы я оставил то без примерного наказания? Могу ли я терпеть своевольства такого человека, которого я потому только знаю, что он имеет честь быть вашим братом, который разве лишь низкими и подлыми сплетнями и происками мог сделаться известным.

Простите за откровенность, но я всегда так говорю с моими приятелями и против них не умею быть не только слабым, но и излишне снисходительным».

Аварский хан пытался убедить главнокомандующего, что он предан России, и в доказательство «сдал» ему проводника Hyp-Магомета, с которым сам отправил своих людей на помощь чеченцам. Правда, с опозданием: генерал давно уже прогнал его в горы.

— Подданные вашего превосходительства также были с Нур-Магометом! — подчеркнул Алексей Петрович. — Хочу верить, что о том вы не знали или не имели власти, чтобы удержать их, но уверяю вас, что за то нимало не сержусь.

Обмануть Ермолова не удалось.

Алексей Петрович предостерег и других правителей Дагестана от участия в подготовке восстания:

— Если я возьмусь по своим правилам воздерживать вас, то вам будет очень неприятно, а ваши подданные, увидя, что вы не в силах защитить их, потеряют к вам уважение.

Ни предупреждения, ни откровенные угрозы не помогли: большая часть дагестанских правителей продолжала втягивать свои народы в подготовку общего восстания горцев. Ермолов остановил выдачу жалованья аварскому хану и приказал генералу Пестелю выступить против акушинцев, остановиться лагерем подле селения Башлы, сохраняя, однако, «в непроницаемой тайне точное назначение войск», чтобы заставить их больше думать о собственной защите, чем о нападении на племена, преданные России.