Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней - Энтони Гилберт

Она принялась отстегивать от пояса чулки. Дороти поспешила удалиться и села в кухне. Ей пришло в голову, что проповедь викария оказалась пророческой. После утренней службы она умерла и оказалась теперь у самых врат ада.

III

Той ночью пролежала без сна отнюдь не мисс Карбери, хотя хозяйка – женщина честная – не могла не признать, что диванчик в гостиной мало отвечал требованиям комфорта. Но у мисс Карбери либо совесть была кристально‐чиста, либо она отсутствовала вообще. Совесть Дороти тоже вроде бы ничто не омрачало, но это мало помогало ей в сложившейся ситуации. Не в силах заснуть, она в темноте лихорадочно раздумывала над вопросами, которые не смогла задать своей гостье.

Откуда мисс Карбери точно знала, что Эверард Хоуп погиб не в результате несчастного случая?

Почему не обратилась в полицию?

Что конкретно имела в виду, когда рассуждала о том, как порой выгоднее воздержаться от публикации известных тебе фактов?

Что грозит на самом деле ей, Дороти, если, пользуясь причудливой фразеологией мисс Карбери, она откажется играть одним мячиком? Придется ли тогда оплатить еще одни похороны из состояния, оставленного Эверардом Хоупом? Вот только оплачены они уже будут не из его наследства. Деньги возьмут из состояния, предназначавшегося мисс Кэппер. Расходов окажется немного, но средств хватит на все. Даже чтобы нанять плакальщиков в черных одеждах, хотя от них могут отказаться, причем живые, а не покойница. Мисс Кэппер действительно чувствовала себя мышью, попавшей в ведро с водой, быстро перебиравшей лапками, но ощущавшей, как силы покидают ее, и понимавшей: долго она на поверхности не продержится.

Потом у Дороти возникла ужасная мысль. Что, если они были заодно? Джулия, Гарт, Сесил и остальные – все семеро? И звонок по телефону, и телеграмма являлись частью заговора с целью запутать, запугать ее? В конце концов, не будь их действия продуманными заранее, как сумели они узнать, где найти мисс Кэппер? И не слишком ли старательно изображали озабоченность ее судьбой, горячо и настойчиво предупреждая об опасности? Гарт был юристом, а разве им не полагалось проявлять сдержанность?

И чем дольше Дороти, не смыкая глаз, думала об этом, тем сильнее ее одолевали такие мысли. Можно говорить что угодно, утверждать, будто никто пока не знает, кому достанутся деньги, если указанная в завещании наследница не проживет достаточное время, чтобы вступить в свои законные права. Одна седьмая от ста тысяч фунтов, за вычетом гонорара мистеру Мидлтону и налогов, была весьма круглой суммой, какой никто бы не пренебрег. Британская история, напоминала себе Дороти, устало ворочаясь на матраце, который в ту ночь казался набитым турнепсом, знает множество побед над превосходящими силами противника, но в данном случае семеро против одной – это уже слишком. Семеро отпетых убийц – поскольку на их счету уже значилась гибель бедного кузена Эверарда – против маленькой и слабой женщины, действительно похожей на серую мышку, которая вовсе не желала получить сто тысяч фунтов, а скорее всего, так их и не получит! Нет, неравенство сил выглядело просто вопиющим. Даже мистер Черчилль, известнейший азартный игрок своего поколения, отказался бы играть в мяч один против такой команды.

У нее больше не оставалось сомнений, что Эверард умер не без посторонней помощи. Выглядит совершенно неправдоподобно, когда богатый человек погибает случайно в доме, переполненном его родней. Если бы подобное действительно произошло, покойник мог оставить по себе только добрую память.

Не в силах дольше переносить непроницаемую тьму вокруг, она, резко протянув нервным движением руку, опрокинула прикроватный светильник. Услышав звон стекла, поняла, что лампочка разбилась. Теперь, подумала она, в дверь войдет мисс Карбери. Она так и видела эту странную фигуру, имбирного цвета кудри, цветастую пижаму и все прочее. Причем вооруженную ее хлебным ножом. Возможно, в это самое мгновение… Охваченная страхом, Дороти буквально выпала из постели и бросилась к двери. Как только она приблизилась к ней, дверь словно немного отворилась. Дороти всем телом уперлась в нее и без всякого сопротивления повернула ключ в замке, ощутив безумное облегчение. Затем включила люстру, свисавшую с потолка. Из трюмо на нее смотрела тяжело дышавшая, растрепанная женщина в мятой, сшитой ею самой ночной рубашке. Она ожидала нападения. Но никакой атаки на нее не последовало. Лишь мгновением позже по всей квартире прокатился мощный рокот. Он возник, как звук приближающегося поезда, становился все громче и громче, пока наконец не загрохотал так, что совершенно потряс испуганную хозяйку. Быть может, это налетели вражеские бомбардировщики? И как было бы славно, если бы они поразили мисс Карбери, оставив ее (Дороти) совершенно невредимой. Вот только бомбы редко бывают до такой степени избирательны.

А потом Дороти внезапно успокоилась, и ее сердцебиение нормализовалось. Она присела на край кровати и залилась продолжительным смехом, заглушившим другой звук, который, как казалось, почти полностью охватил квартиру. Это не было предупреждением о воздушном налете, не стало прелюдией к невероятно жестокому преступлению.

Так храпела Джулия Карбери, наслаждаясь блаженным сном.

IV

Оперативные действия Джулии Карбери, прочно обосновавшейся в доме мисс Кэппер, не могли не повлиять на поведение остальных родственников покойного мистера Хоупа. Первоначально они намеревались оставаться в Фокс-Нортоне до утра понедельника, чтобы затем сесть в комфортабельный поезд, отходивший в 10:20. Но теперь обе супружеские пары исполнились решимости отправиться в путь до Лондона уже в воскресенье после обеда. Это потребовало внести множество изменений в планы, томительно дожидаться отъезда и в итоге очутиться в совершенно переполненном вагоне. Пришлось вынести спор с представителем железнодорожной компании, который упорно отказывался предоставить им места, забронированные с огромным трудом. В итоге по прибытии в столицу ни у кого из этой четверки не осталось энергии ни на что, кроме сна. Впрочем, время уже перевалило за десять часов вечера, а они не хотели начать свое знакомство с новой наследницей, столь бестактно позвонив ей в тот момент, когда она уже наверняка улеглась в постель. А потому было единогласно решено устроиться на ночь порознь, поужинать и дождаться наступления утра, прежде чем что-то предпринимать.

Уже к восьми часам все четверо ощущали приятную бодрость и оказались готовы возобновить дискуссии между собой по поводу сложившейся ситуации.

В своей кенсингтонской квартирке Сесил Темпест (тот самый, кто мог подсыпать железные опилки в кофе Дороти) с беспокойством начал:

– Остается только гадать, какую власть имела эта Кэппер над стариком?

Лилиас, как всегда, невозмутимая и одетая самым нелепым образом, небрежно заметила:

– Ответ достаточно прост. Она – единственная, против кого он ничего не имел.

– А я так догадываюсь, что в прошлом могла возникнуть связь между ним и ее матерью, – продолжал Сесил, написавший серию книжек, изданных «Вопросами морали для молодежи», и считавший обязательным присутствие романтической нити в любых отношениях.