Секрет рисовальщика - Рольф Майзингер

— Ну, допустим, никаких ниш мы здесь уже не обнаружим, — возразил Стрижу Синицын.

Все разом взглянули на лейтенанта.

— Почему вдруг?

— В шестьдесят седьмом году в Гур-Эмире проводились широкомасштабные реставрационные работы. И если энкавэдэшники не замели своих следов сами, то уж реставраторы, обнаружив в стенах дыры непонятного назначения, просто обязаны были их заделать. Еще и если учесть, какие большие деньги были затрачены на реставрацию этого памятника.

И все же капитан Стриж не терял надежды.

— Вот так дела! — медленно выговаривая каждое слово и наблюдая за происходящим вокруг, в шутку расстраивался майор Галкин. — Работали над одной тайной, а раскрыли совсем другую.

Было около шести часов утра. У стен Гур-Эмира стояли несколько машин санэпидемстанции и два военных ЗИЛа. Солдаты внутренних войск из ближайшей воинской части оцепили всю территорию вокруг мавзолея на добрых триста-четыреста метров. За день до этого жители прилегающих к Гур-Эмиру домов были предупреждены, что им не следует выходить на улицу до двух часов дня. Пока не прекратятся работы по дезинфекции территории комплекса. Несмотря на все предупреждения несколько упрямых стариков все-таки забрели во двор мечети и, сбившись в кучку, словно бестолковые бараны, следили за происходящим.

— Кого же они мне напоминают? — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес старший лейтенант Журавлев.

— Ну как же, Журавлев, — воскликнул Щеглицкий, — забыл, что ли? В фильме «Белое солнце пустыни» таких же вот старых пердунов показывали. Только там они лежали.

Мы посмеялись.

С подножки одного ЗИЛа спрыгнул коренастый мужик в погонах майора внутренних войск. Он махнул в нашу сторону.

— Ладно, мужики, мне пора, — быстро зашагал к майору Синицын.

— Эх, молодежь! — воскликнул Галкин. — Все бы вам только в игрушки играть.

С грузовика Синицыну подали какой-то странный рюкзак. Поддев за лямки, Синицын устроил его у себя за спиной. Спрыгнувшие с машины солдаты тоже оказались вооруженными подобными штуковинами.

— Это у них огнеметы, что ли? — спросил Дятлов.

Но никто ему не ответил. Семь человек с занятными конструкциями на спинах разошлись в разные стороны. Лейтенанту Синицыну и двум солдатам достался участок западной стены мавзолея. Их, словно охотников по номерам, расставили каждого у своей лунки. Лунками оказались частично раскопанные и очищенные от мусора крысиные норы. По команде майора внутренних войск огнеметчики установили узкие металлические трубки, заканчивающиеся конусообразными кранами, у самых отверстий. И вот «забава» началась. В десяти метрах от Синицына из земли вдруг вырвалось пламя и выбросило высоко вверх почерневшую крысиную тушку. А потом подобные сценки стали разыгрываться вокруг нас с завидной периодичностью. Шум вырывающегося из кранов огня, визг сгорающих заживо грызунов, густой запах керосина и паленого мяса, все смешалось воедино в предрассветных сумерках. Какое-то фантасмагорическое зрелище! Светало быстро. Я присел на осколок бетонной плиты. От нечего делать я стал быстрыми штрихами и только фрагментарно набрасывать творящееся вокруг меня. Вот в углу листа появились ссутулившиеся от утренней прохлады фигуры моих товарищей. Они в эти минуты не очень-то и отличались от продолжавших кучковаться местных аксакалов. Только что их взгляды были может быть чуть-чуть более разумными. От частых всполохов огня человеческие фигуры отбрасывали на стену мавзолея живые тени. Тени эти дергались и кривлялись. Однако для меня не составляло никакого труда запечатлеть и этот их безумный танец.

Щеглицкий и Дятлов вернулись из Джаркургана. Они привезли почту. Мне пришло письмо от родителей, которое я не преминул тут же и открыть. Мама писала, что мои двоюродные братья собрались ехать в Германию. В гости. Мне вдруг стало грустно. Кто-то, понимаете ли, в Германию собирается. А кто-то вот, как я например, сидит сиднем у черта на куличках. В бибилиотеку вошел майор Галкин. То, что он находился в прекрасном расположении духа, было видно за версту. Он положил на стол еще запечатанный пакетик и уже открытое письмо.

— Мужики, от лица командования и от меня лично объявляю вам всем благодарность! — При этом Галкин постучал указательным пальцем по лежащему перед ним на столе письму. — С последним заданием наша группа справилась на отлично. Работы по вскрытию погребения древнего армянского владыки идут полным ходом.

— А это что за посылочка? — оторвался от чтения газеты Стриж.

— Это, капитан, ваша пленка из Ташкента пришла, — предчувствуя наше ликование, улыбнулся майор.

В нашем обитаемом вагончике сразу стало шумно. Задвигались стулья, запыхтел на плитке чайник, застучали чайные чашки. Синицын принес со склада кинопроектор и стал заправлять фильм.

— Осторожнее, пожалуйста осторожнее, — контролировал его действия Стриж.

И только один Галкин как ни в чем не бывало сидел в углу дивана и с удовольствием наблюдал за нашей толкотней. Когда все было готово и все расселись, Дятлов включил проектор. По белому квадрату поползли черные расчески, побежали черные волны, замаячили темные пятна.

— Халтурить ребята стали, — недовольным голосом произнес Стриж.

Но в этот самый момент на пленке нашего экрана показались внутренности усыпальницы Тимура. Качество фильма оказалось неплохим. Вот только звук периодически пропадал. Но и то не совсем, а словно бы коротко убегал, чтобы попить чайку.

В кадре появился коренастый человек в сером костюме. Что касалось цветов, то утверждать, что показываемые предметы имели тот или иной цвет, не было никакой возможности. Фильм был черно-белым. А еще очень старым. И может быть именно поэтому местами угадывались оттенки серого цвета. Так что мне костюм мужчины показался серым. Так как никаких звуков, кроме потрескивания пленки в катушке, не было слышно, Стриж взялся нам пояснять, что мы видим на экране.

— Это и есть знаменитый антрополог Михаил Михайлович Герасимов. Удивительный человек. Благодаря своей специфической методике он воссоздал образы не только первобытного человека, но и таких известных исторических личностей, как Ивана Васильевича Грозного, князя Дмитрия Долгорукого, адмирала Ушакова. В мое время его имя было известно каждому школьнику.

— Помню, помню, — поддержал его Галкин. — Лет тридцать назад в среде интеллигенции была очень популярной фраза «В мире есть три знаменитости. Это снежный человек, Тур Хейердал и Михаил Герасимов».

— Точно, — согласился Стриж.

— А что это за методика такая, которую он разработал? — спросил Дятлов.

— В двух словах не объяснить. Но на практике это выглядело так. Делался гипсовый слепок с черепа человека. Потом этот остов покрывался слоями специальной глины, имитирующей человеческую плоть. Толщина слоев лицевых мускулов и кожи наращивалась согласно стандартным таблицам. Так называемым диаграммам толщины тканей. Все данные на эту тему, собранные за десятилетия кропотливого труда, описывали типовую толщину плоти различных участков на черепе. Таких как щеки и подбородок. Эти числа зависели от этнической принадлежности умершего, его пола, возраста и типа телосложения.