Импульс - Кэтрин Коултер

— Теперь, босс, — проговорила Келли, следуя за Маркусом в его кабинет, — считайте, что вы — мой пленник. Пожалуйста.

И целых два часа она не выпускала его из комнаты ни на минуту.

Потом Маркус разбирался с садовником, который напился и приставал к гостье. Та требовала теперь применить к нему жестокое наказание.

После этого пришлось повозиться с профессиональным картежником, проникшим на курорт с поддельными документами. Начальник охраны в казино Абрамович вычислил его всего за один час. И выгнал до того, как тот успел сорвать банк. Маркус собственноручно посадил жулика в вертолет, направлявшийся в аэропорт Сент-Джонса.

В этот вечер Маркус совершал обход казино, впервые жалея про себя, что он не в резиденции: его снедало беспокойство за эту чертову возмутительницу спокойствия. В этот момент три женщины из Нью-Йорка подошли и мило заговорили с ним. Маркус держался любезно. В два часа ночи, стараясь не задеть ничьи чувства, он в одиночестве отправился к себе на виллу. Маркус не мог припомнить случая, когда он вел себя так грубо с гостями. Но казалось странным, что он почти не чувствовал интереса ни к одной из женщин. По правде говоря, Маркус с большим удовольствием предпочел бы встретиться с Рафаэллой на лужайке перед своей виллой или где-нибудь еще.

Подобные мысли не давали Маркусу покоя и на следующее утро, когда случилось непредвиденное. Ему доставили конверт, на котором толстым черным фломастером было выведено «ЛИЧНО». Келли молча протянула конверт Маркусу, лицо ее казалось слегка растерянным.

Маркус улыбнулся ей, удалился в свой кабинет и закрыл дверь. Внутри конверта лежал всего лишь один сложенный листок бумаги, и послание, написанное черными печатными буквами, было кратким:

ТЫ НИКУДА НЕ ДЕНЕШЬСЯ, ДЖОВАННИ. ВИРСАВИЯ СОВСЕМ РЯДОМ. ТЫ ПОКОЙНИК.

Все это походило на дурацкую мелодраму, глупую детскую игру в разбойников.

Но записка била прямо в цель. Посланник «Вирсавии» был на острове. И никто не имел ни малейшего представления, кто он. Если это вообще один из гостей. Убийцей мог оказаться и кто-нибудь из резиденции. Даже Рафаэлла.

Маркус выругался от охватившего его отчаяния.

Он покинул курорт и, взяв мотороллер, отправился через горы в поместье Джованни. Добравшись туда к обеду, Маркус прошел в библиотеку, где сидели Доминик и Рафаэлла: у нее на коленях лежал раскрытый блокнот, ручка застыла в воздухе. На столе Доминика стоял диктофон. Интересно, это была идея Рафаэллы или все дело в тщеславии Джованни?

Когда Маркус вошел, Рафаэлла подняла на него глаза, и в них вспыхнула радость. Радость от того, что она видела человека, в которого была влюблена. Возможно, он был преступником, хотя она и молила Бога, чтобы это было не так, но это уже не имело значения: в первый раз за всю свою сознательную жизнь Рафаэлла полюбила мужчину.

Но как спасти его? Как заставить уехать отсюда, подальше от Доминика Джованни? Как заставить его избежать угрозы быть искалеченным или убитым? Из этого следовал еще один вопрос: «Какие цели преследовал Маркус?»

— Привет, Маркус, — непринужденно поздоровался Доминик. Поколебавшись всего секунду, он так же легко проговорил, обращаясь к Рафаэлле: — Пойди отдохни, моя милая девочка. Я совсем заговорил тебя. Увидимся чуть позже. — Доминик наклонился к столу и выключил диктофон.

Он хотел от нее избавиться. Выходя из библиотеки, Рафаэлла кивнула Маркусу. Ее так и подмывало остаться у двери и послушать, но Меркел, вездесущий Меркел, оказался тут как тут: он покачал головой и направил Рафаэллу в гостиную, где сидели Коко с Паулой, возвратившейся несколько часов тому назад.

Меньше всего на свете Рафаэлле хотелось видеть Паулу. Ее внимание было приковано к библиотеке. Что произошло на этот раз? Рафаэлла беспокоилась, напряженно размышляя над тем, каким образом позже выведать у Маркуса содержание его беседы с Домиником.

— Итак? — вопросительно произнесла Паула, сделав глоток мартини.

— Привет, — задумчиво поздоровалась Рафаэлла. — Мне не надо коктейля, Джиггс. Принеси чай со льдом. Спасибо.

Джиггс улыбнулся ей:

— Простой чай, мисс Рафаэлла?

Девушка кивнула, и дворецкий неслышно вышел из гостиной.

— Итак? Мой дорогой свекор еще не закончил с тобой?

Рафаэлла решила не попадаться на крючок и пропустила намек мимо ушей.

— Как Майами?

— Жарко, но весело, не так скучно, как здесь. Всякие магазины, шоу, интересные люди, с которыми можно поболтать.

— Островная лихорадка, — заметила Коко. — Тебе следовало остаться там еще на какое-то время, Паула.

— Я и хотела, но Доминик позвонил мне сегодня утром и приказал возвращаться. Можно подумать, я малолетка какая-нибудь.

И тут Рафаэлла поняла: «Боже правый, он догадался! Или Коко рассказала ему о Делорио». Рафаэлла испытующе взглянула на молодую женщину, но та внимательно изучала свои ногти и не подняла взгляд.

— И Делорио не очень-то был рад меня видеть, — добавила Паула. — Он отдал тебе трусики?

Рафаэлла улыбнулась:

— Да, отдал. Это были мои любимые.

Паула вскочила со стула, лицо ее побелело от ярости.

— Ох, ради всего святого, не заводись, Паула. Сядь. Мне абсолютно не нужен твой муж. Перестань кипятиться. И так слишком жарко.

— Хоть бы ты сдохла, — отчетливо проговорила Паула и вышла из комнаты.

— Сколько ей лет, Коко?

— Восьмого исполнится двадцать четыре.

— Так я и думала.

— А что хотел Маркус? Линк сказал, что он только что приехал. Мы не ждали его раньше вечера.

— Да, Маркус здесь, и я не знаю, что происходит. Доминик попросил меня уйти раньше, чем я смогла что-либо разузнать.

— Думаю, тебе удастся выяснить это: не у одного, так у другого, — мягко произнесла Коко. — Тебе нравится этот персиковый оттенок у моего лака? Он называется «Закат на Карибском море».

* * *

В библиотеке Маркус после долгого молчания наконец заговорил:

— Итак, Доминик, что ты об этом думаешь?

— Наши исчезнувшие было негодяи снова появились. Ведь ты знаешь о библейской Вирсавии. Она была матерью Соломона, женой царя Давида. Помнишь, Давид женился на ней после того, как отправил ее мужа на верную гибель в бою?

Маркус кивнул:

— Смутно. Моя мать всегда читала Ветхий Завет вечерами по понедельникам.

Маркус стоял у раскрытого окна, откуда открывался бесподобный вид. Буйство красок — ярко-оранжевых, пурпурных и красных — было великолепным; пышные бутоны, витавшие в воздухе ароматы и яркие оттенки цветов запоминали роскошную оранжерею. Настоящий Эдем, но теперь в нем за каждым кустом скрывалась опасность, низко, очень близко. Кто же прислал записку с угрозой?