Три стервы - Титью Лекок

Выйдя от следователя, Эма бесцельно пошла по набережным Сены под мелким сеющим дождиком. Ей было грустно, но она испытывала облегчение, а не смятение. Она остановилась перед лотком букиниста. Ей хотелось купить себе книжку. Не важно какую. Маленькую книжечку карманного формата с рассыпающимися страницами и корешком, который лопнет, когда она ее раскроет. Но на прилавке лежали в основном большие фолианты, посвященные де Голлю. В конце концов она нашла “Праздник, который всегда с тобой”. Она знала, что название обманчиво, она уже это читала когда-то давно. Когда еще читала. Эма решила сесть на закрытой террасе кафе и выпить горячего шоколаду, листая страницы молодости Хемингуэя.

А потом погода испортилась. Она переменилась в один день – и осень кончилась. Из-за дождя нам приходилось закрывать на ночь окна, холодный ветер срывал листья с деревьев на площади Контрэскарп. Листья лежали размоченные дождем, и ветер швырял дождь в большой зеленый автобус[22].

Эма подняла голову. Она куталась в большой шарф и поглядывала на прохожих мягким взглядом пожилой дамы. Значит, вот что такое жизнь. Соответствовало ли это ее подростковым ожиданиям… похоронить лучшую подругу, не зная, отчего той не стало. Эта развязка неминуемо влекла за собой следующую. Благодаря Шарлотте она не знала одиночества. А потом появились Стервы. Но сегодня, когда официант включил обогреватели, Эма почувствовала себя одинокой. Ужасно одинокой. Конечно, можно было позвонить Алисе, которая днем свободна, но, если быть честной, ее чувство одиночества объяснялось тем, что ей не хватало одного-единственного человека. И этим человеком был Блестер. Она просто подыхала от желания увидеть его. Пока она работала, ей удавалось об этом не думать. Но нельзя же вкалывать двадцать четыре часа в сутки, только чтобы не решать проблему. Что она делает с этим парнем, которого любит, но с которым утрачивает самое себя и постоянно грустит? И что она делает с любовью, которая живет в ней? Получается, она отшвыривает ее под тем предлогом, что все равно ничего не выйдет? Не слишком ли примитивно? Да, конечно, у них ничего не получится, они слишком разные, он – парень, она – девушка. Затея обречена с самого начала. Ну и что? Почему это должно помешать им прожить свою историю, которая может обернуться волшебно счастливой? Она снова вспомнила Мюссе:

В мире есть нечто священное и высокое, это – союз двух таких существ, столь несовершенных и ужасных! В любви часто бываешь обманут, часто бываешь несчастным; но ты любишь, и, стоя на краю могилы, ты сможешь обернуться, чтобы взглянуть назад и сказать: я часто страдал, я не раз был обманут, но я любил. И жил я, я, а не искусственное существо, созданное моим воображением и моей скукой[23].

Она не сдастся и не станет жить монашкой за закрытыми ставнями, пока он ждет ее с распростертыми объятиями. Чем она занимается? Ну и ну… Они будут сражаться, но попытаются что-то вылепить: у них впереди неудачи, они будут ругаться, будут отчаянно спорить, а потом все заново, шаг за шагом, выстраивать, потому что придется все восстанавливать и делать это непрерывно, без остановки. Они станут проживать свою жизнь постепенно, этап за этапом, а не по плану, не в соответствии с раз и навсегда данными клятвами. Но она обязана сохранить самостоятельность: это единственный способ обеспечить жизнеспособность заранее обреченному на провал начинанию. Пусть ей хватит смелости удержать свою независимость, а ему – не пытаться ее отнять. Пусть страх потерять Блестера никогда не помешает ей развенчивать недостатки этих непрочных отношений. И она должна быть готова при каждом повороте событий вновь и вновь защищаться от посягательств на свою свободу.

Плейлист:

Queens of the Stone Age – No One Knows

Menomena – Muscle’n Flo

Destiny’s Child – Say My Name

Фред ненавидел оценивать собственное психическое состояние и анализировать настроение, тем не менее он был вынужден прийти к стопроцентно новому для себя выводу. Ему хорошо. Он не счастлив, но и не подавлен, и у него нет ощущения, что ему неуютно в этом мире. Стресса нет, и он не угнетен. Никакой эйфории, никакой легкости, никакого воодушевления. Ему просто хорошо. Он пребывает в согласии с тем, кем он себя считает или кем он наконец-то стал. Он снова в ладу со своими убеждениями, снова живой. Живой, хотя впервые за долгое время, а может, и вообще впервые не цепенеет от любви к девушке. Он ни по кому не страдает, не терзается капризами недосягаемой богини секса. Строго говоря, некая особая девушка имелась, но… он не хотел об этом думать. Он еще посмотрит, как все выйдет. Или не выйдет. В настоящее время ему было хорошо, нынешняя жизнь его удовлетворяла без всяких эротических фантазий с привкусом вагинальной смазки. Возможно, наконец-то завершился мой бесконечный кризис переходного возраста, пришло ему в голову.

Линия горизонта вдали отмечала границу между двумя оттенками серого цвета. Тяжеловатым серым моря и более светлым серым ноябрьского неба в конце дня. Сегодня ночью пойдет дождь.

Фред оперся на ладони, слегка отодвигаясь от твердой скальной поверхности, чтобы найти более или менее ровную площадку, покрытую зеленым мхом, и сесть на нее. Скала, на которую он вскарабкался, была крутой и обрывистой, однако с нее открывался самый красивый вид на море и пляж внизу. Вдали он видел пару, укутанную в теплые пальто. Они брели по кромке наползающих на гальку волн. Женщина со смехом подпрыгнула, чтобы не промочить ноги, и подбежала к мужчине, который откинул полу своего пальто, укрывая ее от холода. Фред следил за ними, пока они не скрылись за следующим нагромождением черных скал.

Ему было хорошо, он вдохнул большую порцию морского воздуха и догадался, что, возможно, свою роль играет и его соленый привкус.

Sittin’ in the mornin’ sun

I’ll be sittin’ when the evenin’ come

Watching the ships roll in

And then I watch ’em roll away again[24]

Естественно, ничто не имеет смысла и никуда не ведет, но после событий последних месяцев, после “этого мрачного дела”, как говорила Эма, он твердо знал, что его жизнь изменилась. Логический склад ума, однако, вынуждал его не сомневаться в том, что со временем эта уверенность побледнеет, рутина вновь вступит в свои права и он опять станет несчастным Фредом. Нет, возразил он сам себе, я и сейчас существую в рамках рутины. Только такая рутина мне нравится, я сам ее выбрал, и она не сводится к ежедневной экзистенциальной катастрофе.

I’m sittin’ on the dock of the bay

Watching the tide roll away

I’m just sittin’ on the dock of the bay

Wastin’ time

Если бы он приехал сюда с Алексией, как они в свое время планировали, то не увидел бы моря. Не смог бы ничем насладиться. Им повезло: хозяйка дома, который он тогда снял, позвонила, чтобы вернуть ему чек, как раз когда они со Стервами искали, куда бы поехать на выходные.