Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

Я хотела было уже выскочить из покоев, хлопнув дверью, но вдруг заметила слезы, бегущие по лицу Кэт. Я тут же вернулась к ней, обняла и стала объяснять, что она всегда была мне как мать и что я действительно хочу, чтобы она поняла, почему я поступаю так, а не иначе.

– Жена не любит его, Кэт, а он не любит ее, они давно уже стали чужими друг другу. Брак принес им лишь горечь и сожаление, они были слишком молоды, когда поженились, а повзрослев, поняли, что между ними нет ничего общего. Роберт всегда говорит об этом с таким огорчением и досадой… Она не хочет жить при дворе, я пыталась пригласить ее, но он отговорил меня, рассказав, что она боится жизни в большом городе, а потому будет плакать и скучать по своему родному дому. Но отказать она мне не сможет, боясь, что я накажу ее за это. Она хочет жить в деревне. А ты ведь знаешь, что Роберт – не из тех людей, которые станут довольствоваться ролью сквайра и станут возделывать ячменные поля и пасти овец. Ему суждено вершить великие дела. А это ему могу дать только я – в награду за верную службу и приятную компанию. Я ничего не заберу у Эми, я лишь дам ему то, что отвечает его наклонностям. Она же пускай и дальше остается в любимом своем поместье и носит красивые платья. Правда, Кэт, наша дружба никому не принесет вреда, мы – не такие уж грешники, какими делают нас злые языки.

Кэт тяжело вздохнула, обняла меня и, покачав головой, выдавила из себя улыбку.

– Беги, милая, – прошептала она, – но, пожалуйста, будь осторожна с этим жеребцом. Он так напоминает мне лорда-адмирала… Вот это был мужчина! – выдохнула она, погружаясь в воспоминания.

– Обещаю, я не дам ему спуску. – Я поцеловала ее в щеку. – Не беспокойся обо мне, Кэт, я ведь больше не маленькая девочка, а лорд Роберт – не первый жеребец, который встретился на моем пути, – со смехом добавила я, притворила за собой двери и радостно побежала по каменным ступеням к лодке, которая должна была отвезти меня к Роберту, с нетерпением ожидавшему, когда уже наконец он снова заключит меня в объятия и прильнет губами к моим губам.

Белоснежные стены показавшегося вскоре особняка сияли в свете заходящего солнца. Перед ними изумрудным ковром раскинулась большая лужайка, уставленная белыми мраморными статуями и причудливыми лавочками в форме молочных ведер. Я рассмеялась, захлопала от восторга в ладоши и выпрыгнула из лодки, не дав Роберту даже подать мне руку. Без обычных своих тяжелых роскошных нарядов я чувствовала себя свободной и легкой, как облачко, в простом полотняном платье без единой нижней юбки, тяжелых фижм и тугого корсета, больно стискивавшего мои ребра. Я побежала по лужайке, и Роберт погнался за мной, огибая бесчисленные статуи и деревья, но я всякий раз уворачивалась от его объятий и поцелуев, смеясь и кружа вокруг него, как стрекоза.

– Дом еще не закончен, – сказал Роберт, когда, утомившись, мы присели на одну из чудесных лавочек. – Я не хотел тебе его показывать, пока не доведу до совершенства, но у меня есть для тебя небольшой сюрприз, который порадует нас обоих, потому как твоя радость – это и моя радость.

Он громко хлопнул в ладоши, и на лужайке появились его слуги в синих ливреях с родовым гербом Дадли, вышитым на груди и рукавах. Они установили небольшой шатер из пурпурного шелка, расшитого золотом, постелили в нем турецкий ковер, затканный яркими цветами, и разложили огромные яркие подушки, отделанные самоцветами. Затем они поставили на ковер столик на низких ножках, за которым мы могли бы разделить трапезу, устроившись на подушках. Вышедшие из дома музыканты стали играть для нас, и мы с Робертом, взявшись за руки, одетые, как коровница и пастух, скрылись за пологом. Следом за нами в шатер вошел высокий темнокожий мужчина с золотым тюрбаном, украшенным перьями и драгоценными камнями, на голове. На нем были алые атласные шаровары, длинный кафтан из желтого шелка, вышитый красными маками, и золотые восточные туфли, отделанные рубинами. Позвякивая золотыми браслетами на запястьях, он поклонился и поставил перед нами огромный золотой поднос с заморскими яствами, названий которых не знала даже я. Роберт сказал мне, что привез повара из самой Турции и что прежде этот человек служил у самого султана. Мне до смерти хотелось с ним поговорить, выспросить названия экзотических блюд и из каких ингредиентов они приготовлены, но Роберт сразу же отослал его. На подносе стояли тарелки с вкуснейшим пряным мясом, изысканными сырами и сластями, которые на вид напоминали засахаренные фрукты, но пахли розовой водой и были щедро присыпаны мелко растертым белым сахаром. Были там и вкуснейшие пышные пирожные золотистого цвета, состоящие из множества тончайших, как бумага, слоев, обильно политые сладким медом и посыпанные измельченными финиками и орешками. Мы с Робертом кормили друг друга с рук, слизывая капли меда или мясного сока с пальцев.

Когда мы закончили трапезу, слуги унесли столик и Роберт снова хлопнул в ладоши. В шатер вошли три прекрасные смуглые женщины с миндалевидными глазами и черными как смоль волосами. Одеты они были в необычные шелковые шаровары, а лица их прикрывали прозрачные, летящие вуали. На их запястьях и щиколотках я заметила такие же золотые браслеты, что и у повара. В руках они держали свертки роскошных тканей.

Роберт поднялся с подушек, отошел в дальний угол шатра и повернулся ко мне лицом. Он поманил к себе женщин, но ни на миг не отвел от меня взгляда, даже когда они окружили его и стали ловко раздевать, нежно касаясь его сильного тела. Гордый, как наследный принц, он стоял передо мной полностью обнаженный, расправив плечи и положив руки на бедра. Две женщины втирали в его мускулистое, крепкое тело наездника ароматное, пряное масло, бережно массируя его бронзовую от загара кожу. Третья же дева водрузила ему на голову пышный золотой тюрбан, украшенный драгоценными камнями и павлиньими перьями. Улыбка заиграла на устах Роберта, когда его внушительных размеров достоинство восстало и одна из женщин принялась массировать его смазанными маслом руками. Он наклонился, намотал на кулак ее длинную, черную как ночь косу, украшенную нитями жемчуга, и, притянув к себе, грубо поцеловал в губы. Когда восточные девы закончили и все его великолепное тело стало блестеть и благоухать, они надели на него кушак, расшитый огромными сапфирами, аметистами, изумрудами и рубинами. Затем они принесли роскошную мантию из королевского пурпурного шелка, украшенную павлиньими перьями и золотой парчой, расшитой крошечными бриллиантами и речным жемчугом. Третья женщина опустилась перед моим другом на колени, поцеловала его ступни и надела на них украшенные сапфирами золотые восточные туфли.

Теперь настал мой черед. Он подал им знак, и они направились ко мне. Я не привыкла к столь чувственным и экзотическим заморским служанкам и тем более к тому, чтобы со мной обходились столь фамильярно. Роберт заметил мое беспокойство и сказал женщинам несколько слов на неизвестном мне языке, и тогда одна из них кивнула и поднесла мне маленькую золотую шкатулку, похожую на сундучок с сокровищами, жестом показывая, чтобы я взяла один из тонких золотых дисков, которые в ней лежали. Оказывается, эту необычную сладость нужно было положить на язык и медленно рассасывать.

– Вот так, – присоединился ко мне Роберт, беря позолоченную сладкую пастилку.