Кросс на 700 километров - Инна Тронина

* * *

— Дядь, дай рупь! — привычно канючили пацаны, когда от ларьков или дверей метро шёл подходящий, по их мнению, «кекс».

Денис, помахивая пустым пакетом, в котором он отнёс бутылки, прохаживался рядом. Сам он не цыганил — разве только выкурил пару сигарет и приложился к пивку. Но этим он тоже особенно не увлекался. Ведь Алиса могла, учуяв запах, его заругать. Была с ними и чумазая девчонка, которая сверлящим голоском выводила: «Всё так же играет шарманка, в Париже она чужестранка…»

Мальчишки и девчонки при встрече всегда обнимались, но Денис старался этому правилу не следовать. Да ребята особенно к нему и не тянулись — просто терпели рядом с собой. Не гнали, но и не удерживали, когда Денис убегал к Алисе в вагон.

— Эй, Дэн, слушь сюда!

Четырнадцатилетний Костик по прозвищу Партизан, который очень гордился своим «подвигом», посвистывал сквозь зубы. Костик раньше жил в Бологом, и один раз вместе с приятелем развинтил гайки на рельсах железной дороги Москва-Петербург. Сигнализация сработала вовремя, крушение удалось предотвратить, из-за чего Костик сильно расстроился.

Их компании не удалось пошарить в карманах и сумках жертв предполагаемой аварии и таким образом разбогатеть. Но потом Костик подался в Москву, к Трём вокзалам. При случае, он обирал пьяных, осуществляя, пусть и в несколько ином виде, свои мечты. — Пошли за мной, быстро!

— А куда идти? — не понял Денис.

Алиса строго-настрого запретила ему общаться с вокзальной шпаной и, тем более, куда-то ходить с этими ребятами. Она очень боялась, что мальчишку могут избить, изнасиловать, продать богатому извращенцу или в «дети» к побирушкам. Раз Денисом в лагере заинтересовался Чаркин, а в «обезьяннике» Малой Вишеры — безобразная женщина, Алиса ожидала чего-то подобного и от других подонков.

— В бункер. Наташка велела привести тебя туда. Там твоя Алиска.

— В бункере? — удивился Денис, но всё же пошёл за Костиком.

Наташку он знал и не боялся. Тётка она была добрая, даже симпатичная. С её старшим сыном Ильёй Денис вместе ходил за жиром.

— А чего она там делает?

— Менты вас ищут! — Костик далеко сплюнул сквозь зубы. — Наташка сказала, в бункер прятаться нужно, а то облава может быть. В вагонах вам больше нельзя ночевать, а сам ты бункер нипочём не найдёшь.

— А это далеко? — опасливо спросил Денис.

Он научился заранее просчитывать варианты отступления и сейчас вертел головой, запоминая дорогу.

— Да нет, минут десять ходу. — Костик вёл Дениса сквозь вокзальную толпу.

Они то и дело увёртывались от спешащих пассажиров, от тележек носильщиков, от встречающих вечерние поезда. Не разминулись и с местной знаменитостью — дряхлым Сосипатрычем, у которого и отец, и дед, и прадед не занимались ничем, кроме нищенства на московским улицах. А пошёл их род из Питера, где прадед Сосипатрыча был членом артели калек. Он почти не пил, вкладывал деньги в процентные бумаги, пускал их в рост.

Всех предков Сосипатрыча много раз выставляли вон из столиц на историческую родину, под Ярославль. Но всякий раз они возвращались и принимались за старое. Почтенным семейством занимались инстанции всех времён — от царских до постсоветских. Но так никто и не смог исправить горбатых. И нынче Сосипатрыч смущал даже тех, кто твёрдо решил стать на путь исправления, завлекал сказками о «волюшке» и несметных богатствах нищих.

— Дед мой в Питере приюты поднимал. Все бунтовали, опять в бега пускались. И я не дам вам в ночлежках бока отлёживать. Работать надо! Работать! — покрикивал Сосипатрыч на колеблющихся. — Воля — она мёда слаще! Водки пьянее! Без неё — как без кислороду! Одно слово — воля!..

Бывалый брандахлыст, он всегда первым узнавал вокзальные новости. Вот и теперь, оставив на время без надзора подчинённых бомжей, предлагающих прибывшим пассажирам услуги носильщиков и провожатых, подозвал к себе Костика с Денисом.

— Эй вы, огрызки! К бункеру не ходите…

— А чего там, Сосипатрыч? Облава?! — запаниковал Костик.

— Да нет, пожар. В бункере полыхнуло. Все сгорели, кто там был. Валька, детишки её, Руфина-молдаванка, Дуся-стрелочница. Ну, и Спартак, конечно. Жалко, хороший был мужик, кореш мой… — Сосипатрыч размашисто перекрестился и погладил по голове перепуганного Дениса. — Только Наташку-одесситку удалось спасти, да твою Алису, но обе обгорели. Натаха — больше, а Алиска дыму наглоталась. Обеих в «Склиф» без сознания увезли. Припадочный Ванька, видать, горящее масло разлил. Не в первый раз уже, Спартак всё ругался. Чуял, что этим закончится. А Ванька раньше-то здоровый был, но прошлогод под платформу свалился, ударился башкой. И началась у него падучая… Теперь у бункера менты, «скорая», пожарные, всякое другое начальство. Пашку, Руфининого сыночка, мёртвеньким на поверхность подняли. Ох, и потечёт квас, не сносить нам головушек буйных! Уходить придётся…

Денис попятился назад, пропал в густой толпе, не слушая, что говорит Сосипатрыч и что отвечает ему Костик-Партизан. Он понимал только, что остался совсем один. Алису увезли в больницу, и неизвестно, где её искать. Оксана Валерьевна всё никак не возвращается. Теперь только и остаётся, что идти в милицию, просить помочь. Можно остаться пока с пацанами — на трубах, в полиэтиленовых палатках. Ночи тёплые, не простудишься. Но без Алисы Денис себя не представлял и не хотел жить на вокзале.

Он помнил зал ожидания на Ленинградском, прилавки с товарами в дорогу. Они с Алисой несколько раз покупали там то зубную пасту, то гигиенические салфетки, то пластмассовые тарелки и ложки. Но теперь Алисы нет, её увезли. Она отравилась дымом, обожглась. А где этот «Склиф»? Мама что-то про него говорила. Денис только сейчас вспомнил про маму и тут же забыл. Ему не хватало именно Алисы — доброй, сильной, нежной…

Денис наизусть помнил домашний номер Оксаны Валерьевны. Но сегодня они с Алисой уже пробовали дозвониться, и трубку опять никто не взял. Может, ещё раз сбегать к тёте Рае в буфет? Она разрешит позвонить. Всегда радовалась, когда они с Алисой заходили перекусить. Рассказывала про свою дочку Карину — та работала во Франции няней. Сейчас тётя Рая очень переживала, потому что её дочка собиралась рожать. Отцом ребёночка был хозяин, с которым Карина спала из страха потерять место в Париже.

Буфет находился на Ленинградском вокзале, куда Денис прибежал с Казанского. За шесть дней жизни в гуще событий он изучил все пути-дорожки, ходы и выходы. Как правило, люди не обращали на него внимания. Некоторые здоровались, спрашивали, как дела. Но Денис не отвечал, даже не останавливался. Он бежал по переходам и тротуарам, врезался в чужие спины и животы. Вокруг кланялись, беспрестанно крестясь, нищие с худосочными детьми; сами же старухи были весьма упитаны. Денис оказывался то у прилавка с цветами, то у стенда с сумками и зонтиками.

И, наконец, он попал в тот самый огромный зал, куда они прибыли почти неделю назад. Тогда же познакомились с тётей Раей — высокой стройной дамой, которая носила накладку — искусственные волосы фирмы «Алла». Кроме того, буфетчица сверкала рубиновыми серёжками и толстой золотой цепочкой. Она часто болтала по мобиле то с лежащей в роддоме дочерью, то с подружками, то с каким-то мужиком Алёшенькой.