Драконий берег - Екатерина Лесина

я с ним. Я не хотела отпускать его одного, вот и… в общем, его оставили в больнице на пару дней. Я тоже осталась, но не ночевать же в машине. И выбрала мотель на окраине. Дерри, правда, потом ругался, что не пошла в нормальную гостиницу. Но мне было жаль денег. Страховка у него уже вышла, а лекарства… ему нужны были лекарства.

Глава 28

…Нехорошее время, вспоминать о котором не хочется совершенно.

Вихо.

Вернулся и пьет. Он почти всегда или пьян, или отходит от пьянки. От него пахнет спиртным, а еще он имеет дурную привычку заваливаться без приглашения.

И обувь не снимает.

Мне же потом выметать песок. Я раздражена. Почти все время раздражена, и потом мне скажут, что это нормально, что причина не в брате, а в страхе. Я уже понимаю, что Дерри, единственному человеку, кроме Ника, который мне небезразличен, осталось недолго.

И потому по крупицам собираю наше с ним общее время.

Вечерние чаепития.

И рассказы о драконах. Лютого, который и дышать-то боится в сторону друга, потому что тоже чувствует неладное. Он топчется, выгибая спину, расправляя крылья, будто пытаясь ими проломить низкий потолок и дать свободу.

Я стою в стороне, позволяя им говорить.

Я держусь рядом и подставляю плечо, когда Дерри, вдруг покачнувшись, начинает оседать. И Лютый тоже спешит прикрыть нас крылом. И мы сидим, прижимаясь к раскаленному боку дракона. Дерри молчит. Я тоже.

Мы говорили обо всем, но… время еще есть. День. И два.

И целые недели, которые складываются из этих дней. И та поездка. Я за рулем. У меня даже права появились стараниями Дерри, потому что в Тампеске ездить без прав опасно. Слишком большой город и не поймут. Правами я горжусь. И веду аккуратно.

Я помню больницу. Запах едкий. И врача, который встречает нас. Он привез кресло-каталку, но Дерри, упрямец этакий, отмахнулся. Не настолько он и немощен. Он идет сам, пусть каждый шаг дается с трудом, и уже в палате машет рукой, мол, иди. Не до тебя.

И я ухожу, оставляя ему одиночество и право быть слабым.

Мне нужно найти жилье. Я обещала. Я могла бы и в машине переночевать, ничего страшного, но Дерри непреклонен. И я отправляюсь на поиски. Я ухожу от центра, зная, что здесь самые дорогие заведения. Блин, да у них чашка кофе пару баксов стоит. А вот на окраинах…

…Зои я вижу в отражении витрины. И сперва не узнаю. На ней длинный плащ, хотя погода стоит теплая, и очки в пол-лица. Платок на волосах.

Смешно.

Ей не идут очки. И слишком велики, спадают постоянно, а Зои ловит. Именно в такой момент я и узнаю ее. И да, отступаю в тень. Мне совершенно не хочется встречаться с ней.

Зачем я иду следом?

Нет, я не планировала поймать ее на измене. Я просто… просто хотела отвлечься от всего. А держалась в стороне, поскольку общие темы для беседы у нас так и не появились.

Она шла быстро. То и дело останавливаясь, чтобы обернуться, и тогда мне приходилось отступать в тень. Зрение у меня было куда лучше, чем у Зои, да и очки ей мешали воспринимать мир таким, каков он есть на самом деле. Я довела ее до крохотного отеля, где сдавали комнаты не только на дни, но и на часы.

Дверь входная была открыта и подперта камнем. А управляющий обладал на редкость зычным голосом.

– Если она не собиралась изменять, то почему представилась миссис Кампински?

Я пошевелила пальцами. Наверное, стоило бы подождать, посмотреть, с кем это Зои собиралась встретиться, если бы я, конечно, узнала.

– Мало ли, – Томас пожал плечами.

И вправду, мало ли… Ник бы тоже мне не поверил. И возможно, огорчился бы, что я лезу туда, куда меня лезть не просят. Или вовсе разочаровался бы, решив, что я пытаюсь разрушить его такой замечательный брак.

А Зои… Зои нашла бы что сказать.

Она всегда находила. И ей в отличие от меня верили.

– Не сердись, – сказал Томас и коснулся моего плеча. Я ощутила тепло его руки даже сквозь ткань пиджака. – Это важно.

– Действительно?

– Не знаю. Дело такое, что важной может оказаться любая мелочь. Нику, значит, не сказала? Не волнуйся, я тоже не буду ставить его в известность. Ты помнишь, как отель назывался? Или, может, адрес?

Помню.

С чего бы мне забыть? Я даже записала, тогда еще уверенная, что всенепременно расскажу Нику. Вернусь и расскажу. Но прошел день, и другой, и я поняла, что не стоит этого делать.

А вот ноги замерзли.

Окоченели просто-таки. Не стоило играть в босоногую девочку, все-таки осень на дворе и даже местное тепло обманчиво.

Я пошевелила пальцами и покосилась на Томаса.

И что он обо мне подумает? Понятно, что подумает. Ревнивая истеричная дура, которая не способна расстаться с детскими обидами. Просто ему никогда не прижимали к горлу нож и не лапали, сдирая одежду и наслаждаясь твоим страхом. Он не чувствовал, как нож ныряет под волосы, ненадолго прилипая к шее.

– Ты это… аккуратней.

Рука стискивает грудь, и ты понимаешь, что, возможно, уйти не получится.

– Да ладно…

Хрустит ткань брюк.

И трусы повисают на ветке.

– А она ничего…

– Не дури, тебе что велено было? Вот и делай.

– Может, того…

– Сесть захотел?

– Так кому она скажет?

– Эта? Всем… а с шерифом объясняться…

И нож пилит косу. А потом вычерчивает полосу по позвоночнику. И не больно, только очень-очень страшно.

– Видишь, деточка, как бывает? Если пасть разевать… – Оплеуха опрокидывает на землю, а вдогонку летит пинок. Сапогом по ребрам тоже больно.

Тогда мне казалось, что больнее не будет.

И домой я… наверное, они рассчитывали, что кто-то увидит меня, голую, бредущую через город. Увидит и расскажет… и были правы.

Да. Почти.

– Там, – я указала вглубь сада. – Когда-то стояла беседка. Из дерева. Очень красивая. Ее тоже поставил первый из Эшби. Для жены из племени айоха. Правда, его красивая белая невеста этот брак не признала.

А Зои беседку разрушила.

Та, мол, уже не в моде и вообще гнилая насквозь. Неправда. Беседка была целой. Я знаю. Я любила сидеть там и читать или не читать, а просто смотреть на море.

Там было спокойно. И прошлое оживало.

– Дом тоже покажешь? – Томас сделал вид, что не замечает, как я поджимаю озябшие пальцы ног. – Если тебе не сложно.

– Не сложно.

Я поднялась.

А он,