Актер. Часть 3, 4 - Юлия Кова

 И вот тогда перед ней вплотную встал другой вопрос: как скрыть от Никса свою аферу? К тому моменту Ли, не желавший портить из-за нее отношения с Чудотворцем, попросил Зверя ограничить его, Ли, общение с ней и, по возможности, убрать ее из Манчестерского университета, в который Никс перевел ее из ВУЗа «Ковентри». А Станкевич тогда вплотную подошел к тому, чтобы стать Апостолом и начать курировать центрально-европейский регион. И она пошла с этим к Йозефу.

 Объяснение было недолгим, но предельно ясным. Хотя они обошлись без взаимного шантажа и того самого «или, или». Ей нужна помощь. Со временем она сможет за нее заплатить и не скажет Никсу, что Станкевич тайком от него играет на изменении курсов валют на бирже. А Йозеф в свою очередь должен закрыть глаза на ее отношения с Реслем.

 — Кто такой этот Алекс?

 — Мой старый друг.

 Ну да, друг из детства. Только она в детстве безумно любила его, а он с ней дружил (но это уже по ее мнению).

 — Хочешь с ним развлечься?

 — Даже не думала.

 А она и правда об этом не думала. Она вообще исключала это из их с Алексом уравнения. Она просто хотела побыть рядом с ним, и все. И ровно столько, сколько это получится.

 — То есть я, видимо, должен предложить Никсу вести тебя, как до этого делал Ли?

 Она кивнула.

 — Ну да, — ухмыльнулся Станкевич. — Никс у нас часто в разъездах, и у него не всегда есть время лично следить за тобой. К тому же, он, кажется, начал тебе доверять?

 Она промолчала. Но, вообще, в их ОПГ давно перестало быть тайной, что она имеет на Никса определенное влияние. Станкевич секунд пять смотрел на нее и вдруг произнес:

 — Ладно.

 — Какие гарантии, что ты не сдашь меня Никсу? — не поняла она.

 — Никаких. — И добавил в сторону непонятно и тихо: — Но кажется, это все же судьба...

 И вот теперь она снова смотрела ему в глаза, но теперь пробиваясь сквозь стену не перестававшего сыпать дождя:

 — Почему ты позволил Никсу взять в заложники Алекса?!

 Самое дикое, что на губах Станкевича появилась улыбка Джоконды. Она была странной и грустной, но сыграла очень плохую роль. «Никс вот так же порой на меня смотрел», — вздрогнув, Лиза уставилась на Станкевича. Но эффект от улыбки смазался тем, что Апостол насмешливо изогнул мокрую бровь:

 — Мне что, надо объяснять тебе элементарные вещи?

 — А мне только их и надо объяснять. Сложные я и без тебя понимаю, — от души огрызнулась она.

 — Не нарывайся, а?

 — Слушай, у меня на эти разборки времени нет! Ты понимаешь, что Алекс у Никса?

 — Не переживай, Никс без тебя с ним не начнет. Это не в его традициях.

 И вот тут она не сдержалась — проговорилась:

 — Он может заставить Алекса сейф открыть!

 — А что в сейфе?

 Она отвела глаза.

 — То есть ты в свою очередь вот так доверяешь мне? Ну, чудесно, — Станкевич кивнул. — Ладно, пока мои заняты тем, что зачищают периметр, чеши под сосну и давай-ка поговорим. Тем более, что ты мне тут такой вопрос задала... В общем, так, — Апостол привалился плечом к сосне. Подумав, Лиза тоже шагнула под крону. Станкевич убрал окурок в обертку пачки и тут же достал новую сигарету. — Как мы с тобой знаем, — он прикурил, — наш Ли славится тем, что никогда заранее не предупреждает о том, куда мы должны с ним поехать. Предупреди он меня хотя бы за час, что потащит нас к чеху, и я бы тебе позвонил. Но то, куда нас тащит Ли, выяснилось только у Либена. Достать телефон и начать на его глазах с тобой чатиться? Нет. Ты прекрасно знаешь, что я ни разу не подставил тебя. Но это не значит, что я готов подставляться. Мне есть что, вернее, кого терять.

 Станкевич на секунду отвел от нее глаза, разглядывая детскую площадку. Всех этих застывших медведей, оленей... Вымокший средневековый замок. Зато ей стало понятно, зачем он назначил здесь встречу. Решил исповедаться перед ней и надавить на жалость?

 Что, в общем, и подтвердили его слова:

 — Ты в курсе, что у меня сын растет?

 — Я в курсе. — («Как и в курсе того, почему ты пытаешься заработать как можно больше.») — Никс сказал, что ты изо всех сил пытаешься обеспечить ребенка.

 Короткая пауза, и в черных глазах Апостола прямо-таки ярость мелькнула:

 — Вот так? А Никс случайно тебе не сказал, что он знает о том, где живет мой ребенок и в какую он школу ходит? Думаешь, это твой Ресль у Никса в заложниках? Нет, Лиз, это мой сын у него в заложниках. Но если твой Ресль — это взрослый мужик, то мой сын — ребенок. И взять и подставить его, тебя — и себя заодно из-за того, что я не вовремя устроил с тобой переписку? А ну-ка, ответить мне, что было бы, если бы Ли попросил у меня телефон и увидел наш с тобой чат, а? И давай-ка начистоту. Твой Ресль мог вообще не появляться в квартире. Но он поднялся туда и поднялся один. Он вошел, и мы его «приняли». В этой истории все должно было быть максимально правдоподобным, и все. Ничего личного.

 Чтобы не закричать или, хлеще того, не ударить его, Лиза вонзила ногти в кору:

 — Но ты мог хотя бы сделать так, чтобы Ли его не избил?

 — Кого, кого избил Ли? Его?! — Станкевич в ответ с иронией уставился на нее. — А ты в курсе, что это твой Ресль, вообще-то, первым залепил Ли в ухо прямого? А когда ошалевший от подобного Ли — впрочем, мы все там тогда замерли — вцепился в твоего Ресля, тот еще и в челюсть ему засадил. И все это с левой руки. Случайно, не твоя школа?

 — С левой? — она изумлённо моргнула, пропустив про «школу» мимо ушей. — А почему с левой?

 И тут она вспомнила... Исаев как-то насплетничал ей, что в детстве учил Алекса драться. Потом на смену пришел баком, но это уже без Исаева и под наблюдением тренера, где основной арсенал приемов — это захваты и удары на бешеной скорости в жизненно важные органы противника. Но Алекс правша, а Исаев — левша. Отсюда и навыки, видимо...

 «Господи боже, — побледнела она. — Теперь понятно, почему Ли, озверев, его чуть не убил».

 — Так что не надо, не прибедняйся, — тем временем вклинился в ее мысли Апостол. И опять эта непонятная улыбка Джоконды. — А вообще, вы с Алексом молодцы.

 — Почему это мы молодцы? — вздохнула она, гоняя в голове все тот же вопрос: с чего бы эта улыбка?

 — Неважно. Будем считать, что это то сложное, в котором ты разбираешься. И, опять же, возвращаясь к твоей претензии, что я как-то подставил тебя ... — улыбка погасла, будто ее и не было. — Не надо, не передергивай, Лиз. Как только у меня появилась возможность, я сразу же тебе написал. Больше того, я сейчас здесь и помогаю тебе. Ты попросила — и я отозвал своих людей от дома, где живет Терентьева. Ты попросила, и мои сейчас занимаются тем, что готовят тебе периметр. И как только они сообщат, что все окей, ты пойдешь к этому дому. Но пойдешь ты туда одна.