Актер. Часть 3, 4 - Юлия Кова

 — Я... я не смогу тут одеваться!

 Исаев, который уже почти дошел до двери, обернулся:

 — Есть ванная.

 — Но я и там одна не смогу!

 На этот раз он ничего не ответил, но посмотрел на нее так, что истерика как-то вдруг внезапно сошла на нет. Наташа сгребла с полки вещи и, скользнув мимо Исаева, скрылась в расположенной рядом ванной. Андрей прошел за ней. Через минуту до Домбровского долетел стук дверцы шкафа, Исаевское мягкое, но требовательное: «На, выпей. Это успокоительное» и шум воды, словно он набирал для Наташи стакан. Потом снова стук двери, и вернувшийся из ванной Андрей присел перед Домбровским на корточки, стая рядом вместительную коробку.

 — Спасибо, — еще раз повторил он.

 — Не за что.

 — Рана глубокая? Кажется, кость задета, — Андрей начал раскручивать бинт, чтобы сделать из марли тампон. — Сейчас вызову «скорую». Но нужно попытаться остановить кровь и ...

 — Исаев, — оборвал его Домбровский. Андрей поднял голову. — У тебя язык без костей. Где моя дочь?

 Короткое молчание.

 — Она очень скоро вернется.

 И тут Максим Валентинович «ожил»:

 — Где. Моя. Дочь? Я велел тебе защищать ее.

 — Как только сюда приедут «скорая» и полиция, я отправлюсь за ней.

 — Да? Хорошо... — и бывший шеф, побледнев, внезапно начал заваливаться набок.

 Отшвырнув бинт, Андрей обхватил его за плечи.

 — Андрей, поезжай к ней сейчас. Я прикрою. Не жди полицию. Я скажу полицейским, что ты мой сотрудник. Что ты — действующий представитель Интерпола. Я скажу им, что я отдал тебе приказ не дожидаться их, а ты его исполнял. Защити мою дочь. И позвони Мари-Энн.

 — Почему ей? — невольно сузил глаза Андрей.

 — Потому что, — отбрил его бывший шеф. — Судя по всему, я ... сейчас отключусь. А Бошо объявит черный циркуляр по... твоему... Мило.

 Черный циркуляр Интерпола означал: вооружен и очень опасен.

 Итак, о том, что представлял из себя грек, Домбровский догадался раньше него. Впрочем, чему удивляться? Андрей никогда не обманывался на счет бывшего шефа и знал, что тот многого стоит. Однако тут возникало одно «но».

 — А Мари-Энн не может слить это Никасу?

 — Ты... в своем уме? — Домбровский даже сел ровней.

 — Просто у грека, по всей видимости, был мой адрес и мои личные данные, — Андрей достал из аптечки новый, чистый бинт.

 — Если че...человек идиот, то это надолго. К твоему сведению, Мари-Энн сейчас выясняет, кто в руководстве Интерпола по глупости дал распоряжение «слить» Мило досье на наш НЦБ в Москве. И, кстати, она не за него, и не за тебя, а за меня, — раздраженно бросил Домбровский и указал глазами на свое колено: — Давай, накладывай жгут. И закрепи его.

 Но в эту минуту Андрей тоже принял решение. Если вдуматься, он не давал Лизе никаких обещаний. Но с ней он разберется потом, а сейчас...

 — Возьмите, — забинтовав ногу Домбровского, он вложил в его ладонь «Нокиа».

 — Это что?

 — Это телефон Лизы. В нем есть маячок. Так Лиза нашла меня. Но я думаю, что маячок действует в две стороны. И так, если что, вы ее найдете.

 В эту секунду Домбровский поднял на него глаза. Сейчас он смотрел Исаеву прямо в зрачки, видя в них свое собственное отражение и читая то, о чем умолчал Андрей. Что где-то параллельно идет другая схватка. Что Лиза там. Что Андрей сожалеет, что был вынужден отпустить ее одну, и что никогда себе не простит, если с ней что-то случится.

 И все же надежда на лучшее. Надежда на чудо. Вера...

 — Лиза жива, — Максим Валентинович откинулся затылком к стене, — я это чувствую. Но ты поезжай к ней. Защити мою дочь. И, если что, уничтожь компромат на нее. Никому не говори, о чем мы тут беседовали... — не закончив фразы, Домбровский обмяк и смежил ресницы.

 Его пальцы крепко сжимали мобильный дочери, но он уже потерял сознание.

 В комнату вернулась одетая в свитер и джинсы Наташа.

 — Тебе помочь? — она с готовностью опустилась на корточки рядом с Андреем. Исаев покачал головой, покрепче обвивая ладонь Домбровского вокруг «Нокиа» Лизы. — Андрей, я хочу тебе сказать... Я должна тебе сказать... — Терентьева нервничала и кусала губу, не зная, как выложить то, в чем должна повиниться. Наконец, из нее буквально хлынул поток слов: — Андрей, я виновата. Я знаю, что не должна была. Я такая дура! Мне надо было тебя послушать, но я...я... я...

 — Все потом. Хорошо? — прервал он ее. Наташка растерялась, кивнула.

 Поднявшись, Исаев подошел к телефону и то, в чем до этого участвовала Лиза, повторилось практически до мелочей. Андрей вызвал «скорую», затем набрал полицию. И если первым он в деталях объяснил ситуацию с состоянием Домбровского, то вторым коротко доложил:

 — Пишите адрес. — Он назвал коттеджный поселок, улицу и номер дома, который снимала Наташа. — В доме была перестрелка. Есть убитые и есть раненый. Выезд немедленно. Нужна охрана.

 На том конце провода замерли, потом задергались и забегали. Потребовали назваться и оставаться на линии. Вместо этого Андрей еще раз продиктовал адрес и оставил верещавшую трубку лежать рядом с телефоном.

 — Я побуду снаружи, а ты посиди здесь. Как только приедет полиция, я тут же уеду. И не называй им пока мое имя, — попросил он у Терентьевой.

 — Конечно! Как ты скажешь, — с готовностью согласилась она, не понимая, почему Андрей смотрит не на нее, а на мужчину, который потерял сознание, но продолжал сжимать в ладони замызганный мобильник так, как держится за спасательный плот человек, выживший в кораблекрушении.

 «Ваша дочь вернется к вам, Максим Валентинович. Я вам обещаю», — мысленно поклялся Исаев.

 — Я только хочу тебе сказать, — помедлив, опять начала Терентьева, — что я все равно только тебя лю...

 — Потом, хорошо? — Исаев мягко потрепал ее по плечу, шагнул к выходу и тут же бегом сбежал вниз по лестнице.

 — Хорошо, конечно. Все потом. Как ты скажешь, — Наташа всхлипнула.

 Она каким-то наитием поняла, что не будет никакого «потом». Во все времена люди порой оказываются перед выбором. Убить, быть убитым или закрыть глаза на чужую беду и просто пройти мимо. И Андрей может быть ей другом, приятелем, обычным знакомым — да кем угодно! Но он никогда больше не будет «её». Их «мы» ушло много месяцев назад, но навсегда закончилось только сейчас. Сегодня он ради нее переступил черту. Он ничего ей не скажет, не упрекнет ни словом, но никогда не забудет ни ее взгляд, ни того, что сегодня он впервые убил. И этот день теперь всегда будет стоять между ними.

 А потом все снова повторилось до мелочей. Десять минут спустя Исаев стоял недалеко от коттеджа и наблюдал, как к нему подъехало несколько полицейских автомобилей и машин с надписью: «Амбуланс». В окнах близлежащих домов зажегся свет. За стеклами замелькали удивленные лица соседей. Затявкала собака, к ней присоединилась другая, и поселок будто разом встал на уши. Развернувшись, Андрей быстро направился к парковке, где оставил автомобиль. Его ждал путь в Кршивоклат, где сейчас находились Алекс и Лиза.