Сомнение Гурова - Николай Иванович Леонов

Ответить на этот вопрос Гуров не мог, по крайней мере в настоящий момент, поэтому решил отбросить бесплодные размышления. Тем более что к этому времени он уже добрался до Хорошевского отдела.

Начальника этого подразделения, подполковника Рыбина, Гуров не знал. За последнее время из полиции ушло слишком много старых кадров. На их местах появилась амбициозная и рьяная молодежь.

Лев Иванович уже почти привык к тому, что такого зубра криминалистики, как он, молодые начальники встречали весьма сухо и настороженно, но на этот раз все вышло по-другому. Оказалось, что начальник отдела не только был наслышан о том, кто такой полковник Гуров, но и считал его самой настоящей живой легендой уголовного розыска. Он встретил сыщика очень радушно, был искренне готов предоставить ему любую помощь, какая могла понадобиться в ходе расследования.

– Лев Иванович, я, честное слово, очень рад с вами познакомиться лично, – с широкой улыбкой сказал Рыбин, пожимая руку сыщику. – Сделаю все, что вы попросите. Если будет нужно, дам лучших людей. Это не только потому, что убит сотрудник полиции. Я уверен, что лучше вас с данным делом никто не справится. Моим людям будет нелишне поучиться у такого мастера сыска.

– Учить – не моя епархия. Но от помощи я не откажусь, – сказал сыщик, улыбнулся в ответ и добавил: – Для начала мне нужно знать, что за человек был Зименко.

– Вы ведь непременно сами все узнаете, даже если я отмалчиваться буду, – проговорил подполковник. – Я здесь не так давно и многого не знаю, но могу сказать, что майор был не очень хорошим коллегой. В коллективе его не любили. К сослуживцам он относился как-то зло, друзей в отделе не имел. Прошлые грешки помешали ему карьеру сделать. Видимо, поэтому он и был обозлен на весь белый свет.

– Что за прошлые грешки? – поинтересовался сыщик.

– Несколько раз подследственные писали на него жалобы в прокуратуру. Дескать, Зименко подбрасывал им доказательства их преступной деятельности. У него действительно всегда была самая высокая раскрываемость по наркотикам, что удивительно. Однако доказательств того, что майор фальсифицировал улики, никто так и не нашел.

– И это все? – удивился Гуров. – Да у нас каждого второго следователя в этом пытаются обвинить!

– В том-то и дело, что не все, – заявил начальник отдела. – Несколько раз из тех дел, в раскрытии которых он участвовал, пропадали главные улики. Обвинить майора в уничтожении доказательств опять же не удалось, но все это легло пятном на его репутацию. С тех пор ему серьезных дел не поручали. Но знаете, я нашел еще один удивительный факт. Улики из материалов дел пропадают у нас едва ли не чаще, чем во всей остальной Москве. К нам даже министерская комиссия приезжала, разбиралась в этих обстоятельствах. Но и ей ничего конкретного установить не удалось.

– А кто входил в состав этой комиссии? – тут же осведомился сыщик.

– Не могу знать, Лев Иванович. Я тогда здесь еще не служил, – ответил молодой подполковник и почему-то заметно сконфузился. – Если нужно, я сейчас запрошу материалы в архиве. У нас должно быть заключение комиссии.

– Да. Мне необходимо ознакомиться с этим документом, – проговорил Гуров, в голову которого пришла некая догадка. – Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся!

– Что? – с удивлением спросил Рыбин.

– Не обращай внимания. Это просто присказка, – заявил сыщик и махнул рукой. – Пока ты ищешь заключение комиссии, я пообщаюсь с офицерами из следственного отдела. Это возможно?

– Конечно, Лев Иванович. Делайте все, что сочтете нужным.

Ничего нового в ходе общения с коллегами убитого Зименко сыщик не узнал. О покойном майоре они рассказывали неохотно, отделывались общими фразами, однако факты многочисленных проверок его деятельности сотрудниками отдела собственной безопасности и прокуратуры подтвердили. Единственным дополнением к той информации, которую предоставил Гурову Рыбин, оказались подозрения в том, что он разглашал адвокатам обвиняемых ту информацию, которую им знать было не положено. Это, естественно, тоже никто не смог доказать.

В общем, представление об убитом майоре у сыщика сложилось самое неприятное. Гуров находил недопустимым любое отступление от кодекса чести офицера, поэтому поступки Зименко вызывали у него неприкрытое отвращение. Сыщик, конечно, мог пойти на какие-то сделки с преступниками, как это было, например, в его отношениях с Евсеевым, но только в том случае, если это не запятнает чести мундира и никак не повредит тем расследованиям, которые он проводил. А уж извлекать личную выгоду из служебного положения Лев Иванович и вовсе считал позорным.

В ходе этих размышлений в голове у сыщика начал формироваться психологический портрет убийцы. Ему стало абсолютно очевидно, что, измазывая грязью форму своих жертв, преступник давал следствию понять, что они многократно запятнали честь мундира. Он убивал коррумпированных сотрудников полиции вовсе не потому, что они как-то помещали исполнению его преступных замыслов. Причина состояла в том, что их собственные злодеяния оставались безнаказанными. Скорее всего, этот палач сам был полицейским либо военным, офицером наверняка еще советской закалки.

Только одно оставалось для Гурова загадкой. Как именно эти трое были связаны друг с другом, и откуда все они знали своего будущего палача? Как только это удастся понять, под ногами преступника начнет гореть земля! Какими бы продажными они ни были, однако Лев Иванович не собирался проявлять снисходительность к убийце этих полицейских. Сыщик хотел поймать его и передать в руки правосудия.

Именно в этот момент он понял, что никогда не сможет выполнить двусмысленную просьбу жены убитого участкового, не дать его палачу дожить до ареста.

Рыбин нашел сыщика тогда, когда тот сам собирался идти к нему, чтобы узнать, чем вызвана такая длительная задержка с поиском одного документа в архиве. Все объяснялось до банальности просто. Пару лет назад в отделе был прорыв водопроводной трубы, и архив затопило. Из-за нехватки рук спасенные материалы до сих пор не были разобраны до конца. Поэтому тем людям, которым подполковник приказал этим заняться, и пришлось так долго выискивать среди коробок с бумагами заключение министерской комиссии по поводу пропажи улик из Хорошевского отдела.

Догадка Гурова подтвердилась. Возглавлял комиссию полковник Желизняк. Так что факт личного знакомства по крайней мере двух из трех жертв одного и того же преступника можно было считать подтвержденным.

Гуров тут же связался с Сурковым.

– Игорь, посмотри тот список Желизняка, в котором указаны фамилии под номерами, – распорядился он. – Проверь, нет ли там некоего Зименко.

– Секунду, Лев Иванович, – попросил капитан и после небольшой паузы ответил: – Так точно. Имеется такой персонаж. Мне проверить, сколько раз код его фамилии указывается в главной записной книжке полковника?

– Это