Дьявол не любит ждать - Себастьян Фолкс

«Как странно, — подумал Бонд, — оказаться в стране, против которой вел тайную шпионскую войну большую часть своей сознательной жизни». И вот он наконец ступил на эту землю, населенную людьми с обычными европейскими лицами, изрезанную плохими дорогами, вдоль которых не найдешь ничего, что обычно включают в понятие придорожного сервиса, зато всюду виднеется множество бедных крестьянских дворов, — и земля эта показалась ему менее чужой, странной и дикой и какой-то гораздо более нормальной, чем он представлял себе до сих пор. И наконец, очутившись в самом сердце этой огромной страны — Советского Союза, Джеймс Бонд погрузился в сон. Спал он чутко, как и положено разведчику, но все же сон позволял восстановить силы.

На следующий день, уже на подъезде к Москве, Бонд почувствовал, что из-под капота «Волги» тянет паленым. Машина неслась на предельной скорости уже несколько часов и, судя по всему, решила опротестовать такой режим эксплуатации. Бонд порылся в памяти и выудил оттуда обрывки смутных воспоминаний о лондонском «Мотор-шоу»: он вспомнил, как на стенде, где экспонировалась «Волга», русские инженеры на все лады расхваливали свое детище, перечисляя его многочисленные преимущества: большой клиренс, наличие прикуривателя, встроенный радиоприемник и… ну да, конечно, — дополнительная система принудительной смазки. На самом деле эта штука была скорее следствием плохой приспособленности машины к эксплуатации в экстремальных режимах. Но русские смогли преподнести эту систему как дополнительное техническое новшество, едва ли не новое слово в автомобилестроении. Наклонившись, Бонд заглянул под приборную панель и рулевую колонку и обнаружил у самого моторного щита маленькую четвертую педаль, не только принудительно подававшую смазку к трущимся деталям передней подвески, но и создававшую дополнительное давление в системе смазки двигателя. Так они и ехали дальше: обильно орошая машинным маслом не только головки шатунов, но и большие участки асфальта на подмосковном шоссе.

— Из Москвы будем выбираться на поезде, — сказал Бонд. — Хватит у нас денег на билеты до Ленинграда? Мне кажется, что оттуда будет легче всего попасть в Финляндию. Наверняка там есть какие-то катера, которые смогут довезти нас до Хельсинки.

Скарлетт пересчитала рубли, оставшиеся в кармане Бонда.

— Боюсь, нам придется снова изображать Бонни и Клайда на какой-нибудь заправочной станции, — сказала она.

— Еще один довод в пользу того, чтобы оставить машину где-нибудь на окраине Москвы. Хозяин наверняка сообщил об угоне, и ее номер уже включен в черный список дорожной милиции.

— Ладно, — согласилась Скарлетт. — Предлагаю пересесть на трамвай, который довезет нас до центра города. Мне все-таки нужно более-менее прилично одеться. И эти туфли… Пойдем в ГУМ — это сокращение означает «Государственный универсальный магазин».

— Это тот, что как раз направо от Кремля, через площадь? — спросил Бонд.

— Он самый. Я просто не знаю, куда еще в Москве сунуться. Скорее всего в других магазинах полки будут практически пустыми. Ты, Джеймс, можешь со мной не ходить. Знаю я, как мужчины относятся к походам по магазинам, тем более за одеждой.

— Да ты пойми, дело не в том, что мне скучно, просто в данном случае…

— Я все поняла.

— Ладно. И не забудь купить мне чистую рубашку и белье. И чего-нибудь поесть. Идти в ресторан будет для нас слишком рискованно.

Они оставили машину около трамвайного кольца на восточной окраине города и поехали в центр. Бонд взял с собой портфель из багажника «Волги»: ему казалось, что этот аксессуар должен придать его облику узнаваемые для любого русского черты партийного функционера среднего звена. На Скарлетт была юбка от форменного костюма стюардессы «Бритиш оверсиз» и уже довольно несвежая блузка. Дополняли этот наряд кофта и туфли, отобранные у провинциальной кассирши с бензоколонки. К облегчению Бонда, большинство пассажиров трамвая были одеты столь же небогато и бестолково: никто, похоже, не заботился о сочетаемости разных деталей своего гардероба. В общем, никто не только не тыкал в Бонда и Скарлетт пальцем, но и не смотрел на них с подозрением или неодобрением.

Когда Скарлетт исчезла в лабиринтах ГУМа — монстрообразного здания под зеленой крышей, увенчанного множеством башенок и, казалось, превосходящего гигантскими размерами сам Лувр, — Бонд стал ходить кругами по прилегающим улицам, старательно напуская на себя серьезный вид занятого своими мыслями человека. Таким образом он пытался свести к минимуму риск того, что кто-нибудь из прохожих обратится к нему с каким-нибудь вопросом. Он сделал несколько больших кругов и начал уже беспокоиться, когда наконец увидел на выходе из универмага Скарлетт, которая держала в руках два объемистых пакета.

— По-моему, это были самые длинные полчаса в моей жизни, — сказал он.

— Подожди, я покажу, что для тебя купила. Вот шляпа из соломки. В ней ты будешь похож на учителя математики на каникулах. Рубашка с короткими рукавами. Тебе ведь такие нравятся? И носки, которыми мог бы похвастаться любой Иван в своем колхозе.

— А себе ты что купила? — спросил Бонд, поспешно уводя Скарлетт от тени, отбрасываемой Кремлевской стеной, к ближайшей трамвайной остановке.

— Две пары трусов-панталон, в которых, наверное, ходят местные бабушки, и лифчик — не на косточках, а на целых здоровенных костях. Я думаю, он способен поддержать даже маковки собора Василия Блаженного, если им вздумается упасть. И еще чистую блузку. И немного хлеба и сыра.

— Вот молодец. Теперь давай поскорее уйдем отсюда.

Они сели в трамвай и поехали на площадь Трех вокзалов, расположенную в северо-восточной части города; вскоре они уже поднимались по ступеням парадного входа Ленинградского вокзала. Здесь, где сталкивались толпы приезжающих и отъезжающих, встречающих и провожающих, Бонд чувствовал себя гораздо более комфортно, чем убивая время на подступах к ГУМу.

Скарлетт купила два билета на «Красную стрелу», лучший ночной поезд до Ленинграда: отправление в одиннадцать пятьдесят пять вечера. Потом они прогулялись до маленького парка, где переоделись в новую одежду, воспользовавшись для этого общественным туалетом.

— А теперь, — сказала Скарлетт, — я могу съездить в посольство.

— А ты знаешь, где оно находится? — спросил Бонд. — Такое большое здание на берегу реки — на Софийской набережной, так, по-моему, это называется.

— Как-нибудь доберусь. Таксист наверняка знает. Подождешь меня здесь, в парке?

— Да, здесь я, пожалуй, буду менее заметен, чем где-либо. Главное, чтобы ко мне не совались с какими-нибудь вопросами. Жаль, что я с тобой пойти не могу, но едва ли меня в посольстве примут с распростертыми объятиями. Кому ты будешь оттуда звонить?

— Для начала в мой офис в Париже. Свяжусь с начальником нашего отдела. Он сообразит, что делать дальше.

— Ладно. Только будь осторожна. Прежде чем ты уйдешь, Скарлетт, вспомни, что у Горнера есть связи в СМЕРШе и в КГБ. Мы и так уже устроили переполох по всей стране. Крушение самолета, вооруженное ограбление, угон машины. Наверное, система связи в Советском Союзе налажена не очень хорошо, но с учетом возможностей милиции и спецслужб за нами уже почти наверняка следят. Что касается слежки, то тут русские всегда были большими мастерами. Подумай, кстати, еще вот о чем: если Дариус сумел каким-то образом раздобыть и передать в Лондон информацию о местонахождении завода Горнера, то я предполагаю, что спасательная операция уже идет полным ходом.