Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню

— С добрым утром, сэр, — отозвался Дейнджерфилд. — Я получил ваше письмо, и вот я здесь. Чем могу служить?

Стерк взглянул на дверь, убедился, что она затворена, а потом проговорил:

— Мистер Дейнджерфилд, я тут вспомнил кое-что.

— В самом деле? О! Итак, дорогой сэр?

— Вы, как мне известно, были знакомы с… с Чарлзом Арчером?

Стерк стрельнул взглядом в очки собеседника и сразу опустил глаза.

— Чарлз Арчер, — живо ответил Дейнджерфилд, — ну да, конечно. Но, как вам известно, Чарлз влип в историю, и этим знакомством не приходится хвалиться ни вам, ни мне. Нам не стоит его даже упоминать; я давно уже о нем ничего не знаю.

— Но я только что припомнил его адрес, и о его жизни мне многое известно, а потому у меня есть основания рассчитывать на его доброе отношение; как раз сейчас он мог бы оказать мне материальную поддержку, а ведь никто не имеет на него такого влияния, как вы, мистер Дейнджерфилд. Быть может, вы воспользуетесь этим влиянием в моих интересах — и тем обяжете меня на всю оставшуюся жизнь?

Стерк смотрел прямо в лицо Дейнджерфилду; Дейнджерфилд отвечал ему насмешливым и, пожалуй, чуть пристыженным взглядом; краткая пауза, а затем…

— Хорошо, — произнес Дейнджерфилд с веселой решимостью. — Но вы ведь знаете, с Чарлзом шутки плохи — так? Нам не следует ни упоминать его имя, ни выдавать хотя бы намеком, где он живет, — короче, ничего не следует.

— Само собой разумеется, — отозвался Стерк.

— Миссис Стерк говорит, что вы собираетесь в город — в коляске миссис Страффорд. Так вот, вечером, когда вернетесь, изложите на бумаге, что, по вашему мнению, Чарлз может для вас сделать, а я берусь довести это до его сведения.

— Благодарю вас, сэр. — Голос Стерка звучал торжественно.

— И послушайте: лучше, чтобы вы занялись в городе своими делами — обычными делами, понимаете? Если вы поведете себя иначе, на это обратят внимание. Так что сегодня и в дальнейшем будете поступать так, как я вам укажу.

— В точности так, сэр, будьте уверены.

— До свиданья.

— Прощайте.

И они обменялись мрачным рукопожатием.

В коридоре Дейнджерфилд наткнулся на миссис Стерк, сказал ей несколько любезных слов, погладил по головкам детей и, продолжая улыбаться и кивать, стал спускаться по лестнице, а миссис Стерк спокойно заглянула в кабинет и обнаружила, что муж, странно побледневший, стоит, прислонясь к каминной полке, и платком утирает лицо. Вид у него был такой, уверяла впоследствии любезная леди, словно ему только что явилось привидение.

Когда Магнолия и майор ушли, каждый по своим делам, несчастная миссис Макнамара позвала Бидди, служанку, и взволнованно и хрипло зашептала ей в ухо (хотя была с ней наедине за закрытой дверью):

— Бидди, вот что… знаешь ли… та леди, которая приходила ко мне в конце июля… Помнишь?.. В черном атласе… Вспомнила?.. Она сегодня придет снова, и мы вместе поедем в ее карете к миссис Наттер, но это не важно. Как только она явится, приведи ее сюда, в эту комнату… хорошо?.. И сей же миг… Понимаешь?.. Отправляйся напротив, к доктору Тулу, и попроси его прислать мятные капли, которые он мне обещал.

После короткого допроса миссис Макнамара удостоверилась, что служанка все до конца поняла и накрепко запомнила; Бидди было обещано полкроны, если она выполнит это поручение так, как требовалось хозяйке, и будет свято хранить при себе все, что о нем знает. Накануне вечером миссис Мак предупредила Тула и теперь надеялась, что благодаря изобретательности доктора мучениям ее вскоре будет положен конец. Однако, когда приблизился решающий момент, нервы ее стали сдавать, что неудивительно: перед охотой на такого зверя, как Мэри Мэтчуелл, и более храброго человека, чем миссис Макнамара, охватил бы трепет.

Но почему же Мэри Мэтчуелл приспичило поволхвовать наедине не с кем-нибудь, а именно с бедной маленькой миссис Наттер? Миссис Мак в этом случае всего лишь выполняла ее указания. Ей не пришлось долго убеждать миссис Наттер согласиться на встречу. Эта безобидная маленькая особа, любившая похихикать, была просто помешана на предсказаниях судьбы. Наттер был противником шарлатанства — иначе бы супруга попросила его согласия, чтобы отправиться в дом знаменитой сивиллы и там хоть одним глазком заглянуть в будущее; и вот выпадает случай принять волшебницу наедине, в своей уютной гостиной в Мельницах — и миссис Наттер охватило приятное волнение, восторг перед неведомым.

У миссис Мак, памятующей о собственном печальном опыте, было неспокойно на душе, когда она рекомендовала грозную пророчицу миссис Наттер. Но что оставалось делать? Отказаться она не осмелилась, только с беспокойством намекнула миссис Наттер, что не следует «говорить ей обо всем подряд: плохом, хорошем и прочем; нужно просто задавать вопросы какие вздумается, и больше ничего».

После этого разговора бедная миссис Мак не находила себе места; совесть мучила бы ее еще больше, но она надеялась, что спрятанный за ковром Полоний повергнет Аэндорскую волшебницу{120} к ее стопам.

Внезапно миссис Мак услышала громыхание наемного экипажа; топот копыт смолк под окнами; сердце ее подпрыгнуло и куском свинца ухнуло вниз; знакомый голос сказал что-то кучеру, а потом, в холле, — Бидди (так показалось миссис Макнамаре). Гостья вошла в комнату — как всегда в черном, высокая, тонкая, прямая; ее бледное лицо затенял черный капюшон, и, чудилось, с ней проникли в дом туман и ночной холод.

Большое облегчение испытала миссис Мак, когда увидела в окне, как Бидди спешит через улицу к дверям Тула; и она тут же воровато отвела глаза от быстроногой служанки.

— Прошу садиться, мадам, — произнесла смертельно бледная миссис Мак с низким поклоном.

Миссис Мэтчуелл в ответ слегка присела, молча опустилась на стул и пристально оглядела комнату.

— Рада, мадам, что в дороге вам легко дышалось: пыль прибило дождем.

Зловещая женщина в черном слегка откинула капюшон; показалось бледное тонкогубое лицо с черными навыкате глазами — внешность пугающая, наводящая трепет; это лицо настораживало, в нем чудилось что-то необузданное — так и должна выглядеть женщина, чьи занятия имеют отношение к сфере сверхъестественного, и к тому же не чуждая злодейства.

Миссис Мак насторожила уши, чтобы не упустить приближения Тула; молчание затянулось, миссис Мак встала, налила стакан портвейна и почтительно поднесла гостье. Та взяла, кивнула и выпила; ее, казалось, занимала какая-то тревожная мысль. Было ясно, что сегодня у нее на уме что-то необычное. Тут миссис Мак послышался — она была почти уверена — шорох у дверей спальни, и она решила, что это спрятался в укрытии Тул.