Отправляемся в полдень - Яся Белая

– Ты знал про меня и когда буду? – Юдифь хлопает глазами.

– Да, но только про тебя, а вот про всех остальных… И доверил им великую тайну!

– Вот я болванка! – Юдифь лупит себя себя по лбу. – Должна же была назвать их, но так умилилась тебе. Вот, про неё уже говорила, сильфида, Айринн, – хватает меня за руку и тащит к старику.

Тот оглядывает с недоверием: мол, такая пигалица, от горшка два вершка, и сильфида?

От пристального взгляда хочется оправдываться, и я бормочу:

– У меня тетрадь есть и обращалась уже.

Тогда он дружелюбно улыбается и отправляет назад к Бэзилу (тот сразу сгребает в охапку) и даёт понять, что не отдаст.

Старик говорит:

– Я – Вер, один из детей розы. Нас – меня, Юдифь, Пака, Ульту, Эдду создали здесь, в лаборатории. Впрочем, вы и сами видели и всё поняли. Они не боги нам, а враги. Великий Охранитель – их ставленник. Здесь и сейчас мы должны принять решение: убить спящих. Только это спасёт наш мир.

– Ждёшь от нас предательства Регент-Королевы и государства? – Бэзил оставляет меня, выступает вперёд и тянется к перчатке.

– Эй, полегче, – Юдифь бросается между и расставляет руки. – Не будь олухом, чёрный. Тебе же всё показали – я и то поняла!

Рядом со мной хмыкает красноволосый, (кажется, Юдифь называла его Тодором?) и морщится Сергей.

Их забавляет ситуация.

– Да как ты смеешь, падшая…

– Бла-бла-бла, – дерзко перебивает нашего вершителя правосудия Юдифь, – я тебе не падшая, а Роза. Меня сам Охранитель благословил, во!

Вижу, как у Бэзила ходят желваки, кулаки сжал едва не до хруста.

Старик кладёт ладонь на плечо Юдифь, чуть склоняет голову:

– Ты ошибся, ангел. Я не жду от людей – если ты человек? – того, что чуждо или противно их природе. Мы знали свой путь и чего хотим от этой жизни, потому выжили. Иди, ты ведь свободен. Можешь привести сюда армию и зачистить нас.

– Так и сделаю. Вы – парочка беглых преступников, пришелец, – указывает на Сергея, – и салигияр-отступник. Вас следует уничтожить, как мусор, как отребье. И всё это место. Идём, Айринн, мы и так задержались.

Мотаю головой:

– Идти сказали тебе. Уйти или остаться – выбор каждого из нас. Я остаюсь.

Вскидываю голову, встречаю огненный, прожигающий взгляд и выдерживаю его.

– Ты – моя жена, ты должна…

– Жена, но не игрушка и не собственность. И ничего тебе не должна, милый. Твоей стала потому, что захотела, но сейчас – уволь! Мои друзья и мой долг – тут!

– А как же спасение мира? Миссия от самого Великого Охранителя?

– Вот и буду спасать. Ты разве не понял? Они здесь за этим!

За нами наблюдают с ехидством и сочувствием, Бэзил бесится. Кожей чувствую, как раздражен. Знаю, что могу потерять навсегда, но по-другому нельзя.

– Хорошо, – холодно и зло кидает он, – раз твой выбор таков, я приму его.

Разворачивается и уходит.

Слышу, как отъезжает в сторону панель, что отделила эту комнату от пещер. И когда гулкие шаги затихают, падаю на колени и реву.

Юдифь бросается, гладит по спине, утешает. Совсем, как Маша.

– Не убивайся так, юница, – говорит Вер, – ангелу надо подумать.

Утыкаюсь Юдифи в плечо, тяну воздух сквозь зубы, успокаиваюсь.

– Сейчас бы какао и плед… – раздаётся над ухом. Это Сергей. Судя по имени – мой соотечественник, да ещё и знает, как утешать.

Тодор снимает свой алый плащ и кидает мне на плечи – как тогда на казни Бэзил кинул форму. Красная ткань стекает тяжёлыми волнами, будто загустевшая кровь.

– Пледа нет, – он разводит руками. Одна – в чёрной перчатке. Салигияр-отступник. Такие бывают? Голос у него хриплый, придушенный.

– И какао – тоже, – ободряюще улыбается Сергей. Помогает мне подняться. И замечаю Вера со стаканом золотисто-зелёной искрящейся жидкости.

– Есть кое-что получше, вот, выпейте, миледи, – передаёт напиток. Пить не спешу, страшно. Но, зажмурившись, решаюсь: глоток, другой и уже до дна! Вкусно и бодрит.

– Пак изобрёл, – улыбается старик, – он тот ещё придумщик у нас был.

– Почему был? – встряёт Юдифь, она уже разделалась со своей миссией «жилетки для слёз» и, кажется, тоже пригубила бодрящую смесь. – Он есть ещё, видела в Раю. Поезд стережёт.

– Какой ещё поезд?

Накрывает воспоминанием о встрече на перроне, и снова – несбыточно и тоскливо доносится: падай – подхвачу!

– Тот самый, – отвечает Тодор, – Харон.

– Он ходит на небо?

– Ходил, раньше, – говорит Вер. – Считалось, увозил праведников в Небесную твердь. А на самом деле – видели? – материал им поставлял на эксперименты. А бедняги так радовались и ждали.

– Обманутые иллюзии, всегда так, – говорю грустно, – но ведь если этот поезд где-то есть, стало быть, до Небесной Тверди можно добраться? Снова?

Ставлю стакан на стол и по лицам читаю: поняли, о чём я.

– Разумеется, – поддерживает Вер, – Пак затем и отправил искать меня. Так же, Юдифь?

– Ага, так, – энергично кивает.

Я продолжаю:

– По чьему бы замыслу нас здесь не собрали – это неслучайно, —чувствую себя лидером, и они все с эти соглашаются. – Давайте попробуем выложить все, что имеем, карты на стол и соберём, наконец, картинку. Начнём с вас, Сергей. Вы не против?

Все пододвигаются ближе, рассаживаются вокруг стола. Прямо, Камелот. А я сменила Алису на Артура.

Сергей опускает взгляд, разводит руками: мол, выбора нет, раз начальник назначил.

Оцениваю его – всё-таки предстоит в команду брать. О таких говорят: пройдёшь мимо – не заметишь, невзрачный, тщедушный, взгляд бегающий, на лице прыщи. Глаза прозрачные, как чуть подкрашенная дождевая вода. Неприятный тип, и Юдифь вон на него недоверчиво смотрит, а она, пока что, мне единственная тут близка.

– Сергей, у меня есть подозрение, что мы с вами из одного мира, – улыбаюсь, – я из России двадцать первого столетия.

– О! Ещё и земляки! Удивительно просто! – вскидывает счастливые глаза. Так смотрят на дорого друга после долгой разлуки. Даже щемить начинало и хочется броситься на шею.

Но Юдифь обладает удивительной способностью спускать с небес на землю:

– Я тоже у вас была. И Фила знаю. И отца твоего. И Юрку, вот!

Бросает в холодный пот.

Почти забыла их, лица проступают, как через залитое дождём стекло. Но папа упрямо улыбается. Он всегда говорил: свет улыбки, как свет звезды, доходит даже через пространства и миры.