Серебряные слезы - Татьяна Тронина

Мы оказались в обычном кабинете – стол, кресло, какие-то папки на стеллажах... Альберт усадил меня в кресло, а сам сел на стол напротив.

– Что скажешь? – сурово спросил он.

– Ничего не скажу.

– Лиза, ты... – Он схватился за голову, сморщился. – Лиза, я даже не знаю, как ты... каким словом тебя можно назвать после всего этого...

– Я не виновата.

– Не виновата! – прошептал он, качаясь. – Да ты нас всех убила! Уже все было готово, все – ты понимаешь?! И ты, ни слова никому не говоря...

– Так получилось, – мрачно сказала я. – Что с Сашей?

– «Так получилось...» Могла бы предупредить, что у тебя еще один жених есть! Прямо Джулия Робертс какая-то...

– При чем тут Джулия Робертс?

– Фильм «Сбежавшая невеста» – не слышала про такой? И ведь еще кого-то нашла...

– Погоди, а откуда ты знаешь, что у меня еще есть жених?.. – растерянно пробормотала я.

– Слухами земля полнится! Бизнесмэ-эн... – с ненавистью протянул он. – Ну конечно, выгодная партия!

– Альберт, ты ничего не знаешь... – Я была в отчаянии. – Что с Сашей? Он сегодня будет?

– Будет, – мрачно произнес он. – Только я не представляю, о чем вы будете говорить...

– Он... он сильно расстроился?

Альберт метнул в меня тяжелым, словно камень, взглядом и ничего не ответил. Наверное, он убил бы меня, если б была его воля.

– Ты ужасная женщина, – процедил он. – Ты чудовище!

– Пожалуйста... – попыталась я его остановить.

– Помнишь, что я сказал тебе при первой встрече? – тихо произнес он. – Таких, как наш Сандрик, нельзя обижать. Он... он святой человек.

– Я знаю, – покорно согласилась я. – Я хочу попросить у него прощения.

– Тебе нет прощения. Ох... иди, в зале есть места. Только я не думаю, что это хорошая идея.

Я прошла в зал.

Возле сцены, под сенью пальмы, был столик – за него-то я и села. Заказала бокал сухого вина и какой-то салат, хотя знала, что вряд ли смогу прикоснуться к еде. Звучала тихая музыка, пары танцевали у эстрады.

Саша появился на сцене через полчаса, сел за рояль. Ему захлопали – в зале, как всегда, были его почитатели. Но он в зал не смотрел.

Холодный, с непроницаемым лицом, бледный. Похоже, Альберт немного преувеличил его страдания... Во всяком случае, выглядел Саша безупречно – блестели темные волосы, идеально приглаженные волосок к волоску, светилась в луче прожектора белоснежная рубашка, посверкивали запонки в манжетах... Я отодвинулась назад, за пальму, – сердце у меня заныло. Неприятная ноющая боль, от которой хотелось избавиться. Кажется, это Гейне сказал – зубная боль в сердце...

Саша легко пробежал пальцами по клавишам и негромко запел. Дивный, чистый, прекрасный голос, от которого мне сделалось еще хуже. Он опять пел романсы Вертинского.

– «...Где вы теперь, кто вам целует пальцы, куда ушел ваш китайчонок Ли?.. Вы, кажется, потом любили португальца, а может быть, с малайцем вы ушли...»

Немного страдания, немного иронии, точно выверенные интонации... Голос то взлетал, то падал и уносил в какой-то другой мир, которого я не знала и в который мне уже никогда не вернуться.

За один этот голос я была готова отдать все. Если бы у Саши было больше честолюбия, о нем давно знала бы вся Москва... Впрочем, так мог рассуждать Денис, а мне Саша вдруг показался существом выше человеческих страстей, он был какой-то... святой. Именно так сказал о нем Альберт. Саша, мой бледный ангел!

Бокал с вином дрожал у меня в руках, и я поставила его обратно на стол, чтобы не уронить.

Потом он запел песню, которую я любила. Про колокольчик.

– «В лунном сиянье снег серебрится...» – медленно начал он, и слезы тут же брызнули у меня из глаз. Если бы можно было переписать жизнь заново, словно черновик! Я бы точно не вела себя так глупо. Я убежала бы тогда от Дениса – по снегу, в одних туфельках, я бы не стала думать о том, как смешно я выглядела бы, выпрыгивая из окон и перелезая через заборы... – «Динь-динь-динь, динь-динь-динь – колокольчик звенит... Этот звон, этот звук много мне говорит...».

Голос поднимался выше, он заполнил все пространство вокруг:

– «...вспомнился зал мне, с шумной толпою, личико милой с белой фатою... Динь-динь-динь – звон бокалов гремит. С молодою женой мой соперник стоит!..»

Да, я ушла к его сопернику...

Слезы лились у меня из глаз, и их невозможно было остановить – как будто в душе что-то открылось и... хлынуло наружу...

Я не помнила, сколько прошло времени. И потом увидела Сашу – он сидел напротив меня. На сцене весело кувыркались Бим и Бом.

– Саша, ты... – Я протянула к нему руку через стол, но он никак не отозвался на этот жест.

– Пришла все-таки. – Он криво усмехнулся, и прядь волос упала ему на лоб. – Привет, Лиза. Я уж и не надеялся...

Я вытерла слезы салфеткой и попыталась справиться с волнением. Кажется, мне это удалось.

– Саша, я могу тебе все объяснить, только ты не поверишь, – довольно спокойно произнесла я. – Тебе нужны мои объяснения?

– Да ладно, – вздохнул он. – Обойдусь.

Тут я заметила, что он не совсем трезв.

– Ты пьян? Никогда тебя таким не видела...

– О-о, ты меня плохо знаешь! Нет, я не пьян... так, сто граммов коньяка.

– Саша...

– Что? Ну что? Ты так смотришь на меня, как будто я должен тебя пожалеть...

– Да. Пожалей меня.

– Кажется, у тебя есть кто-то, кто может это сделать и без меня.

– Ты тоже знаешь?

– Угу. «С молодою женой мой соперник стоит...»

– Прости меня.

– Прощаю, – легко произнес он, взмахнув рукой, словно перелистнув невидимую страницу. – Ты довольна?

– Хочешь, я уйду от него? Брошу все, и мы снова будем вместе...

– Как у тебя все просто! – удивился он. – Одного бросила, потом другого... Нехорошая динамика. Есть большая вероятность, что ты бросишь меня опять. Так может продолжаться до бесконечности...

Если бы на моем месте была мама, она непременно обиделась бы сейчас. Может, мне тоже стоит обидеться? В конце концов, я сама к нему пришла, обливаюсь тут слезами, прошу прощения... Я достаточно унизилась.

– Кстати, ты сама могла мне сказать о том, что свадьбы не будет, а не посылать своих подруг.

– Ты же не захотел слушать, как все произошло на самом деле.

– А как все произошло на самом деле? – неожиданно трезвым голосом спросил он.

– Как в кино. Как в плохом голливудском кино. – Я окончательно успокоилась и говорила теперь твердым голосом. Черт возьми, я ни в чем не виновата!