Ближний круг - Евгений Красницкий

– Михайла, не надо бы… – осторожно подал голос Илья.

Мишка не отреагировал и, перекрывая голосом чирканье кресала, начал нараспев:

– Волею сил, меня породивших, правом ответа за всех, подо мною стоящих…

Трут затлел, и Кузьма поднес к нему листок бересты.

– …Мудростью, в мир сей меня воплотившей…

Уголок берестяного листка начал закручиваться, чернеть и вдруг с едва слышным хлопком вспыхнул.

– …Силой текущей воды и покоем недвижимой тверди…

Кончики пальцев вцепившегося в край стола Роськи побелели, Илья отчетливо лязгнул зубами.

– …Блеском живого огня и неистовством вихрей…

– Не на-а-а-а!.. – Матвей забился в руках удерживающих его отроков.

– … Правью, и навью, и силой креста животворной…

«Что за бред вы несете, сэр? Хреновня! Лишь бы складно было!»

Кузьма бросил горящую бересту на пачку листков на подносе, береста, разбрасывая синеватые искорки, корчилась как живая.

– …Верой, дарующей душам бессмертье…

Листки на подносе занялись пламенем, Мишка швырнул на них прядь волос Матвея, в огне затрещало, и по горнице распространилась вонь паленого волоса. Матвей прекратил биться и застыл, уставившись в огонь.

«Рехнется парень! Не рехнется. С куклой получилось, получится и с волосами, тем более что как минимум однажды он, надо понимать, через такую процедуру уже прошел. Клин – клином, етитская сила! А то, что языческие символы свалены в кучу с христианскими, так это еще круче – чем непонятнее, тем страшнее, чем страшнее, тем убедительнее».

Освобождаю тебя от имен, преждебывших!

Все наговоры, заклятия и чары во прах обращаю!

Нету пути к тебе боле ни людям, ни духам,

И из прошедших времен над тобою нет власти!

Волен ты ныне душою и плотью вовеки!

И под защитой незримой Небес пребываешь!

«Вот так, Мотька-сан, вы боялись наложения новых чар, а мы старые сняли. Сняли, сняли, потому что вы, любезный, в это верите. Блин, ну почему все знают, что с помощью волос можно порчу навести или еще какую-нибудь пакость организовать, а то, что на основе той же «технологии» можно человеку добро сделать, никому даже в голову не приходит?»

Береста догорела, оставив на деревянном подносе черное пятно с жирными дегтярными разводами по краям. Мишка подошел к Матвею вплотную, охватил его ладонями за затылок и прижался лбом к его лбу.

– Ну вот, братишка, можешь теперь ничего не вспоминать и не бояться. Нету больше ничего того, что было, остался только наш брат во Христе Матвей – родович Лисовинов через Святое Крещение. Ну слышишь? Ты дома, ты среди своих, ты в семье, вокруг тебя братья. Никто и ничто уже никогда…

Матвей всхлипнул, неловко дернулся и уронил голову Мишке на плечо. Мишка одной рукой притянул его к себе, а другой принялся гладить по голове, как ребенка. Тихонько зашептал на ухо:

– Долго же ты к нам шел, Матвеюшка, трудным у тебя выдался путь, но ведь дошел же… – Смысл слов был неважен, надо было просто говорить и говорить. Мишка и шептал, стараясь, чтобы речь журчала без пауз, а тональность была монотонной и успокаивающей. У женщин такое получается лучше, но что ж поделаешь?

– Господи! В смятении великом взываю… – донеслось с той стороны, где сидел Роська.

Его тут же прервал напористый, словно отдающий команду, голос Артемия:

– Бог есть любовь!.. А любовь есть Бог!

Матвей вдруг длинно, со стоном, выдохнул и, обмякнув, начал оседать на пол. Мишка придержал его, пока не подхватили Дмитрий с Николой, и распорядился:

– Тащите к Юльке. Пусть даст ему что-нибудь, чтобы спал до завтра, ну… и чего сама решит. Ей виднее. Кузьма, поднос сжечь в горне, чтобы и пепла не найти было!

– Слушаюсь, господин старшина!

– Все, господа Совет! Всем спасибо, все свободны! – объявил Мишка. – Продолжим в следующий раз.

Господа советники Академии архангела Михаила потянулись к двери. Роська попытался задержаться и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать или спросить, но Артемий ухватил его за рукав и потащил к выходу. Тоже замешкавшийся Демьян глянул на них и, со вздохом натянув на голову шапку, направился следом. Неожиданно, когда Дмитрий и Никола уже вытащили из горницы Матвея, Илья резко остановился, развернулся в сторону Мишки и, сдернув с головы шапку, склонился в большом поклоне, отроки тут же последовали его примеру. Надо было бы ответить тем же, но Мишка, сам не зная почему, осенил всех сразу крестным знамением и напутствовал «а-ля христианский пастырь»:

– Ступайте с миром, храни вас Бог.

«Чего это вы, сэр? Только что «чадами возлюбленными» не поименовали. У самого, что ли, крыша от колдовских экзерсисов поехала? Впрочем, и немудрено: правь, навь, явь, крест животворящий, неистовство вихрей – «Смешались в кучу кони, люди…». Только залпов тысячи орудий не хватает. Тьфу!»

Мишка уселся за стол, подпер голову руками и вздохнул. Задуманное не получилось. Нет, формально закрепить наличие «ближнего круга» и его персональный состав удалось, усилить позиции лидера тоже. А вот создание управляющей структуры сорвалось в самом начале. А без нее никак – одному за всем не уследить, да и ребят учить надо.

Не очень понятно получалось и с Матвеем. Что-то очень скверное происходило с ним в детстве, такое, что даже у подонка Свояты жить ему показалось лучше, чем на прежнем месте. А потом он испробовал на себе Юлькин «лекарский голос».

«Да, сэр, она же его первого тогда на дороге лечила. И парень душой и телом заложился за лекарку Настену с дочкой – по сути, за жриц богини Макоши, – так уверовав в их мощь, что временами начал утрачивать адекватность. Удивляться тут нечему – Настена с Юлькой кому хочешь и что хочешь внушить могут, а уж Мотьке-то, добра в жизни не видевшему, и подавно. Но страх перед прошлым у него остался, это сегодня проявилось весьма наглядно. Они что, не могли этот страх снять? Это Настена-то? Очень сомнительно, сэр Майкл, очень. Выходит, держали «на поводке», а вы, сэр, им сегодняшним вмешательством какие-то планы поломали? Какие? Перехват управления погорынскими язычниками после смерти Нинеи? Только ли погорынскими? И почему Настена думает, что у нее это получится?

Увы, сэр, приходится констатировать весьма прискорбный дефицит информации. Собственно, все догадки приходится строить на сегодняшней оговорке Матвея. А все ли он правильно понимает, может быть, принимает за истину собственные выдумки? М-да, мутно все как-то, во-первых, фактов не хватает, во-вторых, хрен их, баб, поймешь – они до такого додуматься способны, что вам и в голову не придет, а способы достижения цели у женщин практически всегда основаны на манипуляции, а не на принуждении. Причем на манипуляции тончайшей – хрен заметишь, а уж при Настениной квалификации… да и Нинеиной тоже… может, между ними уже давно война идет, а никто ни сном ни духом.