Я не выйду за варвара - Мирослава Вишневецкая

Но что я скажу ей? Как бы я не был зол на нее, не могу. Мой Эрл, когда придет в себя (а он обязан прийти в себя) отчитает, если я напугаю ее этим.

— Нет. — отвечаю я.

Даже сам почти верю.

— Клянетесь жизнью своего достопочтенного Эрла? — с вызовом спрашивает она и смотрит мне прямо в глаза своими изумрудно-ядовитыми очами.

Не глупая-таки. Нашла слабое место. Слишком уж ученные эти эльратские аристократки. Или она исключение?

— Выпейте бульон, Ваша Светлость. — ответил я и покинул ее покои.

Не мог больше смотреть на герцогиню. Ненавижу ее, за все то, что случилось с моим достопочтенным Эрлом Витторио. И в то же время виню себя, что не могу заставить ее поесть. Ведь мой Эрл хотел бы, чтобы я позаботился о ней.

* * *

Солнце зашло. Наступила ночь, а за ней потянулась нечисть. Святые спят ночью? Или как тогда объяснить то, что в этом чертовом дворце дьявол знает что? Витторио стало хуже. Он так и не пришел в себя. Жар не прекращался, его лихорадило и начало трусить.

«Эрлин, Анна Аврора, — прошептал он в бреду, — Моя Эрлин».

Не показалось. Он действительно ее… Эту Эльратку! А она…! Эта женщина недостойная моего господина! Доселе молчавшая, как рыба, так что слова не вытянешь, теперь разоралась, будто режут ее. Говорят, снова убить себя пыталась. Впала в истерику. Такие вопли стояли, что эхом разносились по всему дворцу. Всю ночь орала. Всю. Эту. Адскую. Ночь.

В то время как лекари разводили руками. Они не могли понять, что это за яд. Все эти их примочки, компрессы, отвары — ничего не помогало.

— Можете начинать молиться Вашим северным Богам, чтобы они приняли его душу, — посоветовал один из многочисленных мерзких лекарей-старикашек.

— Что ты несешь???!!! — вызверился Джордж, подняв говорливого врачевателя за грудки.

Но тут же выпустил, скрючившись от боли. Старик пусть и был иссушенный и маленький, но все же слишком тяжелый для того, чтобы поднимать его с таким глубоким ранением, как у Джорджа. Кровь снова проступила сквозь бинты и он, схватившись за больное место пошатнулся назад.

— Ваше Величество, Вы в порядке? — свита подхватила его и усадила на кресло возле кровати Эрла.

Почему? Почему он выжил? Почему он сейчас здесь жив и даже достаточно здоров для криков, а мой Эрл мучается?

— Зовите жрецов. — прошипел Джордж.

На его лице промелькнула плохо скрываемая… Боль?

Чувство не свойственное Джорджу. Он переживал за Витторио. Это было видно. Его самого потряхивало, как бы он не пытался себя контролировать. Впрочем самоконтроль — это тоже не лучшая его добродетель.

Возле постели Эрла Витторио собрались все. Кого здесь только не было. В покоях уже и места стало мало, молились даже в коридоре возле открытых дверей еще человек семьдесят. Но это обращение к Богам, озвученное монотонно-гипнотическим ни то говором, ни то пением заглушался воплями Ее Светлости. Горланила так, что сотни мужских голосов, читающих молитву, не могли перекричать ее.

«Варвар», «ненавижу», «нет», «гореть в аду», — что только не лилось с тех очаровательных губ.

Дрянь.

Она ведь тоже самое кричала ему в бреду, когда ее колотило в лихорадке. Ненавидит она. А мой достопочтенный Эрл Витторио зовет ее даже в бреду. Своей Эрлин.

— Ваше Величество, дозвольте успокоить ее. — не выдерживаю я, прося у Джорджа разрешения заткнуть ее.

Только и слышно ее одну. И не уведешь же никуда, не закинешь в дальний угол дворца. Покушались на нее. Хранят эту безумную как зеницу ока за кровь императорскую.

Но Джордж не отвечает мне. Поднимает свой тяжелый взгляд, коим заставляет сесть обратно на место. Ничего не понимаю, что тут происходило во дворце, с тех пор, как меня отлучили от Витторио, приставив нового оруженосца. Возглавляя кавалерийские корпуса, я жил в казармах и стал очень далек от того, что происходит во дворце.

Сумасшедшая наследница, влюбленный Эрл и такой необычно терпеливый Верховный Эрл Джордж. То за горло ее хватает по слухам за дерзкую фразу и чуть ли не душит, то позволяет ей устроить истерику сейчас. Хотя говорят, что он уже проучил ее как-то за подобное поведение. А сейчас терпит. Это совсем не в его стиле, как и забота о ком-то, кроме себя. Словом, ситуация сложилась противоречивая до нельзя.

Это все из-за нее! Из-за нее мой Эрл умирает! Как только она родит наследников, клянусь, своими руками распотрошу ее. Я отомщу за него.

Даже сейчас, сквозь громкие хрипы он шепчет: «Эрлин, Эрлин, Эрлин».

Он рвано дышал, с него пот тек ручьем, его трусило так, что казалось душа вот-вот вытряхнется наружу. Эрл шептал что-то неразборчивое, пугая присутствующий, хрипел, метался на постели. Мне было так жаль его. Он этого не заслужил. У меня было желание просто взять и добить его, чтобы он не мучился. До того невыносимо было смотреть на него.

Он затих. Под утром. Резко так, даже дергаться перестал. Все затихли с ним. Наступила долгожданная тишина. И только жалобный плач Анны Авроры разносился эхом под высокими потолками этого проклятого дворца.

В это было невозможно поверить. Эрл Витторио. Я с самого детства служу ему оруженосцем. Я должен был подавать ему меч во время его коронации. Быть пажом на его свадьбе. Объявлять Великому и Бескрайнему Северу о рождении его наследников. Он всегда выбирался. Неважно откуда. Переживал и более сложные ранения. Он считался особенны, избранным. Наследником, в чьих жилах от Богов было больше, чем от человека. Он выживал там, где выжить было невозможно. Почему же тогда сейчас…? Чем нордирийцы прогневали Богов, что они забрали у нас лучшее, что у нас было?

— Да даруют Ему Боги вечную жизнь подле себя. — осипшим голосом произнес Джордж, положа на глаза Эрла монеты.

В горле запершило. Я начал кашлять, чтобы прочистить его и восстановить дыхание, как к почувствовал, что к горлу подступила тошнота. Я резко подорвался, выворачивая содержимое своего желудка. В голову ударил противный звон, будто что-то металлической упало на мрамор.

Сквозь кашель, перемешанный с рвотой, я приоткрыл глаза и мутная картинка передо мной подтвердила, что я во дворце. Похоже Анджей успел привести подмогу. Из меня извергалось что-то вязкое, черное. Ни то с легких, ни то с желудка. Но мне определенно ставало легче с каждым рвотным позывом.

— Святые Бескрайнего Севера! — заорал кто-то. — Живой!

Да, тут определенно не обошлось без их участия, но зачем так горланить?

— А каким мне еще быть? Чего разорался, как женщина! Воды подай! — приказ я.

Мир перед глазами становился все более и более четким. Не сразу понял, что случилось. Траурные одежды, жрецы, свечи.