Балтиморский блюз - Лаура Липман

Интересно, она попадет в газету? Принимая во внимание ранний час, у нее были все шансы оказаться на передней полосе. Хроника происшествий вечернего выпуска никогда не откажется от непритязательного преступления, чтобы сделать вид, что и в вечерних газетах есть новости. Двадцатидевятилетняя жительница нашего города была найдена сегодня мертвой… Жительница Нашего Города была известной личностью, не уступая в популярности Жителю Нашего Города. Она умерла, она погибла, ее спасли. Но какой будет фраза в запятых, подводящая итог жизни Тесс для потомков? Это называется приложение. Коренная жительница Балтимора? Бывший репортер? Продавщица из книжного магазина? Высокая брюнетка с неправильным прикусом? Она представила себе склоненного над клавиатурой литературного редактора, радующегося подробностям ее гибели, этому крошечному предсказуемому сюжету. Подробно, но не слишком, легко укладываясь в четыреста слов и пятнадцать минут. Смерть, описанная в двух словах для вечернего выпуска и сокращенная потом для сводок.

Двадцатидевятилетняя жительница нашего города, кого полиция описывает как безработную, играющую в детектива… Да, так оно и будет, только не «кого», а «которую». Которую полиция описывает.

Ботинки скрипели уже ближе. Точнее, скрипел только один. В одну сторону по одному проходу, в другую по другому. На лодочный склад через щели по периметру тяжелых металлических дверей просачивался рассвет. Тесс вдруг подумала, что «свет нового дня» — это тавтология. А каким еще может быть утренний свет? Казалось, ботинок, фальшивя, аккомпанирует песне, звучащей в ее голове. Среди вспышек ракет и разрывов гранат.[8]Боже, как она ненавидит эту песню.

Она попыталась забиться в угол и едва сдержала невольный крик, когда ей в спину впилась острая щепка. Сломанное весло. Сначала она прокляла ленивого гребца, который его здесь оставил. Но потом схватила обломок и крепко сжала его в руках, прислушиваясь к шагам. Противник вел себя тихо, что нервировало. Он был не дурак. И он чувствовал, что должен объяснить, за что собирается убить тебя. Интересно, это он убил Абрамовича? А Джонатана? А какая ему разница, что Тесс отправится в могилу, имея на руках всю информацию по этому делу. Главное, чтобы она отправилась в могилу.

Она снова услышала скрип ботинка — он шел по последнему проходу. Ее проходу. Пи-и-ип, пи-иип, пи-и-ип. Прямо по направлению к ее убежищу. Струится ль, как прежде, наш флаг звездный.

Тесс взвесила свои шансы. Она может затаиться, если, конечно, ей удалось спрятаться. Она может молить о пощаде, чтобы выиграть время. Оба варианта были трусливыми и гарантированно провальными, но вполне под стать ее характеру. Она выжидала, прислушиваясь к звуку шагов, наблюдая за приближающимися к ней в полумраке ногами. Она видела его ноги, так что через пару мгновений он заметит ее. Она вспомнила, как начинается гонка, заплыв, исход которого решают первые несколько гребков. Готовы? Пошли! И раздается выстрел.

Здесь не будет санкций за фальстарт. Она распласталась на полу, сжимая в руках обломок весла, вжавшись щекой в бетонный пол. Ботинки на резиновой подошве находились в каких-то восемнадцати дюймах от ее носа. В ее голове пронеслась молитва Святой Богородице, за которой последовал отрывок на ломаном иврите, который она помнила по Пасхе. Чем это утро отличается от всех остальных? Да тем, что кто-то собирается тебя убить.

Она смотрела на ботинки и думала о своей незаконченной жизни, о том, напишут ли ей нормальный некролог вдобавок к статье в хронике происшествий. Наверное, нет. Мысли о том, как будет представлена ее смерть, раздражали ее. Всего лишь очередная смерть, даже составители некрологов не сочтут ее достойной титула «смерти дня». Она заслуживает большего. Но, если она рассчитывает на большее, придется прожить чуть дольше и умереть несколько иначе.

Не поднимаясь, она прицелилась и изо всех сил ударила веслом по голени мужчины — как раз над ботинками, и вскочила с ужасным грохотом. Она никогда в жизни не шумела так и вряд ли когда-нибудь будет. Со следующим выпадом лопасть весла ударила его в лицо, а ее по инерции бросило вперед. Думай о силе. Думай о броске. Если бы гонка вызывала у нее такой прилив адреналина, восьмерка вашингтонского колледжа была бы лучшей в стране. Она ударила снова, повалив его на спину. На этот раз ему удалось удержать в руках пистолет. Отлично, у него заняты руки, и он не сможет схватить ее.

Перепрыгнув через него, Тесс помчалась к двери и дернула за шнур, чтобы поднять ее на двенадцать дюймов. Этого ей хватит, чтобы выкатиться наружу. Нападавший был крупнее; если он соберется последовать за ней, ему придется притормозить, чтобы поднять дверь повыше. Выбравшись наружу, Тесс бросила взгляд на пустынную в это время Уотервью-авеню. Ключи от машины были заперты в шкафчике. Дверь гаража с грохотом поднималась — за шнур дергали грубые нетерпеливые руки. Интересно, он быстро бегает? Насколько метко стреляет? Как далеко летит пуля?

Тесс вдруг вспомнила выражение «между чертом и глубоким синим морем». Перед ней расстилалась Патапско, не глубокая и не особенно синяя. Такое ей снилось только в кошмарных снах. Тесс промчалась вниз по пандусу мимо ремонтного дока и бросилась в неспокойную воду. Сжав губы, она плыла под водой и вынырнула, только когда почувствовала, что кожа горит, а легкие вот-вот разорвутся.

Она была в тридцати ярдах от берега. Достаточно ли далеко ей удалось уплыть? Она ничего не знала о пистолетах и о том, как они работают. Она услышала два выстрела и снова нырнула, повернув на запад, к пристани и стеклодувному заводу. Она плыла под водой и каждые двадцать ярдов выныривала, чтобы глотнуть воздуха. Прозвучали еще два выстрела, но она уже почти добралась до пристани. Она остановилась у первой же лодки, «Бостонского китобоя», и ухватилась за борт. Оглядевшись вокруг, она обернулась к лодочной станции, отхаркивая грязную воду.

Мужчина стоял на пирсе и озирался по сторонам. За его спиной оживала лодочная станция. На складе горел свет, на парковке тормозили автомобили. Одинокий гребец брел к ялику со своими веслами. Человек оглянулся на лодочную станцию, бросил еще один взгляд на воду, потом поднес пистолет к виску и выстрелил. Когда он спускал курок, гребец бросил свои весла и с воплями кинулся к нему, словно мог остановить.

Тесс так и держалась за «Бостонского китобоя». На корме было намалевано название судна — одно из тех эксцентричных прозвищ, которые многие дают своим суденышкам. «Фургончик Пэдди» — гласили веселые зеленые буквы. Она так и висела на лодке, изучая эти зеленые буквы, когда кто-то с суши наконец-то углядел ее и пригнал катер. Это был Рок. Ни слова не говоря, он отцепил ее пальцы от «Бостонского китобоя», затащил на борт крохотного катера и привез на берег.

Он пытался не подпускать ее к телу, но Тесс хотела увидеть его. Самоубийство получилось удивительно аккуратным. На правом виске чернела маленькая дырочка, внизу растеклась небольшая лужица крови. Она чувствовала запах горелой шерсти — порох опалил лыжную маску. Не обращая внимания на протесты Рока, Тесс стряхнула с себя его руки, словно он был хрупким старикашкой, опустилась на колени рядом с телом и подняла маску.